Пользовательского поиска

В холодной Сибири.

Серый рассвет холодной сибирской осени, когда первая волна работающего люда схлынула, а вторая, которой на работу на час позже, еще не появилась. И пусто во дворе старой пятиэтажки, где уныло гнутся под ветром голые тополя и березы, настоящим лесом заполонившие этот самый двор. Хлопнула дверь подъезда, пожилая женщина несет ведро с мусором к трем грязно – ржавым контейнерам под отходы. Она почти дошла до этих самых контейнеров, и вдруг нерешительно остановилась – мужчина неопрятного вида, присев на корточки, то ли что то искал, то ли собирал. Женщина сделала еще два шага и увидела поразившую ее напрочь картину. Мужик грязным пальцем, почти черным, выбирал из стеклянной банки остатки повидла, жадно облизывал, не замечая, что за ним наблюдают. И вдруг, что то почувствовав, резко обернулся, увидел глаза женщины, в которых явно читалось осуждение и брезгливость. Он медленно выпрямился и сделал два шага в сторону, уступая место.

Женщина опрокинула ведро в бак, хотела было уйти, нот глянув на молодое лицо бомжа, не удержалась и зло бросила:

«Как не стыдно такому молодому так жить.» - и уже было пошла, но ее остановили слова, брошенные парнем:

«Что вы знаете про мою жизнь? Вам бы только осуждать и на людей кидаться.»

Женщина ответила, глядя ему прямо в глаза:

«Ты человек? В твои годы на помойке промышлять?»

Парень сделал к ней шаг, остановился в метре, не отводя глаз, с горькой безысходностью ответил:

«У меня вместо документов справка об освобождении. Два месяца назад я вышел из зоны. Денег нет и я всегда хочу есть. Может поможете паспорт сделать, деньгами, а то и угол для проживания отведете? А если не можете, то и осуждать не надо. Последнюю неделю я не помню, что нормальное ел.»

Женщина смутилась, но от своего не отступила:

«Работу всегда можно найти, было бы желание.»

«Можно, но только по разумению тех, кто ее никогда не искал. После общения с некоторыми работодателями снова на зону хочется.»

«Я не знаю, как в городе, а у нас в кооперативе дворника нет, и никто не хочет идти работать. Все считают, что достойны гораздо большего, а так ли оно?»

«Я так не считаю, мне просто выбирать не из чего. Я собираю банки и бутылки. Банки, если они конечно чистые, охотно берут женщины из соседнего дома. За это мне разрешают ночевать на площадке пятого этажа. Где более – менее тепло. Берут банки бесплатно, и ни одной милой хозяйке в голову не пришло, дать кусок хлеба, смотрят только как и вы- брезгливо.»

Женщина не ответила, просто повернулась и пошла к дому, где за железной подъездной дверью тепло, спокойно, благополучно. Но эта встреча оставила свой след, женщина расстроилась, заныло сердце, вдруг не пожелавшее успокаиваться от валерьянки, а латиноамериканский сериал не увлек своим сюжетами и интригами. Постоянно всплывало лицо этого молодого бомжа, светлые глаза которого смотрели с горькой усмешкой. И слова, больно ударившие по сердцу, мол, не можешь помочь, то и нечего осуждать.

И еще одна мысль не давала покоя, что творится в этом мире, если такая молодежь шарится по помойкам, ведь болит душа за своих детей и внуков.

А молодой бомж, в миру Василий Чупров, еще совсем недавно зэк, с «погонялом» «Туляк», собрал стеклотару и понес ее на берег могучей сибирской реки, вольготно текущей через город, приводит эту самую стеклотару в товарный вид. От неожиданной встречи с пожилой женщиной осталось чувство полной безнадеги, которую еще больше усиливала ледяная вода реки. Вот – вот наступит зима, которая в этих местах ранняя и суровая, и не дай Бог лишиться теплого угла на лестничной площадке. И тогда ему еще одно испытание на прочность обеспечено, и как мало осталось воли к сопротивлению. Он конечно немного слукавил перед женщиной, выбор у него был, и проблема его могла вполне разрешиться. И все можно разрулить одним махом. Он намертво запомнил адресок. Подкинутый «братвой» на зоне. Всего то делов – сесть на троллейбус и проехать на дальнюю окраину города. Просто доехать, но тогда его судьба будет определена конкретно и он не будет себе хозяином. «Туляк» ясно представлял свое будущее после посещения теплой и сытой квартирки. Адресок подкинули так, как бы мимоходом, мол, парень ты крутой, на зоне был уважаемым человеком и на воле устроишься легко и просто. Но коли масть вдруг не пойдет, вдруг будет что то не так, так заедь к хорошим людям, там помогут, обогреют. Вот только этот «грев» придется потом по любому отработать. А зная «братву», подкинувшую адрес, понятна, какая будет отработка и какой срок за нее. Рецедив есть рецедив, и первый срок за тяжелые телесные, и тогда уже точно неизвестно, через сколько лет представится возможность помыть руки в этой стылой речной воде и представится ли вообще. Пока есть хоть малейшая возможность продержаться, надо забыть про этот адрес, а на сегодня решить простую задачку, то ли пожрать на вырученные от бутылок деньги, то ли добавить к ним «заначку» и помыться в одной из общаг, отдав вахтерше все сбережения. Начинался новый день, а с ним новые проблемы, накатывающие, как снежный ком липкого мартовского снега. В это морозное осеннее утро с тусклым сибирским солнцем удача чуть – чуть улыбнулась парню. Во первых, киоск стеклотары был открыт, и бутылки ушли «влет». А во вторых, шагая проходными дворами, «Туляк» увидел молодую женщину, которая вывешивала во дворе постиранное белье. Выждал мгновение, и когда за ней захлопнулась дверь подъезда, одним махом, тормознувшись на секунду, снял с веревки мужские вещи. Спортивные брюки, рубашку с футболкой и тут же мгновенно исчез сто раз хоженой дорогой. Через десять минут, рассматривая добычу, он уже знал, как поступит. Его путь лежал к семейной общаге, где на первом этаже пять душевых кабинок, с всегда горячей водой. И опять повезло, на вахте стояла женщина, чуть – чуть ему сочувствующая, что, правда не мешало ей брать замусоленные рубли в обмен на услугу быта. Вот и теперь, положив деньги в карман синего служебного халата и скорее всего чувствуя некоторую неловкость, отдала парню приличный обмылок серого мыла и разовый бритвенный станок. А самое главное, не донимала стуками в дверь, требуя ускорить помывку. Два часа парень изнывал от блаженства под горячей водой, скреб себя тупой бритвой, убирая с тела всю растительность. Пока мылся, на батареях подсыхали чужие шмотки и свои постиранные трусы и майка. Вышел из общаги Василий счастливым, удивляясь, как мало для этого надо человеку. Радость не пропадала даже от того, что в кармане нет ни гроша, и где, когда и что он съест сегодня – неизвестно. Удача еще чуть растянула губы в улыбке, она – нет, не улыбалась, скорее кривилась, но и этого было на сегодня вполне достаточно. Подвернулась работа в шашлычной у «азеров», где он три часа колол дрова. Шашлыками, конечно, не накормили, как и не дали денег. Но зато вволю похлебал горячего и острого супа «харчо». Да еще прихватил несколько кусков белого хлеба в карман. Казалось, что наелся на неделю, от сытости даже немного опьянев. И теперь шел по городу с высоко поднятой головой, не опуская взгляд в землю. От избытка чувств постоянно стягивал с головы черную вязаную шапочку. Поглаживая до блеска выбритую голову и щеки, беззлобно сетуя на себя, что умудрился порезаться тупой бритвой в нескольких местах. Адресок на далекой окраине остался на сегодня невостребованным. Но и возвращаться в подъезд на ночлег не хотелось до тоски смертельной. Как не хотелось чувствовать себя грязным и душой, и телом, не хотелось вновь становиться частью грязи. Чуть – чуть хорошего- и вся человеческая суть начинает бунтовать при одной мысли о возврате в прежнее состояние. И если сегодня и завтра он точно не поедет на далекую окраину, то через неделю – неизвестно: уж больно достало его такое бытие. Ведь с приходом настоящих холодов страх все сильнее и сильнее будет разъедать душу, парализуя волю и наполняя холодом безнадеги все существо. Рвануть домой за Урал, там хоть потеплее, но в родном поселке его никто не ждет. Старшая сестра забрала мать к себе в другой город, после того, как сожгли их дом. Так отомстили родственники покалеченного «Туляком» парня и обещают с ним разобраться, если он вдруг тут появится. И это случится наверняка, родни много у той стороны, и никого не интересует, кто тогда был прав, а кто виноват. И еще одна шальная мысль сегодня вонзилась в мозг и не дает покоя. Уж коли случится ему вернуться на тропу криминала, то первое, что он сделает – навестит «азеров», что расплатились с ним супчиком. По шашлыки речь не шла, но и про супчик вместо денег тоже.

Вот отмыл он тело. И заметалась душа, а от ее метаний он, кажется, становится все ближе к местам не столь отдаленным, откуда совсем недавно вышел.

Прошла неделя и парень снова появился у мусорных баков, жить надо как то. А женщина. каждый раз вынося мусор, брала с собой увесистый бутерброд, завернутый в чистую салфетку. И когда они снова встретились, у нее неожиданно потекли слезы при виде, как парень жадно, почти не жуя, съел эту незатейливую пищу. А отданная с пенсии десятка накатила пелену на глаза уже Василия. Он отвернулся, пробормотал спасибо и ушел. Две слезинки пробежали по грязному лицу. В этот день парень больше не покидал теплой площадки, и слава Богу, что его никто не трогал из жильцов. Он купил булку хлеба и медленно жевал, не останавливаясь. Хотелось помедленнее, чтобы продлить удовольствие, но не получалось. Он не замечал, что у него все время текут слезы. Холод, голод, безнадега и жуткая тоска, впереди тупик и никакого просвета. Если его выгонят из этого подъезда, что делать дальше, он не знает. Но не в лагерь, ни в бомжатник он возвращаться не будет – это точно. Надо решить проблемы разом, поставив точку в своей неудавшейся жизни. Мысли прекратить все разом стали все чаще посещать голову, но, чувствуя свое сильное тело, он противился им, он ведь не слабак и еще может побарахтаться.

Оскал, похожий на улыбку, судьба вроде не стерла со своего лица, а наоборот растянула улыбку чуть шире. На следующее утро он узнал от женщины, вновь встретившей его на старом месте, что может приступить к работе дворника в их кооперативном доме. А самое главное, после обеда может получить небольшой аванс у председателя. Василий такого не ожидал, судьба ему точно улыбалась, с трудом разлепив свирепо сжатые годами губы. Боже праведный, за что такое счастье, три тысячи рублей за то, чтобы промести дорожки вокруг дома. За эти деньги он будет держать этот двор в идеальной чистоте.

До обеда парень не мог найти себе места, не мог заставить себя присесть даже на минутку, накручивая по микрорайону километры, все ни как не веря, что в его судьбе может что то измениться в лучшую сторону. А произошло все просто и буднично: в комнатке правления кооператива, женщина – председатель, такая же пожилая, как и та, что его сюда привела, спокойно отдала две бумажки по пятьсот рублей. Забрала справку об освобождении, довольно грязную и помятую. А еще отдала ключ от подвала, где хранился инвентарь дворника. Василий стоял во дворе дома, в одной руке деньги, в другой ключ, он был счастлив, его признали человеком эти две пожилые женщины. А дальше был праздник жизни: не откладывая на потом, он два часа подряд махал метлой, и скорее не ради чистоты, а чтобы быстрее примелькаться жильцам, скорее стать своим, чтобы не выглядеть во дворе чужеродным элементом. Потом снова душевая в общаге, и состояние чистоты уже не казалось чем то сверх естественным. На ужин белый хлеб и две банки камбалы в томатном соусе, по двенадцать рублей за штуку. Эта еда ему показалась пищей Богов. Этой ночью на площадке пятого этажа, в дремоте, прислонившись к теплой батарее, он мечтал только об одном: чтобы судьба позволила ему использовать этот шанс на все сто процентов.

А возможности открывались с каждым днем все новые и новые. Теперь не надо ночевать на лестничной площадке, присев на корточки, просыпаясь каждые полчаса. Теперь его постель в том же подвале, где хранятся метлы и лопаты, на чьем то широком, как нары, ящике с картошкой. Там тепло так же, как и на приютившей его площадке. Судьба не убирала скосоротившую губы улыбку, а наоборот, растянула ее от уха до уха. Но губ не разлепила, не спешила улыбнуться легко и по доброму, не спешила увести парня подальше от края пропасти, видно имея на него какие то свои, только ей понятные, виды.

А жизнь с каждым днем все улучшалась. Чупрова уже знал весь дом, и пожилые люди величали парня по имени – отчеству, видя, как в лучшую сторону преобразился их двор в смысле чистоты. Василий не чурался ни какой работы, а ее в доме хватало. От картошки, которую надо перебрать, до таскания мебели и помощи местным слесарям – электрикам. Работа – это очень хорошо, ведь это дополнительные рубли – десятки к его окладу дворника.

А со слесарями – электриками установились вообще дружеские отношения, и Василий переехал на раскладушку в щитовой, где светло, чисто и даже по домашнему уютно. Правда было одно небольшое неудобство: после удачно сбитой «шары», щитовая превращалась в питейное заведение, и гульба порой шла крутая, на которую собирались далеко не лучшие этого дома. Василий не пил вовсе, хорошо помнил, что натворил по пьяни. И эта его трезвость вызывала у многих полное непонимание, а иногда и сильное раздражение. Но разве это проблема, тем более что гулянки случаются не так часто. И что не потерпеть то за теплый угол, когда на улице свирепствует мороз. Теперь и участковый не так страшен с его постоянными проверками, местная паспортистка должна вот – вот сделать ему паспорт, и тогда ему сам черт не брат.

Прошел январь, и уже слегка потеплело. Хотя до настоящего тепла ох как далеко. Теперь Василий, кроме основной работы по уборке, официально был зачислен в бригаду слесарей. Они занимались ремонтом всего и вся как в этом доме, так и в четырех соседних. По деньгам выходило совсем неплохо. Да и приоделся парень прилично. Общаясь с жильцами, просил не выкидывать старые вещи, а отдавать ему. И отдавали, правда старые и ненужные с точки зрения самих владельцев, а для Василия можно сказать шикарные. Дом то не из бедных. Он теперь щеголял в кожаной меховой куртке, покрой которой оказывается вышел из моды. Но опять же с точки зрения ее бывшего владельца, большого начальника из геолого управления. Пора бы сменить щитовую на более приличное жилье, напарники уже всерьез злятся на непьющего подельника, отсвечивая на его фоне не с лучшей стороны. И есть на примете одинокая женщина в двухкомнатной квартире, которая при встрече ему мило улыбается. Но Василий пока не решается улыбнуться в ответ, надо сначала паспорт получить. Поссоришься с женщиной, потом проблем не оберешься. Ведь срок получит помогла как раз подружка. Из – за женщины один отправился на зону, другой стал инвалидом. Так что с этим надо немного обождать.

Из щитовой кажется придется убираться, и чем скорее, тем лучше. У электрика нелады в семье, и он почти прописался здесь. Налившись водкой, в пьяном угаре, смотрит на «Туляка» с нескрываемой ненавистью. Ведь тот отказывается поддержать компанию, поговорить по душам, и это самое обидное. Бич бичом, а корчит что то из себя.

Электрик хотел открыть глаза и не смог, лицо так опухло, что веки не могли разлепиться даже в узкую щелочку. Он ничего не помнил, но смутное чувство тревоги страха наполняли душу. Кое как, ориентируясь на яркий свет лампочки у электрощита, он приподнялся и пополз в его сторону. Ощупью нашел стол и на нем бутылку, в которой плескалось чуть – чуть на дне. Выпил, и этого хватило чтобы немного прийти в себя и наконец разлепить глаза. И лучше бы он их совсем никогда не открывал. Все помещение было обильно залито кровью. А у самого выхода, на ступеньках, лежал дворник, голова которого неестественно откинулась назад, открывая на шее страшную рану. Нашлась недопитая бутылка водки, и электрик вновь улетел в далекий мир пьяных грез, где нет проблем, пока не отрезвеешь. Ближе к обеду в щитовую заглянул слесарь, похолодел от ужаса и через пять минут вызвал милицию. А еще через час у входа в подвал собрались почти все жильцы дома. Электрика увезла милиция, отрезвевшего и ставшего сразу полностью седым. Плакали собравшиеся женщины. Плакала паспортистка, причитая, что всего через два дня у парня был бы паспорт. Какие еще у убитого были грехи, если судьба согнала с лица улыбку и снова свирепо сжала губы.

 

 

© Copyright: Виктор Бондарчук, 2009

Свидетельство о публикации №29070705

 

 

Сценарий

В одну из мартовских ночей маленький приморский городок потряс мощный взрыв, в одной из старых пятиэтажек взорвали дверь. Громыхнуло так, что жильцы дома решили, будто их земной путь окончен, но, однако, обошлось. Хрущевка, построенная в конце шестидесятых, выдержала, только подъезд, в котором это произошло, пошел трещинами и во всем доме повылетали стекла. Для провинциального городка такое действо было в новинку, и местные сыщики с радостью передали все наработки в ФСБ, как только выяснилось, что трое молодых людей, находившихся в квартире в момент взрыва, были убиты не этим самым взрывом, а из секретного стрелкового оружия. Этот мощный бесшумный пистолет, валявшийся в комнате, не был серийным. Опытная небольшая партия проходила "обкатку" в "горячих" точках, и отследить все стволы могли только чекисты, да и мотив преступления вообще никак не вырисовывался в умах местных сыскарей.

В общем, дело оказалось у фээсбэшников. Оказаться-то оказалось, но раскрываться не спешило, несмотря на неограниченные возможности самой крутой конторы России. В деле не было самого главного ; мотива преступления, трое убитых парней ничем не были связаны в той, так внезапно окончившейся для них жизни. Чем-то, конечно, связаны были и явно, что-то охраняли в этой неприметной квартирке, ведь все трое работали в частных охранных фирмах, правда, совершенно разных и из совершенно разных городов. В общем, нащупать связь чекисты не могли, как и не смогли выяснить по месту работы парней, кем они были наняты и что стерегли, фирмы им этого задания не давали, и, кстати, все трое были на этот момент в отпусках. Скорее всего, ребята взялись подработать в свободное время и получили оплату по полной схеме. Ничего не дал и пистолет, то ли потерянный, а скорее всего проданный год назад в дальнем далеке, в горячей кавказской точке. Зацепок никаких, и дело пустили в разряд неперспективных, оставив на нем лейтенанта Кравцова. Тот задействовал всех имевшихся в его распоряжении "стукачей", но все без толку. "Рыли" в уголовной среде, это не подлежало сомнению, собирая информацию именно с этого направления, но опять же, пока впустую. Время идет, а в деле нет даже намека на мотив, не то, что на раскрытие. Еще через месяц дело отложили "в дальний ящик", не было на тот момент возможности заниматься "висяками". А лейтенанта Кравцова как не оправдавшего доверия, не показавшего должного профессионализма, отправили поучиться ; постажироваться в командировку в Чечню, сроком на полгода. Лейтенант вежливо отказался от перспективы быть убитым или покалеченным, написал рапорт об увольнении и уже через неделю стал гражданским человеком. А вслед за ним отправили на пенсию и его начальника, майора Брылова, дело обещало надолго зависнуть в архиве.

На следующий день после этого взрыва в краевом центре было совершено убийство, которое никто не связал с этим самым взрывом. В многоквартирном доме, на площадке девятого этажа, был обнаружен у мусоропровода повешенный мужчина. Именно повешенный, ведь смерть наступила, как определили медэксперты, не от петли, а от двух ножевых ран в область живота. Убитый был дважды судим, недавно вышел, отмотав семилетний срок, и на момент своей смерти состоял в одной не очень многочисленной, но независимой и авторитетной группировке, возглавлял которую бывший спортсмен, несудимый, но имевший "вес" как в кругу спортивного криминала, так и в местной уголовной среде. В то, что братва непричастна к смерти своего коллеги, оперативники не сомневались, уж слишком не наигранной была боль и растерянность всех, кого бы они ни опрашивали. Парень, видимо, имел авторитет у своих. Да и Грин, в миру ; Сергей Гринев, руководитель этой самой ОПГ, поклялся заплатить за раскрытие убийства астрономическую сумму, правда, в сравнении с милицейской зарплатой. А чтобы это не было пустым "базаром", выкатил аванс и подключил к делу два частных сыскных агентства, в которых нашли приют не самые худшие работники уголовного розыска, покинувшие родные пенаты в поисках лучшей доли и, конечно, заработков.

Дело закрутилось, но все усилия профессионалов оказались не очень эффективными, все косвенно, никаких фактов, вследствие чего никакого результата. А оно и не могло быть иначе, ведь "бригада" не открывала оперативникам своего главного пролета. На той взорванной хате накрылись основные финансы банды и личные средства "братков", накопленные в течение нескольких лет способами, из которых рэкет был, наверное, самым безобидным. Деньги собирали в одно место, чтобы расплатиться за крупную партию синтетического наркотика. Наняли охранять сейф совершенно посторонних людей, не ведающих, какую сумму они охраняют, и к их делам отношения не имеющих. Парни оказались настоящими профи, ни один не "засветился", все соседи думали, что в квартире никто не живет. В "бригаде" прекрасно понимали, что здесь "скрысятничал" кто-то из своих, а убитый "Берест", скорее всего, предпоследнее звено, которое убрали, чтобы наверняка "зачистить" концы. Разбираться решили по серьезному, не могло быть и речи, чтобы оставить все как есть. Уж больно многие пострадали. Разборка дело решенное, но все понимали, что у самих ума не хватит распутать это, и Грин высказал приемлемую для всех идею. Надо привлечь к делу крутого профессионала из органов, открыть ему карты, втемную тут ничего не сделаешь. Он, Грин, уже думал над этим, и у него есть на примете такой специалист из ФСБ. Правда, есть одно "но", тот отказывается идти на прямой контакт с уголовным миром, хотя уже и не служит Родине. Значит, нужен посредник, обладающий доверием обеих сторон. И такой человек у него на примете тоже есть. В общем, предложение Грина поддержали все, появилась уверенность, что дело будет благополучно разрулено и деньги вернутся. Большая удача, что сделка не успела набрать обороты, не обрела, так сказать, конкретики, и потому нет претензий от партнеров по бизнесу, не надо выплачивать неустойку, нести дополнительные расходы.

Роман Сапрыкин к своим тридцати пяти годам много чего повидал и испытал. Служба в разведвзводе морской пехоты отшлифовала его физически, навсегда заложила любовь к спорту. А работа в торговом флоте открыла мир, но она же внесла и сумятицу в душу парня. Он вконец запутался в том, что хорошо, а что плохо. Попытался разобраться и еще больше увяз в сомнениях, помноженных на недоверие к социалистическому бытию. Проклятая заграница задавала все новые и новые вопросы, на которые не было ответов. А те, которые были, звучали по-детски смешно и глупо. Он постоянно сравнивал кап. ; и соцмиры, и постепенно выработал стойкое пренебрежение ко второму, особенно к его носителям, говорящим одно, а делающим совершенно противоположное. А так как он со всем этим разбирался вслух, то очень скоро оказался на судах каботажного плавания, где и встретил начало автомобильного бума, повернувшего его жизнь в диаметрально противоположном направлении. Крутая служба, скитания по всему миру научили его полагаться только на себя, научили судить людей по поступкам, научили относиться к заверениям, клятвам и прочему только как к словам и с очень большой долей скептицизма. Со всем этим багажом и со своими физическими данными Роман просто не мог не оказаться на острие автомобильного бизнеса, быстро и легко вписаться в ряды одной из автогруппировок.

И пошли легкие деньги, веселая пьяная жизнь, едва не приведшая к разводу с женой. В это лихое и беспредельное время он прошел, можно сказать, по лезвию, не сильно обогатился, но и не испачкался чужой кровью и прочей уголовной грязью. Из испытаний деньгами, водкой, женщинами он вышел достойно, как и из полугодовой отсидки в СИЗО. Сапрыкин никого не сдал, отмолчался на допросах, кусая губы в кровь. Били, конечно, за молчание, но добивать и дожимать не стали, порешив руки не марать и не вешать на себя лишний грех. Да и что ценного можно выбить из простого "быка", принадлежавшего не к самой крутой банде? Таких, как он, сотни, и без него тюрьмы ломятся, садить уже некуда. Из следственного изолятора Роман вышел другим человеком, он не сломался, в своих кругах обрел авторитет, но понял, как хрупка человеческая жизнь. В той среде, где он был полгода, она не стоила ничего, и ты просто не знаешь, наступит ли для тебя новый день. И если повезло один раз, повезет ли в другой? А значит, надо сделать так, чтобы исключить из жизни подобные ситуации. И Сапрыкин отошел от братвы, устроился в юридический офис ночным сторожем, где длинными ночами стал кропать стихи и небольшие повести. Этот дар он обнаружил у себя в камере: его рассказы из флотской жизни, затаив дыхание, слушали все сокамерники. Вот он тогда и начал писать короткие рассказы, в основном эротического содержания под заказ, на них в тюрьме был спрос, они были товаром. Первые литературные гонорары Роман получал сахаром, салом и мультивитаминами.

Он уверился в своем таланте, резонно полагая, что если бы не нравилось, то не платили бы. Так что на воле, используя старые связи и прихваты, он издал одну небольшую повесть. Издать-то издал, в этом как раз и не было проблемы. А вот то, что его творение популярности не обрело и народ за ним не ломился, стало неприятным сюрпризом. Еле-еле окупились издательские затраты ; и то хорошо. В общем, мечтам о литературной славе и карьере не суждено было пока сбыться. Тут и денег стало катастрофически не хватать, кончились старые заначки, пришло время искать более оплачиваемую работу.

Найти-то не проблема, но уже отвык "горбатить" каждый день по восемь часов, да и сама физическая работа уже "не вкатывала", этого уже не хотелось конкретно. Вот в такой ситуации, на распутье, нашло его предложение Грина. Звонок от одного из преступных авторитетов города удивил и насторожил парня. Ведь прошло столько времени, как покончено с прошлой разудалой жизнью, от его "бригады" осталось всего ничего, и с теми почти нет связи. И вдруг звонок от человека, которого он фактически не знал, ну, виделись несколько раз, гуляли как-то нехило в одном загородном ресторане. Но это всегда было в большой компании, и Сапрыкин и думать не думал, что его мог запомнить не последний человек в городе. Но как бы там ни было, а звонок раздался и надо что-то решать, что-то предпринимать. А что тут предпримешь, если просто пригласили в ресторанчик пообедать, и этот ресторанчик принадлежит этому самому Грину, и на обед соберется вся его братва. И не пойти нельзя, отказ будет расценен как пренебрежение, можно сказать, как вызов. А пойдешь ; точно вляпаешься в какое-нибудь дерьмо, просто так ведь не позовут. У таких людей, как Грин, всегда есть предложения, от которых трудно отказаться, да и он не тот человек, который принимает отказы. Идти, конечно, придется это однозначно, главное думать и еще раз думать, чтобы не вляпаться в "мутную" историю с плачевным финалом. Надо настроиться на полный отказ, каким бы заманчивым не было предложение. А в то, что ему будет что-то предложено, Роман не сомневался.

В небольшом зале, в полумраке от задвинутых штор, за богато накрытым столом сидели одиннадцать человек, не притрагиваясь к еде. Уже час шел тяжелый разговор, но результатов ноль. Грин терпеливо выжидал, а у многих терпение кончалось, пора бы заканчивать эту бодягу, пора прийти хоть к какому-то результату.

; Ты с нами одной масти, почему не хочешь помочь? ; в который раз вопрошал Грин, глядя Роману прямо в глаза. ; Дело пустяковое, криминала ноль. Ты просто посредник между нами. Ну не хочет этот козел напрямую с нами говорить.

; А почему вы меня понять не хотите, зачем мне дела и лишняя информация, к которой я никакого отношения не имею? Зачем мне чужие тайны, и вообще, я уже три года как не при делах.

Роман тоже не собирался отступать, уже ясно понимая, что не все так просто в его посреднической миссии, уж больно настойчиво они ее тулят. Пора при первом удобном случае сваливать, так сказать, откланяться. Этот вялотекущий "базар" мог тянуться бесконечно, никто никому не собирался уступать. Но лопнуло терпение у одного из присутствующих, мордатого детины, облаченного в шикарный костюм - тройку серого цвета, правда, без галстука. Видимо, для этой части туалета он еще не созрел. По большому счету, лицо парня и костюм являли собой образец противоположностей, никак не подходящих друг к другу. Шикарный костюм на "братке" выглядел совершенно чужеродным элементом.

; Слушай ты, писатель хренов, или ты сейчас соглашаешься, или по другому базарить будем. Еще минута и ты на весь город кукарекать будешь.

Роману кровь ударила в голову от такого бычьего наезда, с ним никто и никогда так не смел говорить. Надо бы, конечно, сдержаться и спокойно покинуть это высокое сборище, ведь он не в камере, где надо мгновенно реагировать на подобные заявления. Но не получается собрать всю волю в кулак и сдержаться, ярость затмила рассудок, так и не научился полностью управлять собой. Сто раз повторял инструктор по рукопашной: владеть и управлять своими эмоциями значит побеждать. Все это мгновением промелькнуло в сознании и пропало, перед глазами только морда "бычары" и притихшая братва в ожидании представления. Неизбежность схватки сразу успокоила Романа, решение принято и отступать некуда. Он расслабил мускулы, глубоко вздохнул полной грудью, кровь, насыщенная кислородом, промоет мышцы, заставит их через мгновение "взорваться", превращая тело в послушное и страшное оружие ; добротно учили разведчиков в морской пехоте. Сапрыкин потянулся в кресле и, не вставая, на метр отъехал от стола, одновременно разворачиваясь вместе с креслом в сторону противника. Глядя тому прямо в глаза, с напускной ленцой процедил:

; У нас в камере такие, как ты, всегда в "обиженных" числились.

Детина от неожиданности взвизгнул, отлетело кресло, в три шага он подскочил к обидчику и … начал медленно валиться. Не все уловили, как Роман, чуть привстав, одновременно нанес короткий удар правой точно в подбородок. И тут же, не дав противнику завалиться, схватил его за уши и плавно приземлил на колени, готовый мгновенно нанести удар головой в нос. Видя своего кореша в такой позорной стойке, вскочили сразу четверо. Вскочил и Сапрыкин, оттолкнув от себя недобитого детину и кресло. Еще секунда ; и кровь хлынет ручьем в жестокой и смертельной схватке. Но вдруг грохнул выстрел, оглушительно, как в бочке. Все мгновенно замерли, через секунду начав оглядываться. Грин, хищно скаля в улыбке рот, держал в руках огромный "стечкин".

; Всем отбой, представление окончено. Стасу помогите.

Те же четверо, что хотели ввязаться в драку, отволокли бездыханную тушу в дальний угол зала, на диван. Расстегнули жилетку, рубаху, лили на грудь и лицо воду, стараясь привести кореша в чувства. Наблюдая за их действиями, Грин весело рассмеялся:

; Вот что и требовалось доказать. Теперь за твою жизнь, писатель, никто и копейки не даст, так Стаса опустил. Он теперь тебя живого на кусочки порежет, он у нас специалист по холодному оружию. И порежет не только тебя, но и твою горячо любимую семейку. Давай уходи, пока Стас не очухался.

Грин был доволен, он, как всегда, выиграл. Как только оппонент переварит все услышанное, как только до него дойдет весь ужас произошедшего, согласится мгновенно, куда ему деваться-то.

; Ну что, писатель, не уходишь? О чем думаешь? А тут и думать не надо, надо соглашаться, и Стас в твою сторону и смотреть забудет.

Теперь - то до Романа дошло, в какое говно он вляпался, эти свинячьи глазки вовек не простят ему такой позор. "Бригада" по любому поддержит своего, а он один. И тем более, связан семьей, которую любит и которой дорожит больше всего на свете. Решение не пойти на "стрелку" сейчас выглядело простым и надежным способом ухода от проблемы. Но теперь поздно об этом, уже проехали, и с этой минуты у него и "погоняло" новое, радует, что не хуже старого. Вот и опять он вступил на скользкую дорожку, и будет ли с нее возврат? Все эти невеселые мысли крутились в сознании, расстраивая до тоски смертельной. Да, пора говорить, хорош в молчанку играть, назад уже не отработаешь.

; Делать нечего, согласен. По всем статьям прижали.

; Сам себя прижал, уж больно вспыльчивый. Получилось прямо как в кино, захочешь, так не сделаешь, но хватит об этом, дело сделано. Пошли, переговорим наедине, а потом и выпьем за полновесное сотрудничество.

Роман пошел вслед за Грином каким-то коридором, стальную дверь в конце которого тот открыл длинным фигурным ключом. То ли кабинет, то ли курительный салон, где по периметру диваны, а по середине столик с пепельницей и каким-то прибором, скорее всего, от прослушки, что хозяин и подтвердил:

; Вещь не лишняя. Кто-то постоянно нас срисовывает, но не об этом речь. Твоя главная задача на завтра ; позвонить майору Брылову, есть такой чекист отставной. Представишься писателем и договоришься о встрече. Тебе надо с ним подружиться, стать его правой рукой. Он нашей "бригадой" занимался плотно, вот почему и хотим его привлечь, может, располагает нужной информацией. Короче, он будет случившиеся непонятки расследовать.

; А если он не захочет встречаться?

; Не переживай, захочет. Он в курсе всего, просто делает приличную мину, мол, ну никак не могу с уголовниками иметь дело. Вот тебе его визитка, на встречу бутылку коньяка марочного захватишь, тот любитель эксклюзива. Держи двести баксов на расходы, если дело выгорит, процент отстегнем. Не дергался бы, по уму соглашался, сейчас бы "бабки" нормальные получал, а не ждал бы этого процента.

; Все понятно, куда звонить?

; Никуда и никому. Когда надо, я сам тебя найду. Контакт только со мной.

; Смотри как секретно. Прямо разведка стратегическая.

; Будешь разведчиком, когда "бабки" улетят неизвестно в каком направлении. Вот пока и все, пошли к братве, а то слишком продолжительными и нервными переговоры вышли. Кстати, как тебе новое "погоняло"?

; Нормально, потянет. Судя по нему, мой статус поднялся.

Когда вернулись в зал, Стаса и троих его корешей не было. Пить не хотелось. Замахнув для приличия соточку коньяка, Роман засобирался домой. Теперь его никто не удерживал и не уговаривал остаться. Вернулся домой, хлопнул еще сто граммов, правда, водки, за успех, так сказать, своего мутного дела и завалился спать, с утра надо включаться в работу.

Дозвонился до майора с первого звонка:

; Доброе утро, товарищ майор. Вас беспокоит великий, но пока еще не сильно известный писатель Роман Сапрыкин.

Трубка помолчала секунду и откликнулась неожиданно молодым голосом. Не сильно, видно, изработался чекист на государевой службе.

; Чем обязан господин писатель?

; Хотелось бы встретиться с ветераном спецслужбы за рюмкой коньяка, в теплой и дружеской обстановке побеседовать. Может, наберу материала на рассказик, а то и на повесть о доблестных чекистах.

; А кто вам мои координаты дал, господин Сапрыкин?

; Скажу непременно, но хотелось бы лично. Не хочется о конкретике говорить по телефону.

; Я, в общем-то, не против с писателем познакомиться, а где встретимся?

Вот это уже хорошо, просто отлично. И дармовая выпивка ; нехилый аргумент в пользу нашей встречи. И все ты прекрасно понимаешь, товарищ Брылов, и знаешь, кому ты нужен. И эта встреча, скорее всего, тебе очень и очень интересна.

; Ну, это вам решать. Можно у меня. Жена что-нибудь вкусненькое сготовит. Можно в ресторане, в общем, выбор ваш.

; Ну, коли выбор мой, тогда у меня, в моей холостяцкой "берлоге" Как я понимаю, вы адрес знаете. Сегодня в шестнадцать ноль-ноль у подъезда. До встречи!

Длинные гудки известили, что разговор окончен. Отлично, все складывается пока удачно, до встречи времени много, можно не спеша прогуляться в магазин за коньяком и заодно продумать схему разговора. А с другой стороны, стоит ли что-то продумывать, человек в курсе всего, он умный и опытный. Не надо пыжиться перед майором ФСБ, все, что надо, он сам спросит, главное ; не трепать лишнего, не проявлять инициативы, вопрос-ответ и не больше. Он на сегодня просто связник, и не стоит уходить от этой роли, может, откажутся от его, Романа Сапрыкина, услуг и оставят в покое. Дело, скорее всего, серьезное, если выходят на майора ФСБ. А сердце ноет и вещает, что войдет он в это дело в полный рост, а значит, оплаты ; расплаты будут соответствующие. А самое страшное, что он уже не готов на полный, в случае чего, отказ. Дело его заинтересовало, и уже можно сказать, что дальше он полезет вполне добровольно. Видно, остался в нем авантюризм, не полностью его изничтожил небольшой тюремный опыт. Разум говорит и подсказывает одно, а душа стремится скорее заняться новым делом, перспективы которого настолько "мутны" и непредсказуемы, что эта самая душа холодеет от трезвых мыслей о возможных последствиях.

Секунда в секунду подошел Роман к подъезду чекистской многоэтажки, выстроенной еще при социализме. И, кажется, только пикнул шестой сигнал, из подъезда вышел молодой мужик, по всем понятиям не похожий на майора секретного ведомства симпатичен, улыбчив, доброжелателен, по крайней мере, с виду. Но это был он, майор Брылов собственной персоной. Крепко пожал руку:

; Вадим Васильевич.

; Роман, парень не решился назваться по имени - отчеству, хотя они с майором были примерно одного возраста. Этим самым Сапрыкин отдавал лидерство новому знакомому, как бы автоматически становясь его подчиненным.

Он мгновенно, как перед схваткой, взглядом сфотографировал собеседника, определил недюжинную силу, скрывающуюся под видимой сухопаростью. Роман сталкивался с такими противниками в драках, они одна цельная пружина, "стреляющая" любой частью тела. Таких, пока за шею не поймаешь, ни за что не сломать, на дистанции они неуязвимы. А, встретившись с умным, цепко пронизывающим взглядом Вадима Васильевича, понял, что такого человека надо иметь в друзьях и никак иначе. Направляясь в подъезд, не удержался, брякнул:

; А вы совсем на чекиста не похожи.

На что тот улыбнулся:

; А на кого похож?

; Скорее на артиста, пока взглядом не встретишься.

; Не переживай, ты тоже далек от писательского образа, типичный боец уголовного мира.

Они оба засмеялись, легкая скованность кажется, прошла. Прошли в дом, где поразила чистота вестибюля, все в цветах, и милая женщина, приветливо кивнула им головой, то ли вахтер, то ли, как модно сейчас называть, консьержка. Лифт бесшумно поднял их на восьмой этаж. Первый раз видел Роман чистоту и цветы в подъезде, шикарно работающий лифт. Все это так сильно отдавало заграницей, даже не верилось, что такое возможно в их в грязноватом городе. Да, есть люди, держащие себя на уровне, прямо позавидуешь. Двухкомнатная квартира майора сверкала идеальной чистотой, правда, обставлена скудновато, прямо с аскетической простотой. Все в этой квартире просто кричало, что в доме нет женщины, и никогда не было. Роману показалось, что на него дохнуло казармой или чем-то подобным, конторски-казенным. Коньяк на стол, к ней плитка шоколада и все "прибамбасы" для кофе. Без тоста выпили по одной, из кофеварки потянуло ароматом кофе, и сразу в комнате стало по-домашнему уютней. По глотку крепкого черного кофе, еще по рюмке ; и на сердце стало спокойно, а на душе тепло. Еще по рюмке и уже кажется, что он знает Вадима Васильевича вечность, и кажется, что они друзья, хотя еще не сказали друг другу ни слова. Душа пела, размягченная хорошим коньяком, и Роман не мешал ей, но из богатого опыта пьянок знал: теперь главное ; не открывать рот. Улыбаться, кивать головой и молчать. А когда уже нет сил и слова прямо прут из тебя, то надо просто куснуть губу, куснуть по-настоящему, до крови, как на тех допросах, когда вообще нельзя было открывать рот, не то, что говорить. Боль отрезвит и поставит все на свои места. Он много видел таких, по пьяни разговорчивых, а когда трезвеющих, готовых биться головой об стенку и откусить свой болтливый язык. Так что лучше прокусить губу, чем экспериментировать, что крепче ; голова или бетонная стена. Жизнь в около криминальной среде приучила больше слушать, а уж если говорить, то десять раз подумав. Хорошо усвоенное правило действует всегда, автоматически, даже если мозг подвергся массированной атаке коньяка и кофе. Коньяк допит, а еще чашечка кофе хоть и не трезвит, но, по крайней мере, изгоняет из души дебильную и непонятную эйфорию. Наконец Вадим Васильевич начинает разговор, и что самое интересное, переходит на "вы":

; И что вас конкретно интересует из жизни спецслужб? Что хотите знать, что хотите услышать?

; Если честно, то ничего, ни в общем, ни в частном.

Роман крутил в руках рюмку, просто неудобно мельтешить перед этим человеком, он все знает. Так что лучше сразу о деле. Брылов понял собеседника и ободряюще кивнул:

; Значит, ничего не интересует. Тогда начинай по порядку и начистоту, и не переживай, я знаю общий расклад. Чем будешь откровенней, тем скорее договоримся.

; Вообще-то я ничего не знаю. Пока мне отведена роль простого посредника между вами и Грином. Мне этого очень не хочется, но я влип в неприятную историю, и у меня просто нет выбора.

; Что за история?

; Очень простая, дал в морду не тому, кому надо. Вернее, сделал все правильно, а вот о последствиях не подумал, ни в отношении себя, ни семьи.

; Имея семью, не стоит играть в рискованные игры.

; Потому вы и не имеете?

; Может, и потому, но это к делу не относится. Значит, Грин решился посвятить в свое дело профессионалов. Понял, наконец, что сам не справится.

; Я не знаю, что он решил и почему, не мое это дело. Но мне, почему - то кажется, что вы об их делах знаете больше, чем они сами.

; Ты не прав, я знаю в общем. Без некоторых деталей и фактов с их стороны моя информация гроша ломаного не стоит. Они давно со мной пытаются наладить контакт, а вот в последнее время стали форсировать события. Что-то у них произошло, ты не в курсе?

; У меня в новой должности всего второй рабочий день, если вчерашний считать. Так что здесь я вам не помощник. Заодно хочу спросить, зачем вам посредник, почему напрямую контачить не хотите? Кому от этого худо будет?

; Во-первых, какой бы я ни был, я человек системы, человек из органов. У меня есть сложившиеся убеждения, и я не хочу их менять, так сказать, перекрашиваться. Значит, я открыто и полностью не перейду на ту сторону никогда. Но мне нужны деньги, и я не вижу препятствий в том, чтобы заработать их своим бывшим ремеслом. Я помогаю определенным людям разрулить их непонятки, выражаясь вашим языком, зарабатывая себе на жизнь, но при этом не поступаюсь своими принципами. У меня не будет никаких контактов с этими людьми. Понятно я изложил свою позицию?

; Все понятно, значит, вы согласны работать на Грина. Им, скорее всего, нужен просто профессионал, которому можно открыть тайну в обмен на деньги, и который решит их проблемы.

; Так оно и есть. И я фактически согласился, коли, пью с тобой. Так что давай еще по одной.

Коньяк был допит, и майор принес из кухни чуть начатую бутылку джина. И ей бы дело не закончилось, но бежать в ларек среди ночи ; это уж слишком по-плебейски, решил хозяин, так что в два ночи первый тур переговоров был удачно завершен.

Только глубокой ночью, проделав большую часть пути пешком и чуток отрезвев, Роман наконец добрался до дому. Стоявшая у подъезда старенькая "Карина" вдруг поморгала фарами, парень насторожился, готовый мгновенно отскочить в сторону. Его удивлению не было предела, когда за опустившимся боковым стеклом он увидел лицо своего нового босса. Вот кого он не ожидал встретить глухой ночью, в натуре голимая разведка или игры в нее. Роман сел рядом с Грином, мечтая только об одном оказаться в своей постели под боком у жены.

; Ну, чем похвастаешься, как встреча прошла?

; Выпили полтора литра коньяка и джина, вот и вся встреча. Майор в курсе всего и готов к работе, но это все без деталей и по пьяни.

; А конкретно не о чем не расспрашивал?

; А я что-нибудь знаю?

; Тоже верно. Значит так, с утра с ним созванивайся, похмеляйтесь. Но перед этим скажешь ему, его четкое согласие и вся информация у него. И заодно пусть прикинет свой гонорар. Согласие и оплата, с этими ответами заедешь завтра в ресторан, я там весь день буду. Все, бывай.

; И из-за этого ты меня полночи ждал?

; Ну это не твое дело и не твоя проблема, кого и сколько я жду. Да, кстати, скажешь, что будешь при нем постоянно. Наблюдать, контролировать, согласовывать ; это все твои полномочия и обязанности. Мы должны знать, за что деньги платим.

Утром, еще не было девяти, Брылов позвонил сам.

; Ну, как писатель, не пора опохмеляться?

; Я еще сплю, еле голову от подушки оторвал.

; Давай поднимайся, жду в десять с бутылкой коньяка.

; Что такая спешка, попозже нельзя?

; Ты уже инструкции получил? Если да, то поспешай. Если нет, то жди обеда.

Сапрыкин добрался до "берлоги" майора только к одиннадцати, как ни поспешал. Проклинал и его, а больше себя, за неумеренное употребление горячительного. Хотя если честно, то бегом не бежал, да и на спорый шаг не переходил, подозревая, что нужен майору, скорее всего, как собутыльник на сегодня, но было как раз наоборот.

Вадим Васильевич был свежим и бодрым, как будто и не было вчерашнего застолья. В джинсах, черной футболке он выглядел прямо;таки ковбоем-плэйбоем, и Роману просто не хотелось в это утро себя с ним сравнивать, все было не в его пользу. Бывший чекист к коньяку не притронулся, да и Сапрыкину разрешил всего сто граммов, как пояснил, исключительно для лечения. А еще, не доверяя похмельной голове Романа, заставил записать нужные ему вопросы. Во главе поставил вопрос об оплате: ниже десяти процентов от суммы он не согласен, и это торгу не подлежит, если дело будет идти об определенных деньгах. Если в деле этого не будет фигурировать, то оплату он скорректирует позже в долларах. Если с этим все будет решено, пусть срочно начинают опрос людей, кто, где находился в течение последнего месяца. А если будет возможность, то немного и пораньше. Особенно четко и в мельчайших деталях просчитать день убийства "Береста" и пару дней до него. Роман прилежно записал все услышанное, для страховки переспросил:

; С этим все понятно, что еще передать?

; Этого хватит выше крыши. Дай Бог с этим четко справиться. Запомни и передай, опрос этот ; ключ ко всему. Пусть отнесутся к нему очень серьезно.

; А кто будет людей опрашивать?

; Сами решайте. Но еще раз прошу отнестись к этому делу максимально серьезно.

; Если это так важно, почему вам самому не поработать? Грин сразу задаст такой вопрос.

; Можно и самому, но я эту неделю пока занят. Я прочитаю полученный материал и уже лично начну его шлифовку. А на первый этап я подключу своего человека. Все равно мне нужен хороший помощник.

Через час Сапрыкин в знакомой комнатке ресторана рассказывал все подробности утренней встречи с майором. Грин не перебивал, не переспрашивал, внимательно и долго вчитывался в вопросы, в тяжелой задумчивости мерил кабинет шагами. А Роман мечтал добраться до дому, до кровати или на крайний случай еще опохмелиться, пока эта деловая тягомотина не закончится. Наконец Грин перестал мельтешить перед глазами, вызывая тошноту:

; Передашь чекисту ; его двенадцать процентов. За скорость и профессиональную работу еще три процента сверху. Сколько людей привлекать, это его личное дело, будет платить от своих заработков. Опросом займемся я, ты и пусть своего человека обязательно подсылает. Чтобы потом отмасток не было, что сделали что-то не так. Значит, процесс пошел, как говаривал меченый отец перестройки, вот только куда он выведет? Начинаем завтра с десяти здесь, с кого ; я решу и предупрежу их. Передай все это чекисту, можешь по телефону и валяй похмеляйся, вижу, что ты не бережешь себя на работе. Завтра в десять, чтобы был трезвый и работоспособный, начинаем трудиться.

Целую неделю "пацаны" вспоминали дела и дни минувшие. Никто не возражал, все были заинтересованы в успешной раскрутке этого дела, ведь на кону их "бабки" и в таком большом количестве. На всех опросах присутствовал Валера Кравцов, бывший коллега Брылова, а ныне подельник. Сидел в сторонке, не вмешиваясь, крутил в руках шариковую ручку в блестящем металлическом корпусе, изредка записывая ей что-то в небольшой блокнот. И Грин, и Роман знали, что это микрофон направленного действия, и каждое слово записывается на диктофон, спрятанный у Кравцова во внутреннем кармане пиджака. Потом эту запись проанализирует майор и даст указания, где что уточнить, что прояснить, что проверить. В общем-то, дело нехитрое, Грин и сам планировал искать по такой схеме. А может, потому и нехитрое, что им занимается профессионал высокого уровня. Со стороны все всегда просто, а дело возьмет, да и застопорится и дальше этого опроса не пойдет. Так что лучше не испытывать судьбу и не лезть с советами и прочим к профи, их учили этому, пусть и занимаются. Роман с головой влез в дело, ему становилось все интереснее, когда он узнавал все новые детали. Братва закрутила такой детектив, что голову "сломаешь" разбираясь, и опять же, не верится, что это все можно раскрутить. А то, что ты стопроцентный участник этого детектива, заставляет сердце замирать от восхищения. Возможно, вся эта история пройдет перед тобой от начала до конца. Вот только слово "конец", мелькнувшее в сознании, сразу испортило настроение, так сказать, приземлило, заставило задуматься о непредвиденных и вполне катастрофических последствиях, вполне возможных в этом деле.

С опросом закончили, проанализировали материал, и нет никакой реальной зацепки, и даже никакой реальной версии. То, что лежит на поверхности, понятно любому: убитый работал против "бригады" с напарником. Тот его "убрал", зачистив, так сказать, следы и не сделав ни одной ошибки, найти его будет очень и очень сложно. Берест был очень контактным парнем, со всеми в "бригаде" корешил. А почему не предположить, что его сообщник вообще не со стороны? Конечно, круг лиц определился с кем в первую очередь надо "поработать" плотнее, но это туманная перспектива, которой можно заниматься до бесконечности. Но в запасе нет ничего другого. Общий объем информации до безобразия мал, и ничего нового не появляется. Значит, остается только шлифовать и шлифовать то, что есть, опрос братвы, ища в нем заветную зацепочку. Если убитый был в деле предпоследним, то шансов почти нет, ведь на данном этапе вообще не просматривается ошибок того последнего. Он "зачистил" за собой следы и, скорее всего, ушел сейчас в глубокую тень отлежаться. Ему некуда спешить, взятая "зелень" не протухнет, а тратить ее по мелочам он всегда сможет, ведь братва брала деньги не из банка, а из глубоких заначек, так что по номерам доллары никак не "светятся".

Еще раз проверили контакты и связи Береста, упор делая на тех, с кем он вообще не контачил, это тоже может быть шансом. Вадим Васильевич часами прослушивал пленки, "колдовал" над им же самим составленными схемами. Нащупать верную версию значит сэкономить время на проверке пустых вариантов. Вот один явно просится на проверку: почему матерый уголовник с таким же послужным списком, как у убитого, с этим самым Берестом был явно на дистанции? Вот и думай, то ли они конкуренты, то ли подельники.

Романа дело увлекало все сильнее и сильнее, в голове днем и ночью крутились варианты, он даже с выпивкой завязал, чтобы не выключать из работы мозги. Еще он постоянно думал о Стасе, он не боялся его, хотя тот при редких встречах свирепо зыркал в его сторону. В этом деле Стас играл какую-то свою роль. Он явно выпадал из дел "бригады", прямо высвечивался, как совершенно посторонний человек среди братвы. Он имел свой бизнес и, скорее, просто присутствовал, чем принимал в чем-то участие, у него ни с кем не было никаких дел. Да и его денежный взнос в прогоревшем деле был минимальным, но этот явный факт говорит, скорее всего, в его пользу. Тот, кто "бомбанул" хату, денег в долю не пожалел, ведь они бы вернулись к нему по любому.

Сапрыкин стал почти своим в "бригаде" и потихоньку начал "пробивать" мордатого, собирая о нем всю возможную информацию. Ни для кого не секрет, что тот психован и в разборках яростен до безумия. Но опять же, все это проявляется крайне редко, он чаще разбирается по тихой, без рекламы, всегда готов нанести удар в спину. Это говорит о его незаурядном уме и о том, что он в тюрьму явно не хочет. Страхуется в делах конкретно, выводя себя лично далеко за границы криминала. А что самое главное обожает холодное оружие. Говорят, отлично владеет ножом, бросковой техникой, до десяти метров точно попадает в цель. И первый его срок был за поножовщину. Он тогда мог бы легко открутиться, все сошло бы за самооборону малолетки. Но этот малолетка без нужды нанес три колотых и одну резаную раны. Так что парнише совсем не в новинку просто так из интереса ширять людей ножом. А вот Вадиму Васильевичу совсем не нравится такое явное совпадение, явно тянущее на подставу. Но он похвалил Романа и благословил на работу в этом направлении, им сейчас любой факт на вес золота. Опять же во время взрыва и во время убийства Стаса не было в городе, и это точно установленный факт. Алиби, конечно, конкретное, но опять же нет уверенности, что в деле всего два человека. Еще один момент, правда, из области фантастики: во время схватки его глаза не сверкали бешенством. Но и это спорно, ведь они встретились взглядами всего на одно мгновение. Можно предположить игру, но зачем она ему? В общем, мордатый первый реально подозреваемый еще и потому, что он сильно не нравится Роману, можно сказать, его враг по жизни.

По роду своей работы, часто сталкиваясь с криминальной средой, Вадим Васильевич сделал вывод, кстати, подтвержденный специалистами: средний криминал очень редко, можно сказать, в исключительных случаях "работает" в одиночку. И так же очень редко кто может удержаться от трат, когда после удачного дела в руках появляются крупные деньги. Это их психология: спешат ребята жить, спешат наверстать упущенное в неволе. И им кажется, что если все делать по уму, то можно сильно и не таиться. Заиметь красивую любовницу, погулять, но в чужом городе, приобрести недвижимость, оформив ее на дальних родственников. Значит, надо "пощупать" это направление, кто из братвы делал крупные покупки, у кого есть шикарные любовницы. Упор сделать на женщин, они сладким дурманом могут заставить делать нелогичные вещи. Значит, начинаем с подружек и дальних родственников, да и больше других версий пока нет. Все это, конечно, зыбко, слишком мало времени прошло со дня захвата денег, но, как говорится, чем черт не шутит. Ведь многие уголовники частенько завышают свои умственные способности, возводят себя в ранг суперменов и вот на этом, и на неумении справиться со своими эмоциями, горят. Уже через неделю две папки распухли от бумаг, а все новые данные на братву шли и шли. У майора оказались крепкие связи в милиции, и вообще круг его знакомств и связей просто поражал. Казалось, не было в городе ни одной сферы, где бы ни знали Вадима Васильевича. И опять же казалось, что все просто горят желанием ему помочь или даже услужить. Пока майор неделю не "слазил" с телефона, обзванивая дальние города и веси страны в поисках информации, Роман с Кравцовым занимались, прямо сказать, приятным делом: работали со "жрицами любви", выискивая девчонок, бывших в контакте с пацанами из "бригады". Их было много, и частенько пораженные добротой и сочувствием парней, готовых не перебивая слушать их душещипательные истории, наполовину выдуманные, были до того благодарны, что нередко оказывались с ними в одной постели за символическую плату в виде шампанского и приличного ужина в дешевой кафешке. Первым выдохся Роман: дома "грозовая" обстановка, полные упрека глаза жены и почему-то испуганные глаза детей.

Они провели работу с таким количеством женщин, что мозг отказывался запоминать что-то, сопоставлять и, тем более, что-то анализировать, делать выводы. И в этой приятной работе на износ Кравцов смог разглядеть "золотую рыбку", выловив ее из вала пустой информации. Еще раз подтвердилось, что ближе к успеху всегда профессионал, а не дилетант, даже неимоверно желающий успеха. Они нашли и разговорили милую красавицу Кристину, которая дала информацию на некую Леночку Устименко, ее бывшую сокурсницу и партнершу по лежачему бизнесу. Они вместе частенько "работали", можно сказать, были даже подружками, как-никак их сильно сближала учеба в универе. И "выплыл" настораживающий момент, что вроде у Леночки был постоянный любовник из "бригады" Грина, и что самое интересное, Кристина так и не смогла узнать, кто это, хотя очень старалась. И всего за пару дней Вадим Васильевич собрал сведения, правда, довольно скудные, на девушку, приехавшую учиться в наш город из далекой Полтавы. Родственников в этих краях она не имела. Мама и старшая сестра, незамужняя, с двумя детьми, остались в далекой стране, теперь уже за границей, в независимой неизвестно от чего Украине. Леночка закончила институт и стала дипломированным экономистом, но работала неизвестно кем на местном телевидении. Когда посетили ее место работы, то там интересующую их особу не застали, она уволилась после неудачной попытки стать телеведущей. И где она теперь, никто не знает, квартира закрыта и телефон не отвечает. Кстати, двухкомнатная квартира в центре принадлежит ей и оформлена на нее год назад. Продолжили приятную работу с Кристиной, которая оказалась девушкой разговорчивой, рассказывала много и увлеченно обо всем и обо всех. Правда, о себе неохотно, видно, недовольна была своей жизнью, ведь несмотря на полученный диплом, она по-прежнему оставалась в любовном бизнесе и, кажется, уже этим тяготилась. А бывшей подружке, скорее всего, сильно завидовала, уж больно много она знала подробностей из жизни подельницы. Поработали с девушкой тщательно и душевно, она вспомнила интересную деталь, что Леночка фактически перестала торговать своим телом после одной вечеринки, кстати, с парнями Грина.

Они попали в загородный ресторан, когда веселье заканчивалось и все были уже на грани "замерзания". Там было уже несколько девчонок и им, казалось, ничего не светило, клиенты были в нерабочем состоянии. Все были настолько пьяны, что на женщин вообще не обращали внимания. Через час компания разделилась, самые стойкие поехали в сауну, захватив четырех подружек. Что было дальше в ресторане, она не знает, так как попала в банную группу, а Леночка не рассказывала, с кем она там так близко подружилась. Но вот именно с той ночи ее жизнь резко изменилась, так резко, что это стало заметно не только Кристине, но и другим девчонкам, частенько работавшим в одной компании, на ниве трудовой любви. "Ремесло" свое окончательно она не бросила, продолжая заниматься им по тихой, и не потому, что продолжала нуждаться в деньгах, а, скорее всего, от любви к "искусству". Кристина точно знает, что у подружки оставались пара-тройка солидных любовников, но свои связи с ними она не афишировала. Откуда она знает? Так, как говорится, земля слухами полнится, нельзя напрочь засекретиться в нашем, в общем-то небольшом городе. Это было за два года до окончания института, до диплома сокурсница создала себе образ честной и порядочной девушки. И через два года об этом помнили, наверное, только коллеги по лежачему бизнесу. Помнили и завидовали хорошо устроившейся подружке благодаря кому-то из них не прошла Леночка в ведущие телевидения. Шепнули руководству о прошлой неправедной жизни их сотрудницы. И еще одна деталь: почти сразу, через какой-то месяц она поселилась в шикарной двухкомнатной квартире, упакованной под самое не могу. И одеваться стала просто шикарно, хотя раньше в этом плане была скромна, даже чересчур, этакая бедненькая студенточка-провинициалочка. Кристина попала в эту квартиру случайно, всего один раз, когда по просьбе сокурсницы завезла той конспекты. И когда увидела шикарную мебель и все прочее, от восхищения просто потеряла дар речи. Больная гриппом подружка не стала ничего объяснять, просто отмахнулась, мол, это все ее любовника. Кристина тогда еще подумала, что квартира и мебель, может, и любовника, а вот гардероб, ломящийся от женских вещей, ну никак не его.

Парни не перебивали женщину, слушали внимательно, показывая всем своим видом неподдельный интерес, заодно подогревая рассказчицу шампанским и кофе. И не зря, наконец, в ее повествованиях всплыл долгожданный факт, она вспомнила одну важную деталь. И как не вспомнить, если мужчины такие добрые и внимательные, слушают, затаив дыхание, не ограничивая в шампанском и дорогих конфетах. А их главный, который вообще не вмешивается в разговор, смотрит на нее иногда таким взглядом, что Кристина уверена на все сто, что вскоре они окажутся в одной постели. Да и эти двое очень славные ребята. А вспомнила она то, что иногда Леночку привозила в институт большая двухцветная машина, типа "Крауна", привозила не раз, не два, а гораздо чаще. Тогда такие машины не были уже редкостью, редкостью был ее небесно-канареечный цвет, бросающийся в глаза. Она больше никогда не встречала солидных машин с подобной окраской. Водителя она не видела, машина останавливалась далеко от входа в институт, да и была вся тонированная.

В деле появился реальный момент, который можно раскручивать. Тайная подружка кого-то из банды, разъезжающая на приметной машине. Почему ей не хвастались, ведь, по рассказам, она стоила того. Вся жизнь братвы и особенно личная всегда на виду, никто не видит повода это скрывать. А когда абсолютно никто не знает об увлечениях собрата, это наводит на размышления, тем более, если связь тянется не один год. Ну не может все быть скрытно и тайно, все равно останется следок, ниточка, за которую можно будет потянуть. И если это даже пустой след ; не беда, все равно на сегодня нет других версий и предположений, так что остается проверять эту. Кристина могла еще пригодиться со своими богатыми воспоминаниями, и, чтобы она не затерялась в городской толкучке, сняли ей приличную однокомнатную квартиру, заодно пуганув грозящей смертельной опасностью. Пуганули просто так, для профилактики, мол, не надо болтать лишнее посторонним. А чтобы не скучала и не простаивала, стали по очереди навещать, включая майора. Уж больно хороша и желанна была женщина, а ее задумчиво-наивный имидж сводил с ума любого, правда, и денег на нее ушла уйма. А так как платил Вадим Васильевич, то вскоре в роли любовника прекрасной Кристины он утвердился единолично. А Роман с Кравцовым поехали в дальнюю командировку, проверить, как поживает мама и сестренка гражданки Устименко.

Полтава встретила новоявленных детективов жарой и беспрецедентным вымогательством, а также сюрпризами в отношении интересующей их семейки. "Зелень" пришлось отстегивать направо и налево, и, понеся ощутимые долларовые потери, наконец, выяснили, что мама с дочкой еще два года назад уехали в Россию, а куда точно ; неизвестно. Звонок Вадима Васильевича украинскому дружку еще по КГБ и плюс сто "баксов" сверху сделали свое дело. Через два дня парни знали, что интересующие их люди проживают в Рязани. Проклиная самостийную державу с ее непомерной любовью к "зелени", детективы двинулись на Родину, где более-менее все понятно, да и аппетиты служащей братии поскромнее. Один этот хохлацкий "базар" чего стоит ; будут трещать на своем певучем, пока доллар не дашь. Как к нему прикоснутся, так сразу по-русски начинают понимать. Вымогают так, как будто последний день живут. В общем, гнилой народец, не зря сказано, что когда хохол родился, еврей плакал. Но посетили самостийную не зря, появилась уже уверенность, что с этой семейкой не все чисто, и впереди их ждет еще не один сюрприз. Ведь женщины бросили вполне налаженный быт и очень даже приличный дом, они далеко не бедствовали, судя по жилищу. Его-то Роман с Кравцовым очень даже внимательно осмотрели. И зачем им эти игры в секретность, зачем платить так круто по местным меркам? След их давно простыл, а они числятся гражданами Украины, проживающими в г. Полтаве. Невесть какая хитрая штука, а вот пришлось им сюда приехать и приложить определенные усилия, чтобы это выяснить. Волшебный ключик по имени доллар открывает и закрывает любые секреты, время сейчас такое: позелени ручку и засекретишься напрочь, но стоит чуть переплатить, и также легко рассекретишься. Значит, поиски вступают в следующую фазу, и надо на всякий случай глаза держать открытыми. Вся эта история с секретностью наводит на не совсем радужные мысли. Прощайте, напряженные глаза и лица служащего люда, решающего одну наиглавнейшую задачу: сколько у тебя в кармане денег и как их более эффективно изъять.

И, слава богу, граница позади, на прощание местная таможня обыскала их конкретно, рады бы и кишки просветить, но, к сожалению, нечем. И смотрели эти дюжие дядьки так подозрительно, что в их глазах прямо читалось, мол, дай волю этим "москалям", растащат по кусочкам мать-Украину, вишь, рожи какие бандитские. А ни к чему не подкопаешься, вся "зелень" задекларирована, опытные, видно, бандюки.

Рязань подкинула следующий сюрприз: мама с дочкой всего два месяца назад продали свой новый небольшой домик на окраине и снова выехали в неизвестном направлении. На месте выяснить, куда они отбыли, не удалось, пришлось срочно связываться с Брыловым и целую неделю изучать местные достопримечательности. Наконец звонок от Вадима Васильевича снова сорвал их в дорогу, теперь уже в Москву, искать семейку там, через адресное бюро. Он подкинул как всегда парочку телефонов нужных людей, которые помогут по мере сил и возможностей, но как он сам признался, найти семейку будет очень сложно. Очень мало времени прошло со дня их приезда в столицу. Так и получилось, все легальные способы поиска давали отрицательный результат. Остался последний шанс ; проверить, не покупали ли они недвижимость, но этот вариант им не по зубам. Так что с чистой совестью доложили майору о всех принятых мерах, возможных и невозможных, уповая на его могущество. И убедились, что связи Брылова почти безграничны. Видно, майор, служа в конторе, зря штаны не протирал, был специалистом от бога. УФСБ их далекого города запросило Москву и, конечно, получило исчерпывающие данные на интересующих людей. Самим запросом сильно никто не интересовался, да и зачем, если половина сотрудников подвязана в бизнес-коммерции и коллегам помогают по принципу "ты мне, я тебе".

Вот и нашелся третий домик Устименко, совсем недалеко от Москвы, можно сказать в ее недалеком пригороде. Еще чуть-чуть недостроенный, но вполне жилой. И по местным меркам, этот двухэтажный коттеджик довольно скромен, но скромен на фоне соседних собратьев. А его нахождение в престижной зоне с себестоимостью в двести тысяч "баксов" наводит на определенные размышления. Младшая дочурка явно приложила к этому руку, и денежки на все это заработаны, конечно, не в любовном бизнесе. Никаким ударным трудом в три смены и без выходных ей не удалось бы накопить на такое великолепие. Ведь они не знают, что там внутри наворочено, и на сколько все это еще поднимет стоимость жилья. Вопросов все больше и больше, на которые хотят получить ответ люди с далекой окраины.

Доложили все, как есть, и получили приказ ждать вместо долгожданного возвращения домой. Денег осталось совсем мало, так что красивая московская жизнь катит стороной, и остается снова косить под туристов, от безделья шатаясь по исторически знаменитым местам. А потом грянуло то, чего так опасался Роман. Брылов настоятельно рекомендовал проработать варианты на полный контакт с семейкой. В переводе на нормальный язык ; это спросить у них напрямую ответы на интересующие вопросы, потому как дело надо ускорить, просто на тянучку нет времени. А чтобы спрашиваемые не лукавили и не пытались вводить в заблуждение, спрашивать надо жестоко и с пристрастием, и очень даже хорошо, что у них есть дети.

Это для лохов звучит безобидно: спросить, выяснить, поработать. А в действительности это крутой криминал, за который положена такая же крутая тяжеловесная статья. И нет в этом вопросе вариантов, ведь никто добровольно не станет делиться тем, что грозит его элементарному благополучию. Сапрыкин с ходу дернулся в полный отказ, он не будет пытать женщин, решив все бросить и возвращаться домой. Но Валера убедил его, что не стоит паниковать раньше времени, ведь по всей розыскной логике нет сейчас смысла вспугивать этих людей, эту хату лучше держать для будущего, хотя бы для засады. Да и по большому счету вряд ли женщины в курсе дел своей младшенькой. Просто не верится, что она делилась с ними компрометирующими деталями. И он уверен на все сто, что они даже не знают, где она сейчас, не говоря о чем-то еще. Скорее всего, майор прорабатывает этот вариант как запасной, ведь что-то делать надо, а реального ничего нет. И кто сказал, что они все это будут выполнять, его дело приказать, а их дело думать, как от этого отвертеться. "Бабки" на кону большие, и майор с Грином могут решиться на крайние меры, но это уже их проблемы, на крайняк они не подписывались и на роль "пехоты" в большой игре тоже. Раздумывали недолго, решили вести себя благоразумно, чтобы не лишиться головы за чужие "мутные" интересы. Съездили на место, обошли поселок и дом в частности со всех сторон и вернулись в Москву. Через день позвонили Брылову и доложили, что местность находится под видеонаблюдением, во многих домах вооруженная охрана. Для детальной разведки и акции нужно спецоборудование, как минимум. А как максимум их желание. На что Вадим Васильевич рассмеялся, понял опасения и нежелание ребят этим заниматься, дал добро возвращаться домой.

Любимый город, встреча с семьей и целая неделя безделья. Ни майор, ни Грин дотошно не расспрашивали о вояже, видимо, для них все понятно или появилась более свежая и важная информация. Но проделанной работой остались довольны, Грин выкатил по пятьсот баксов, великовато, конечно, за такие труды, но не отказываться же. Эта крупная премия наводит на размышления, что все еще впереди, где их, возможно, ждут пули противоборствующей стороны или безжалостный каток правосудия. Крути ; не крути, а он с Кравцовым просто "пехота", разведка. Они первыми столкнутся с противником, с проблемами, и ими пожертвуют, не задумываясь. Чувство разума настойчиво бьет во все колокола: бросай все, выходи из дела, добром это не кончится. Ведь уже был предупреждающий сигнал, когда рекомендовали допросить женщин. Легкая и пока интересная работа, в совокупности с легким заработком, ; и ты начинаешь убеждать себя, что не все так страшно, все будет тип-топ. В общем как всегда, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Но когда он еще грянет, этот гром, и грянет ли вообще. Это вечное наше русское "авось".

Дальнейшими планами никто с вернувшимися парнями не делился. Правда, майор намекнул, что их ждет еще одна командировка и на это раз серьезная. В детали не посвящает, но подготовка уже началась. По приказу Брылова, Роман стал постоянным участником всех творческо-писательских тусовок. Его цель ; как можно ярче засветиться в писательской среде. Тот, наверное, заплатил прилично, так что Сапрыкина сходу приняли в местное отделение писателей и не сейчас, а оказывается, еще два года назад. Сколько чудес можно за деньги навертеть! Еще его книжонку переиздали приличным тиражом, и она появилась во всех книжных магазинах, а прозвучавшая пару раз реклама по местному телевидению сделала парня знаменитым в очень узком творческом кругу. И оказывается, вся эта свистопляска нужна только для получения американской визы. В недалеком будущем намечается творческая поездка в Штаты для укрепления писательских связей. Вот и вызов прислал американский писатель с еврейско-советскими корнями, тоже очень известный в узких кругах, правда, больше криминального толка. В общем, вот-вот должна состояться поездка на американский континент для обмена опытом с тамошними коллегами. Кстати, и большинство братвы срочно делают американские визы, видно, тоже для обмена опытом с коллегами по бандитскому ремеслу. Америка еще не разглядела вблизи лица наших советских граждан и давала въезд почти всем, исключая, быть может, самых отпетых негодяев. Благословенные время для советского криминала! Видно, след Леночки Устименко появился в Штатах, и максимальное количество людей из "бригады" готовятся к встрече с ней. Как ее выцепят из Америки, Роман не представлял, да и не его это дело. Есть майор с Кравцовым, они придумают, спланируют, организуют. Грин поступил сто раз правильно, что доверил дело настоящим профи. Специалист, обеспеченный финансово это очень большая сила и мощь, способная эффективно как создавать, так и разрушать. В общем, делать без сбоев и проколов все, что прикажут. А пока время тянется в безмятежно-ленивой струе, пока отдых, вся работа там впереди в уже совсем недалеком, но таком туманном будущем.

Что ему написано на роду, Роман не знает и знать не хочет, стараясь об этом не думать. Но мысли, что детей он может оставить сиротами, крутятся в его голове постоянно, заставляя всегда пребывать в плохом настроении. Поделился всем этим с Кравцовым, тот только рассмеялся: думать так ; значит заранее себе приговор подписать. У них выбора нет, на полпути с дела не соскочишь, не по понятиям это. А коли так, чтобы дурь разная в голову не лезла, стал напарника приказным порядком таскать в спортзал. Их ждет впереди не увеселительная прогулка и надо быть готовым ко всему, как морально, так и физически. Хорошая физическая подготовка основа духовной уверенности, ведь в решающий момент они должны действовать, а не сомневаться, распуская сопли. Заодно, чтобы очистить голову Романа от черных дум, стал натаскивать его в английском, добиваясь знания пары сотен стандартных фраз до полного автоматизма. И теперь в машине, вместо развлекательной музыки, магнитофон пересказывает английский самоучитель. Ничего не поделаешь, все для фронта, все для победы ; усмехается про себя парень.

В середине августа "лед, наконец, тронулся": Америка дала добро посетить, прикоснуться к ее цивилизованным благам. И очень удивились бы служащие консульства, услышав высказывания в адрес их страны. Нужна братве эта долбанная Америка, сто лет ее не видеть, своих дел дома хватает, но "объект" скрывается на ее территории, и ничего не поделаешь, надо ехать. Первыми вылетели в город Сиэтл Сапрыкин, Кравцов и "Крант", парнишка среднего роста, ничем не примечательный, все время вставляющий в свою речь слово "кранты", видно, и кликуха от этого. Инструкции Брылова просты налаживать связи среди русских эмигрантов, которых в этом городе хоть пруд пруди. Искать источники информации о прибывающих в Штаты, приглядеться к нашей мафии, но пока на контакт с ней не идти, оставляя ее на крайний случай. В общем, вживаться, приглядываться, обрастать знакомыми, что делать конкретно сообщит майор, когда будет что сообщать. Пока они снова туристы, правда, теперь загран.

Штат Вашингтон, как и Украина, встретил жарой и неприветливыми лицами таможенно-пограничных офицеров, явно не приветствующих этот наплыв русских, которые слетаются в их страну, как мухи на мед. Но нам плевать на их настроение, проблем с ними нет, бумаги все законные и добротные. А что у писателя крутые плечи и кулаки набиты до мозолей, так в России сейчас писатели все такие.

Через час компания мчалась на такси в Такому, именно там приказал пока поселиться Вадим Васильевич, почему и зачем не объясняя. Сняли номер в дешевом мотельчике, взяли напрокат экономичную малышку "Хонду Цивик" и начали знакомство с городом.

Только чуть-чуть обжились, кой-какие связи наладили, как пришел приказ от майора срочно вернуться в Сиэтл, правда, на этот раз пояснил, что Леночка звонила своему дружку именно оттуда. Вот так номер, Вадим Васильевич уже знает и поклонника нашей красавицы, лихо работает товарищ чекист. Машину сдавать не стали, на ней и продолжили путешествие, по ходу приглядываясь к чужому быту и порядкам, стараясь не выделяться и скорее слиться с общей массой, хотя бы по одежде. В дороге некомфортно всем, но Кранту на заднем тесном сидении малолитражки особенно ни выпрямиться, ни ног вытянуть. Пусть мучается, хоть этим отрабатывает свой хлеб, толку от него ни с какой стороны нет, просто ленив по жизни. В их маленьком коллективе он элемент чужеродный. Питается отдельно, во всем видит подвохи, постоянно что-то бурчит с недовольным видом. И конкретно, придурок, обижается, что к нему не прислушиваются, можно подумать, хоть одну дельную мысль высказал. Недопонимает, что с его умственными способностями, надо больше слушать и запоминать, а если исполнять, то только как сказали и не иначе. Пару раз попытался рассказать о своем лагерном героическом прошлом, но это слушать невозможно, просто удивительно, чем гордится человек. Этого нормальные люди должны стесняться. В конце-концов Валера не выдержал и сказал, глядя рассказчику прямо в глаза, что основная масса сидящих в тюрьме ; дебилы, подобные ему, Кранту, у которых вместо мозгов параша. Пацанила, видно, думал совсем по-другому, обиделся конкретно, что выразилось в многозначительном молчании и яростном сверкании глаз. При очередном звонке майору Кравцов поинтересовался, для чего им нужен этот кадр. Лучше бы не слышать ответа: на тот исключительный случай, если придется спросить Леночку Устименко с пристрастием. Вот тогда и проявит свои скудно-недюжинные способности так называемый Крант. Видно, у парнишки садистские наклонности, не может мать-природа полностью обделить человека, что-нибудь да подкинет. Но если с этой задачей они справятся сами, добавил Брылов, то могут Кранта отправить домой. Этот звонок сразу дыхнул мраком и напомнил, для чего они здесь в компании с уголовником. Сразу потускнели яркие краски их путешествия, Крант, оказывается, совсем не лишний член их команды. Остается только молиться о том, чтобы этому деятелю не пришлось демонстрировать свое искусство. Хватит ли у них ума не довести дело до этого, не дай бог повесить на душу неподъемный груз.

Вадим Васильевич проснулся неожиданно резко, когда стрелки часов только-только прошли цифру четыре. Сознание было наполнено тревогой, он прямо предчувствовал беду. Неведомые силы, вернее опыт своей нелегкой работы, сигнализировали ему, предупреждали об опасности. Но мгновенно вспомнив и просчитав события последних дней, он не нашел никаких нестыковок или шероховатостей, все шло по плану. Да и события еще не подошли к той стадии, когда надо будет постоянно оглядываться, круглые сутки быть настороже, ведь следствие еще, можно сказать, в самом начале. Хотелось поразмышлять подольше, копнуть поглубже, ведь тревога не покидает сознание, но мысли уже переключились на лежащую рядом с ним женщину, так нежно прижавшуюся к его груди. Он не может оторваться от нее, с каждым днем все глубже и глубже увязая в неведомом для него раньше чувстве. Подкинула судьба испытание, от которого у сильного и волевого мужика душа с каждым днем становится все мягче и мягче, ему хочется быть рядом с этой женщиной постоянно. Даже в короткие часы разлуки он не может не думать о ней, а при малейшей возможности старается не отпускать ее от себя. Он, Вадик Брылов, интеллигент в третьем поколении, профессионал секретной службы, знающий все и вся, связался с проституткой и, можно сказать, сдувает с нее пылинки, целует в губы. Он не может оттолкнуть от себя женщину, которая зарабатывает своим телом и которая как раз и крутилась на той стороне, среди его противников ; врагов по бывшей работе. У него просто никогда не было денег на таких женщин, да и моральные путы не давали узнать их получше. Опять же, при чем здесь деньги, сейчас-то он не платит ей ни копейки, и она абсолютно независима от него. А смотрит иногда так, что просто хочется прикрыть ее своим телом, отгородить от невзгод этого жестокого мира. Он, неуязвимый супермен, подставился на древнем, как Мир, чувстве, именуемом любовью, и что самое интересное, это получилось взаимно. Вот она, его любовь, спит, прижавшись к нему, ладошками обхватив его правую руку, как будто и во сне держит его, не хочет потерять любимого мужчину.

Он чуть-чуть шевельнулся, глянув на запястье, где тикали никогда не снимаемые часы-хронометр. И женщина мгновенно проснулась: ее любимый не спит, что его тревожит в такую рань? И еще сама в полусне обняла, нежно коснулась губами щеки любимого, как бы стараясь оградить его от тревожных мыслей и возможных неприятностей своей горячей любовью. И мужчина мгновенно откликнулся на ее порыв. Она, не открывая глаз, улыбаясь от счастья, податливо стелется под ним, отвечая на жадные и страстные поцелуи, объятия, такие волшебные прикосновения. Они снова засыпают, когда утро просто уже ломится в окна, засыпают обнявшись, тесно прижавшись друг к другу.

Под вечер этого же дня майору позвонил Грин, сообщив новость, ставящую успех их дела под большое сомнение. Чтобы ускорить раскрутку, он решил взять Стаса и расколоть, ведь все понятно, за исключением некоторых деталей. Но случилась осечка, взять Леночкиного дружка, когда-то раскатывавшего на цветном "Лауреле", не удалось. Он был на "стреме", завязалась драка, и конечно, взяли "крысятника". Но это уже роли не играет, у него отказало сердце. Кто бы мог подумать, что у такого здорового "быка" больное сердце. И сегодня же на мобильник умершего звонила подружка из Сиэтла, ей, конечно, ответили, но она, не услышав голоса Стаса, сразу же отключилась. Все пошло по самому плохому варианту, прокол случился, как только подошли к разгадке вплотную, Стас мог бы многие вопросы прояснить. Брылов срочно позвонил Кравцову, настоятельно порекомендовав ускорить поиски "объекта", прибавив от Грина, чтобы денег на это не жалели.

Прошла неделя, а результатов ноль. Да и откуда им так быстро взяться в чужой далекой стране, без связей, с поиском по методу тыка. Зарядили всех, кто хоть как-то связан с отелями-мотелями и прочим, а сами, объездив агентства по прокату автомобилей, поняли всю бесполезность поиска вслепую. Без рекомендаций с ними и говорить не хотели, несмотря на притягательную силу "зелени". Тогда вновь плотно занялись эмигрантской средой, находя среди них людей, работающих во всевозможных отраслях сервиса, и даже в благотворительных обществах. А главное с умненькой молодежью, понимающей толк в компьютерах, готовых за деньги залезть туда, куда легально не пробиться. В общем, задействовали все, что было в их силах. Русского люда собралось в Штатах много, самых разных мастей, направлений и профессий, готовых за сотню баксов пробить, достать, помочь. "Главное ; не "засветить" свой интерес, чтобы не нажить конкурентов, которые и без нас могут справиться с нашим делом", ; все время цитировал классика Кравцов. Таких деятелей собралось в Америке предостаточно. Это, конечно, выглядит фантастично, но чем черт не шутит. Ведь могут и разыскиваемую предупредить, и в полицию капнуть. В опросах-разговорах были предельно осторожны, предоставив это исключительно Кравцову. Самыми деловыми и надежными источниками информации стали, как и предполагалось, наши бывшие евреи, в основном старшего возраста. Кем они только не трудились, чем только не занимались, а главное, как истинные американцы, поклонялись единственному и могущественному божеству, его величеству доллару. С ними надо общаться чуть-чуть повежливее, поуважительнее и заплатить чуть-чуть побольше, они бьются за каждый цент, и надежно-достоверный результат обеспечен. Майор торопит, и на расходы скупиться не приходиться, правда, треть от всех затрат оседает в своих карманах на личные потребности. Ведь никто тщательных отчетов требовать не будет, может, вообще их не с кого будет требовать, все может быть в этой жизни. Эта треть проходит, конечно, мимо кармана Кранта, парни относятся к нему вынужденно-терпеливо. Терпят заплечных дел мастера, волею случая оказавшегося в их компании, а куда денешься, работа есть работа. Тот чувствует это и в душе тешит себя надеждой и мечтами: а вдруг в его руки попадут эти два фраера, посмотрим, куда их гонор денется.

Чудес на свете много бывает, но этим светлым мечтам отморозка не суждено было сбыться. Угорая от ежедневно принимаемых стопочек и невозможности по пьяни излить душу, Крант, наконец, нашел благодарного слушателя. Нашлись у них общие лагерные темы, новый кореш в свое время до эмиграции помотался по тюрьмам. Неделю они не просыхали, братаны, одним словом, пока у Кранта не пропало портмоне со всеми деньгами и документами. Правда, его в тот же вечер на парковке мотеля нашел Роман, у их "Хонды". Документы были в порядке, а вот денег не было, кореш знал дело туго. А по полуприпадочным стенаниям потерпевшего, в портмоне было не меньше четырех штук. Сапрыкин недолго думал, как распорядиться такой находкой. Проверив стоянку на предмет видеонаблюдения и ничего не обнаружив, он отъехал подальше и сжег документы, а кожаный "лопатник" выбросил в урну. Судьба парниши решена, деньги не проблема, прокормить прокормим, а вот без паспорта никуда, через неделю надо продлять визы. Но это уже суета самого потерпевшего, пускай звонит Грину, объясняет и решает с ним этот вопрос.

Когда Роман вернулся в мотель, то нашел отрезвевшего Кранта в муках и терзаниях. Тот, не останавливаясь, мерил шагами территорию мотеля, пугая жильцов и служащих своим полубезумным взглядом. Страдал он, правда, только из-за потери денег, на документы ему было глубоко наплевать. К его чести, за помощью и поддержкой он не обратился ни к Кравцову, ни к Сапрыкину, и Брылову объяснял все сам. Они тоже переговорили с майором, доложили о безрезультатности двух последних суток и снова включились в поиск. Хорошо трудились еврейчики, если и будет результат, то только от них, они прямо жаждут заработать на приезжих. Главное, что процесс пошел в правильном направлении, и результат будет вот-вот.

Так и случилось, всего через день после звонка майору старикан-еврей, работавший в прокате автомобилей уборщиком, сообщил номер красного спортивного "Ягуара", в котором раскатывает их ненаглядная Леночка. Старик заработал свою сотню, но пришлось еще пятьдесят отстегнуть внуку. Дед поздно вечером впустил внука в здание, а он на компьютере агентства пробил информацию. Отлично сработал семейный подряд, внук вообще обещал отслеживать красный "Ягуар" и его владелицу, а заодно погулять по файлам отелей, может, вскроется место проживания красавицы. Чтобы подогреть парня, Кравцов пообещал ему пять сотен, и теперь можно надеяться, что внучек не встает из-за компьютера.

Чтобы не расслабляться в ожидании информации, Кравцов решил продолжать поиск наудачу. И снова понеслись дни веселые, с раннего утра до глухой ночи они не вылазили из машины, накручивая сотни километров, квадрат за квадратом прочесывая город, проверяя парковки дорогих отелей, ресторанов, а вечером казино, дискотек и прочих увеселительных заведений.

Крант матерился, мучаясь в тесноте заднего сиденья, но по сторонам глядел исправно, в надежде, что через недельку это мучение закончится, и он уедет домой. Это по любому лучше, хоть и придется ответить перед Грином за прокол с паспортом. Повезло, что подруга раскатывает на приметной машине, что по цвету, что по модели, такую видно сразу и издалека. Да и немного таких машин на местных дорогах, вот только город громаден, а с пригородом и частным сектором, по-нашему, вообще необъятен. Реакция и глаза мгновенно реагировали и выхватывали все, что хоть чуть отдавало красным, но результат был по-прежнему нулевой. Десятки тысяч автомобилей, необъятные парковки все это наводило на мысль о бесполезности поиска, селило в душе полную неуверенность. И вот когда все уже были готовы единогласно бросить эту бодягу, вдруг наткнулись на красный "Ягуар с нужными номерами на стоянке у дорогого ресторана. Девочка заехала пообедать, однако не стесняет себя в средствах, у этого заведения ее "тачка" была, наверное, самой дешевой машиной.

Потом все пошло по накатанной, как в учебнике по оперативной работе. За руль сел Валера и до ночи не слазил с "хвоста" "Ягуара". Сразу же позвонили Брылову. Тот распорядился срочно отправить Кранта домой, не нужны им лишние заморочки с властями, не нужно лишний раз "светиться". Потом найти надежное убежище, хотя это надо было сделать гораздо раньше, брать объект и ждать прилета основной группы. Чтобы не терять время, стоит попытаться сломать психологически, подготовить ее для дальнейшей работы, как инструкции у Кравцова есть. Но чтобы к прилету группы она была жива-здорова. А что с ней может случиться, почему ей не быть живой и здоровой? Крант-то убывает, в этом ей крупно повезло, парниша прямо застоялся без любимой работы.

На следующий день Роман провожал Кранта домой. Без документов это целая история, занявшая весь день, а Валера "пас" красный "Ягуар". Через двое суток они знали о своей подопечной все и готовы были действовать. Не было только надежного убежища, но этот вопрос должен решиться со дня на день.

Все получилось быстро и не по плану. Время давно перевалило за полдень, когда Леночка, наконец, появилась в дверях отеля. Поехали за ней, и почти сразу представилась идеальная возможность захвата. "Ягуар" попетлял, отрываясь от центра, и тормознулся на тихой улочке, у будки международного телефона. Реакция Кравцова была мгновенной: берем, остальное по ходу. Женщина вышла из машины и танцующей походкой топ-модели скользнула к телефону. Выглядела она, конечно, очень шикарно, черные лосины подчеркивали красоту длинных ног, а балахонистая красная футболка наоборот притягивала взгляд, вызывая непреодолимое желание узнать, что там под ней.

Дело вступило в главную фазу, вот она черта, за которой они уже просто преступники. Забавы и шалости закончены, все будет так, как начертано судьбой, все ; теперь вперед и только вперед, назад по любому пути нет. Реакция Кравцова была быстрой, он, видимо, мгновенно просчитал план захвата. Пока медленно проезжали мимо остановившейся машины, сворачивали на соседнюю улицу, он давал четкие распоряжения: "Останови, я иду брать объект. Ты сделай круг и через пять минут припаркуйся к корме "Ягуара". Левая дверь открыта, сиденье убрано вперед максимально. Двигатель не глушишь, стоишь рядом с машиной. Твоя задача потрясти сумочку подруги на предмет ключей, ты поведешь "Ягуар". Едешь за мной в десяти метрах, как остановлюсь, значит пришло время принять решение. Главное ; через пять минут будь на месте, можешь быстрее, здесь движения нет и расстояние небольшое".

Последние слова Кравцов говорил, уже выходя из машины. Роман в ответ только мотнул головой, во рту пересохло, хотя особого страха и волнения не было, видно, успокаивала пустота улицы. Он отметил время и быстро рванул "Цивик" вперед, напарник надеется на него. Сделать круг по соседним улочкам ; хватило трех минут, в начале четвертой он уже встал прямо за "Ягуаром", вышел из машины, внимательно оглядываясь, им не нужны свидетели.

Все получилось на удивление быстро и просто, Роман видел напарника, стоявшего возле будки в ожидании, когда освободится телефон. Он сдвинул кресло вперед и вовремя, обнявшаяся парочка уже двигалась в его направлении. Прямо влюбленные, только глаза у женщины закрыты и рука мужчины не поддерживает ее за талию, а сгребла материю лосин так, что они вот-вот лопнут, а правая штанина заползла уже выше колена. Но кто увидит такие детали издалека, да и никого нет в этом тихом месте, идеально подходящем для подобных дел. Каких-то пятнадцать секунд ; и парочка скользнула в салон "Хонды", а Роман еще раз огляделся и не спеша занялся сумочкой женщины, отыскивая ключи. Через минуту обе машины тронулись к окраине города, и кто теперь рассмотрит, что голова женщины, любовно лежащая на мужском плече, безвольно откинулась на мягкую обшивку, да и само тело почти сползло с кресла на пол. Никто не рассмотрит через тонированные стекла, что руки и ноги женщины скручены тонким капроновым шнурком. Машины, не торопясь, выехали за город, свернули на северо-западное шоссе, которое на горизонте терялось среди пологих гор, сплошь поросших лесом. Только через час нашли съезд с шоссе и на малых оборотах продвигались по лесному бездорожью, пока, наконец, не уперлись в сплошную стену леса. Здесь будет их временное пристанище.

; Что ты с ней сотворил? Она часом не загнулась?

; Не бойся, все с ней в порядке. Легкий нокаут, а может и не легкий. Кравцов весело засмеялся, чувствовалось, что он доволен хорошо выполненной работой.

; Перегружай пленницу в "Ягуар", я в темпе смотаюсь в город, надо хоть каких-то припасов приобрести, неизвестно, сколько нам тут загорать. Красавицу развяжи, вдруг земля частная, и если нас просекли, то вы просто влюбленные, забрались в чащу, чтобы никто не мешал. Пока меня нет, вся ответственность за пленницу на тебе.

Роман склонился к "Цивику", развязал женщину и, легко подняв на руки, перенес в салон "Ягуара". Прижимая ее к себе, уловил еле слышный аромат духов и женщины. Мгновенно сознание и тело просто пронзило такое непреодолимое желание, что он поскорее освободился от прекрасной ноши, подальше от греха.

Напарник заметил его нервозность и опять коротко хохотнул:

; И даже не думай, вдруг придется ее ликвиднуть. Зачем тебе лишние переживания, сел и уехал.

От его слов дохнуло таким холодом, что Роман уже и не помышлял ни о чем таком. А еще он был почти уверен, что женщина в сознании, и кажется, просто не хочет это показывать. Видимо, напряженно думает, что это с ней произошло. Потом молча сидели в машине, вернее пленница лежала на заднем широком сиденье. Роман впереди, дремал на месте водителя, чутко прислушиваясь к малейшим шорохам. Просидели в безмолвии четыре часа, пока по деревьям не заиграл свет фар. Проснулись и напряглись, кто едет сюда и во что это выльется. Охранник ожидал без страха, правда, в приличном волнении, хотя верил, что это Кравцов. Пленница с надеждой, вдруг полиция или кто-нибудь в этом духе. Приехал напарник, выгрузил палатку, два спальника и пакет с едой, а к нему две упаковки пива и литровую бутылку коньяка. И тут же собрался назад.

; Я по карте проверил, рядом жилья нет, земля государственная, но ты огонь все равно не разводи, машину замаскируй. Я постараюсь по-быстрому снять домик, вдали от глаз, а пока терпи и бдительно охраняй. Звонил майору, может, через недельку ребят подошлют и наша миссия закончится. А вот еще, наручники, чтобы спалось крепче, чтобы она тебя сонного не придушила, шучу, конечно. И звони мне каждые два часа по нечетным цифрам, нет звонка значит провал, тревога.

Валера потрепался и уехал, пора устраиваться на ночлег. Пора расшевелить подругу, пора знакомиться. Он поставил палатку, закинул в нее спальники и подошел к машине. Пленница, оказывается, давно пришла в себя и теперь настороженно наблюдала за ним. Роман взял ее за руку, не грубо, но сильно, вытянул из салона:

; Давай в палатку. Один спальник твой.

Женщина стояла у машины, внимательно смотрела на похитителя, не переставая разминать затекшее от долгого сидения тело.

; Мне в туалет надо.

; Туалет за машиной, давай по-быстрому и в палатку.

Женщина не выглядела испуганной, то ли освоилась с ролью пленницы, то ли похититель не внушал страха. Она вытащила спальник из палатки, уселась на него, внимательно наблюдая за Романом, как тот разбирает сумку с продуктами. Он тоже косился на нее, насколько позволяла опустившаяся ночь, решив начать прессовку сейчас же, чтобы не думала подруга, что с ней шутят. Ночь длинная, спать не хочется, вот и начнем прояснять ситуацию. А с другой стороны, ему это надо? Это вообще не его дело, и чем он меньше в него лезет, тем лучше. Сколько раз он себе это говорит и столько же раз нарушает. Надо загонять Леночку в палатку и на покой, утро вечера мудренее. Женщина сидела, обхватив ноги руками, подбородком упершись в колени, глаза опустив в землю. Вся ее поза выражала то ли покорность, то ли полную безнадегу. И вдруг прилегла на бок, уткнулась лицом в свой локоть и бесшумно зарыдала. Глядя на пленницу, беспомощно рыдающую на земле, в нем проснулась не жалость, а желание. Парню захотелось ее до безумия, до оглушительного стука сердца, хотя это практически невозможно, он не посмеет к ней прикоснуться без ее на это воли. Страсти потом, а сейчас надо устраиваться спать, пленницу в палатку, а сам снаружи у входа. Придав голосу как можно больше доброжелательности, попросил женщину перейти в палатку. Но она то ли не слышала, то ли не хотела слышать. Роман, не придумав ничего лучшего, просто подхватил ее на руки, показывая физическим превосходством, что с ней не будут церемониться, и она выполнит все, что говорят. Удивившись, какая она легкая, сделал шаг к синтетическому домику. Запах незнакомых духов, которые вместе с теплотой женского покорного тела вновь взбудоражили кровь, и ему просто невыносимо захотелось ее. А женщина как бы неосознанно прильнула к нему, уткнулась лицом в его плечо, правой рукой нежно коснулась груди, нежно провела, просто давая добро на все остальное. И этот нежный жест руки, как шлагбаум, открывающий и требующий движения вперед, вдруг мгновенно остудил парня. Снова холодом резанули душу слова напарника, мол, можешь ее трахать, только не влюбись, а то вдруг придется ее ликвиднуть. Так стоит ли из-за проститутки вешать на себя неподъемный душевный груз, стоит ли душу расслаблять и травмировать. Лучше внушай себе, что она убийца наших друзей, тех застреленных ребят, тогда легче и дело будет вести и решения принимать непопулярные. "Придется ликвиднуть" - эти страшные слова намертво впрессовались в сознание. Какая уж тут любовь, какая близость, если от всех этих дел веет просто элементарной жутью. Роман осторожно положил женщину на спальник в палатке и быстро выскочил, чтобы не искушать судьбу. Торопливо открыл коньяк и хлебнул из горлышка раз, другой, третий, заливая желание, неприятные мысли и такую же действительность алкоголем. Женщина вышла из палатки минут через десять. Посмотрела на своего охранника спокойно, как бы оценивающие, мол, что за кретин отказался от "сладкого". Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь и не моргая, казалось, целую вечность. Светлая лунная ночь прямо способствовала этой дуэли глаз. Роман, не отводя взгляда, молча протянул ей бутылку. Та усмехнулась и покачала в отрицании головой, просто спросила:

; Не объяснишь, что это все значит?

Сапрыкин понятия не имел о технической и психологической сторонах допроса, но сразу просек, что лучше всего пока держать пленницу в полном неведении. Пусть мучается и гадает, что к чему. А запугивая по полной схеме, легче склонить к откровенности, убедить, что у нее просто нет другого выхода, кроме сотрудничества. Методами Кранта они все равно действовать не смогут. Правда, на сегодня в Кравцове он уже не уверен, после силового захвата им женщины. Тот с каждым эпизодом открывает перед напарником все новые и новые качества. Если будет целесообразность и приказ, то и действовать тот, скорее всего, сможет соответствующими ситуации методами. Теперь он просто уверен на все сто, что напарник способен на очень многое.

; Пока ничего не могу прояснить, красивая. Думай сама.

; А ты, может, ничего и не знаешь? Простой исполнитель ; охранник.

Знаю - не знаю. Простой исполнитель или сложный ; это не твоя проблема. Ты думай за себя. Прикидывай, как живой из этой Америки выбираться будешь. А на сегодня у тебя шанс имеется конкретный остаться в этой гостеприимной американской земле.

; Я вообще не знаю, о чем вы говорите. В чем я перед вами провинилась?

; Для начала брось придуриваться. Я предлагаю, как менты говорят, чистосердечное признание и полное сотрудничество. До утра думай, взвешивай, прикидывай, вспоминай, видишь, сколько тебе работы подвалило. А утром начнем серьезный разговор, все как по русской народной пословице.

; Хорошо, утром так утром. Но хоть какую - то зацепочку можно, в каком плане думать в первую очередь?

; Коли ты такая настойчивая, то с утра разговор будет о твоих долларовых тратах. Посчитай, прикинь, а потом мы вместе сверим нашу бухгалтерию. Заодно и выясним, захотела ли ты работать по-честному, вняла ли моим просьбам. Если нет, то тобой займутся другие ребята, другими методами.

; А что за методы, не просветите случайно?

; Зря иронизируешь. У тебя красивые ноги, ты ими гордишься, рекламируешь, затягивая в лосины. А вот возьмут и ампутируют выше колен, и хорошо, если в нормальных условиях, в больничке. Представляешь, ты очнулась, а ножек твоих нет. Не бери близко к сердцу, это я так навскидку пример привел, среди наших почти нет садистов, просто пристрелят и все.

; Да, картина жуткая. Так красочно вы ее нарисовали. Но я, честное слово, не понимаю, за что меня захватили, в чем я провинилась?

; Я же сказал, в каком направлении надо думать, зачем корчить из себя непонимайку? И хорош об этом, решили все отложить до утра. Так тому и быть. Давай лучше подумаем, как нам устроиться, чтобы и отдохнуть, и чтобы ты не убежала? Какие у тебя предложения на этот счет?

; Никуда я убегать не собираюсь, так что будь спокоен.

; Хорошо сказала. Но как ни странно, я тебе верю, а чтобы бес не попутал, мы на всякий случай соединим наше доверие и руки "браслетами", а ключ выбросим. У напарника есть второй экземпляр. Как тебе мое предложение?

; Дебильней не придумаешь.

; Вот, наконец, ты по-нормальному заговорила. А все-таки это не так и дебильно, учитывая твою ценность и коллектив, который ты интересуешь. Теперь я просто убежден, что наш временный союз надо прочно скрепить. И еще один вопрос надо порешать ; о ключе. Его или выкидываем и тогда до приезда напарника мы неразлучны вплоть до туалета. Или ты безропотно позволяешь завязать себе глаза, каждый раз, пока я прячу ключ. Что выбираешь, красивая?

; Конечно первый, он как-то более пикантно-интимный, особенно в части туалета.

; Не поверишь, я так и думал, просто телепатия какая-то.

Роман растерялся, он просто не ожидал такого оборота, и его хохма выкатилась в почти неразруливаемую ситуацию. А если Кравцов задержится, да мало ли что может случиться? Ведь в натуре, не ходить же вместе в туалет.

Смотрит внимательно, проверяет, не отработаю ли назад, насколько это все серьезно. За "базар" надо отвечать, но и ключ выбрасывать спешить не стоит. Еще раз делаем попытку дожать красавицу, проверим, насколько ты стойкая "кадра". Роман уже освоился в обществе пленницы, его не смущала и не соблазняла ее красота, не чувствовал себя скованным. Как и не чувствовал уже никаких угрызений совести, оставался, правда, страх, и то небольшой, ответить за содеянное по закону.

; Рада, что угадала желание мужчины.

; Как решила красивая, так и будет, твое слово закон. Я сейчас отвернусь, а ты в темпе справляй нужду, и большую, и малую. В следующий раз уже вместе придется.

Роман деловито пощелкал наручниками, демонстративно готовя их к работе. Женщина не ожидала такого оборота, смотрит прямо в глаза, надеясь увидеть в них шутку, игру, блеф. Но Сапрыкин не прячет ясный взгляд, смотрит, как юный пионер с плаката, честно и без сомнений, с выражением дебиловатой уверенности руша ее решимость, принуждая сдаться чужой воле.

; Подожди, зачем спешить. Будем ложиться спать, тогда и закуемся. Зачем раньше времени себя мучить. А может, ты просто извращенец?

; Не переживай, не извращенец, только на кону моя жизнь тоже стоит. А в одном ты права, зачем нам себя мучить, если можно тебя одну, ведь вся эта заваруха из-за тебя, милая. Давай я тебя стреножу, чтобы ты далеко не ускакала, кобылка длинноногая. Садись на спальник, чтобы мне удобней было.

Роман был доволен, что переиграл пленницу и лихо выкрутился из скользкой ситуации, фактически заставил ее сдаться. Упрись она ; и пришлось бы ключик выкидывать, держать до конца марку, да и не дело в самом начале уступить какой-то шлюшке. А рисковать и в самом деле не стоит, ноги надо заковать, пусть знает, что церемониться с ней не будут. Он наклонился к севшей на спальник женщине, протянул руки с "браслетами" к ее ногам и только попытался защелкнуть их, как та мгновенно опрокинулась на спину и "выстрелила" двумя ногами ему в голову. Ах, наивнячка зеленая, чтобы такой прием достиг цели, надо пресс и ноги мучить ежедневными сотнями приседаний, а на любительском уровне такие фокусы не проходят. Уж больно медленно валилась на спину подруга, прямо как с любовником на кровать. Когда они метнулись в его сторону, Сапрыкин мгновенно отклонился назад, двумя руками снизу подбил ноги противницы, резко приседая. И прежде чем перекатиться назад, успел левой ногой ткнуть в спину женщины, открывшуюся на мгновение. Перекатился через спину и левое плечо назад в сторону, мгновенно оказался на ногах. Продолжать схватку было не с кем, его противница лежала на боку, выгнувшись коромыслом, обе руки прижав к пояснице. Видно, немного перебрал с ударом, не учел, что перед ним просто сопливая дилетантка, сработал автоматически. Надо бы просто поймать ноги и залепить оплеуху, только по заднице, хватило бы этого с избытком, а то бедняжка уже второй раз за сутки прилично получила.

Роман опустился на колени рядом с горе - каратисткой, начав энергично массировать ей спину, стараясь снять боль. Массаж сделал свое дело, боль видно ушла, оставив в ее душе отчаяние, помноженное на безысходность ситуации. Она лежала на боку, отвернувшись от парня, подтянув колени к груди, и вдруг снова начала плакать, жалобно всхлипывая, как ребенок, прикрыв ладошками лицо. Роман растерялся, он ожидал ругани, оскорблений, но только не этого. Так плакали его маленькие дети, обидевшись на родителей и весь белый свет. До слез несчастной выглядела пленница, всем своим видом выражая обреченную покорность. Лучше бы она ругала его матом. Сапрыкин отогнал жалость, собрав всю силу воли в кулак. Расслабляться нельзя, поздно отступать, слишком много поставлено на карту, лоханешься ; мало не покажется ни тебе, ни твоей семье. И преодолев несильное сопротивление, заковал ноги пленницы блестящими наручниками.

Каждый день приносит все новые и новые испытания, а он, самое главное, не может разобраться в себе, не может объяснить, как он вляпался во все это. Пошел на компромисс с самим собой пару раз ; и вот результат, он даже не представляет, чем все это может закончиться. Вчера, когда захватывали женщину, в нем не было ни страха, ни сомнений, может потому, что рядом был Кравцов. А вот сейчас он прямо раскаивается в своих деяниях, кляня себя за зло, которое принес этой женщине, и которого будет немало еще впереди. Скорей бы все это закончилось, вернуться домой, к семье и постараться начать жизнь, как говорится, с чистого листа.

Женщина лежит, свернувшись калачиком, и ни на что не реагирует, пытался с ней заговорить не отвечает. Перенес ее в палатку, уложил на спальник, накрыл сверху другим. Застегнул вход снаружи, эту ночь он проведет на посту, в роли сторожевой собаки, усмехнулся про себя парень. Все, больше делать нечего, осталось ждать утра, напарника, новых неприятностей и еще черт знает чего. Ночь прошла спокойно, правда новоявленный охранник не сомкнул глаз, пытаясь, конечно, подремать, примостившись у входа, но свежесть ночи пробирала прилично, а за своим спальником лезть в палатку было как-то неудобно, не взял сразу, так не стоит будить женщину из-за этого. Катится ночь спокойно, и пусть так и катится, уже до утра не так и много осталось. Пленница спит, а он бродит по поляне, согреваясь коньяком, заодно растворяя в нем невеселые мысли.

Под легкое опьянение ушла темнота. Рассвет порадовал появлением Кравцова, когда еще не было и восьми. Сапрыкин предъявил ему пленницу, мирно спавшую, стащил с нее свой спальник и, забравшись в него, тут же заснул. Растолкал его Валера где-то около двух, снова собираясь уезжать. Пленница сидела рядом с палаткой, что-то сосредоточенно жевала, изредка прикладываясь к банке пива и настороженно следя за Кравцовым. Видно, между ними состоялся не очень приятный разговор, больно озабоченной выглядела женщина, можно даже сказать испуганной.

; Ты опять в города? ; Сапрыкин спросил, чтобы что-то сказать. Ему, не выспавшемуся, с легкого похмелья было наплевать, куда поедет напарник и зачем. Валера засмеялся:

; Что, надоело общество красавицы? Хочешь поехать ты?

; Нет, я сегодня ни на что не способен. Сколько нам на природе еще загорать?

; Боюсь, что долго. У ребят с визами не клеится.

; И что, так и будем жить на этой поляне?

Кравцов весело заржал:

; У тебя с похмелья голова явно не работает. Если мы их здесь дождемся, то ты если не сопьешься, то одичаешь точно. Ты сегодня в зеркало смотрелся?

; Я ночью глаз не смыкал, весь в переживаниях за порученное дело.

; И коньяком себя истязал без жалости. Подруге, наверное, и не предложил?

; В тюрьме коньяка не попьешь, так что не стоит упускать возможность. А наша мадам отвергла питье категорически.

; Упускать-то не упускай, только не угори. Питье как раз помогает все дела крушить и в тюрьму по-быстрому переправляться. Мне эмигранты пару адресов подкинули, съезжу, проверю, этот вопрос на мне. А ты по-прежнему бди денно и нощно, и на коньяк с пивом сильно не налегай, дело уж больно серьезное, жизнь наша на кону.

; Не переживай, все будет тип-топ, у меня тут с похмелья интересная идейка всплыла, давай отойдем в сторону, чтобы наша красавица ушки "не грела". Нужно несколько цветных фоток, чтобы на них в деталях были простреленные мужские тела, особенно поярче головы. Мы их нашей подруге предъявим, мол, вот как с нашими ребятами на той хате обошлись, и, кстати, по твоей милости. Мы за это строго спросим даже с косвенных участников. Я читал, если убийце, конечно, не профессионалу, показать, не спеша и в деталях, все, что он сотворил, то многие начинают "течь по всем дыркам" в лучшем случае, а у многих просто "крыша" съезжает. Ведь не ведают козлы, что творят.

; Понял идею, хороший психологический ход. Полистаю соответствующие журнальчики, найду что подходящее, сразу фотки оформлю. А ты с прессовкой - раскруткой не спеши, времени у нас много, пускай в неведении мучается, пускай изматывает себе нервную систему.

Валера уехал, пленница молчит, не делает попыток заговорить, что-то спросить. Наверное, соображает, в какую кошмарную историю влипла, и думает, как из нее выбираться. А кошмарная она не только для нее, но и для похитителей. Приехать в чужую страну и такое совершить, закон местный суров и крут за такие деяния, лепит сроки совсем недетские. Вроде все должно вот-вот закончиться, но приедут ли те, кому надо передать пленницу? Вдруг их не пустят американцы, предпосылки к этому уже есть, но там есть и майор, который многое может решить. Вот только деньки бегут, и когда на все вопросы будут ответы, совсем еще не ясно. А самое неприятное в этом деле, что как ни верти, а они с Кравцовым, даже скорее ты ; просто "пехота", не ведающая сути дела. Неизвестно, когда ты станешь ненужным, а может, и лишним, напичканным компрометирующими кого-то тайнами, и тебя просто смахнут, уберут, как опасного свидетеля. Пока все идет по плану, а где гарантия, что завтра все не выйдет из-под контроля и не покатится в пропасть? И кто знает, где дно этой пропасти, то ли в американской тюрьме, то ли того хлеще ; на небесах.

Прошло еще целых двое суток томительного ожидания неприятностей, душевной паники, когда бессвязные, порождаемые страхом мысли заполняют тебя всего, и нет от них никакого спасения. Правда, когда появляется напарник, они исчезают, и Роман снова становится сильным и спокойным. От Кравцова веет такой уверенностью, что успех дела и его благоприятное течение кажутся бесспорными.

Наконец они перебрались в небольшой домик в дальнем и небогатом пригороде, в таком дальнем, что это было скорее в лесу, чем в городе. Переехали без осложнений, снявшись рано поутру. Пленница ехала в "Цивике" с Кравцовым, без наручников. Что он ей сказал, о чем предупредил, неизвестно, но никаких фокусов с ее стороны не было, пока заезжали в город, чтобы оставить "Ягуара" на парковке агентства.

Домик был стар и зачухан, простояв никак не меньше пары лет в предпродажном состоянии, видно, с явно завышенной ценой, в нем давно никто не жил. Но, американское чудо! ; В таком древнем строении присутствовала холодная вода, исправно работал бойлер и туалет. Это казалось просто фантастикой. Ценным было также то, что их жилище стояло одиноко в стороне, как от других домов, так и от дороги, практически не просматриваясь в зеленой листве садов ни с какой стороны от ста до двухсот метров. Спасибо американцам, засадившим свои участки фруктовыми садами!

Горячая вода стала просто наградой за робинзоновское житие. Горячий душ, коньяк под горячую пищу расслабили душу, поселили в ней радость праздника. Впервые пленница не смотрела на своих похитителей откровенно враждебно и даже разговаривала. Вот в такой момент и решил проверить Роман свой трюк с фотками, которые уже сутки лежали в его кармане. И опять он не понимает, зачем ему это все нужно, зачем он так глубоко зарывается в подробности и детали, не знает, а все равно делает. Зачем его интересует тайна этого дела, почему он думает о нем почти все время?

Роман сидит на древнем, с запахом гнили, диванчике и наблюдает, как женщина сушит волосы, то закутывает их в полотенце, то рассыпает по плечам в свободном полете, то крутит головой и они светлой копной мечутся из стороны в сторону. Наконец она сделала что-то наподобие прически, убрав все назад и затянув ленточкой, открыв высокий благородный лоб. Кто был ее отец, подаривший ей такую стать, ведь она совсем непохожа на старшую сестру? Любуясь собой, явно не хочет отходить от зеркала, да что там говорить, выглядит она на все сто. Перестирав свои шмотки, щеголяет в рубашке Кравцова, которая выглядит на ней коротким сексуальным халатиком, просвечивая процентов на тридцать. Роман смотрит на эту красивую женщину и на этот миг не испытывает к ней ни влечения, ни робости, ни раздражения. В общем, ничего, что само по себе настораживает, если не пугает. Какая-то дурь в голову лезет, перед ним красивая, почти голая женщина, а он думает, как ее лучше раскрутить, вогнать в панику и страх.

Женщина видит, что за ней наблюдают, не отрываясь, интересуются, можно сказать, конкретно. Крутнулась танцующей походкой от зеркала к обеденному столу так резко, что рубашка откровенно распахнулась, ее короткие полы уже ничего не скрывали целое мгновение. Он смотрит на пленницу, а вспоминает жену. Она тоже любит щеголять в таком же коротком халатике поздно вечером, когда дети спят, а он не может оторваться от телевизора или рукописи. Боже, помоги нам в нашем неправедном деле, помоги вернуться к любимым и родным. Хотя почему неправедном, ведь они пытаются раскрыть тайну и наказать подонков. В общем-то, все справедливо, они борются за истину, не они начали этот беспредел. Все правильно, но только суду будет на это наплевать, закон не любит, чтобы в него лезли посторонние, и отпустит меру наказания, не скупясь. Хоть напарник и смеется, что американская тюрьма ; рай для русских, но Роман то видит, что и он не совсем спокоен. Чекистская выучка, конечно, помогает ему держать себя в форме, не позволяет расслабиться ни коньяком, ни сексом, заставляя работать только на результат. А коли так, то надо помогать напарнику по полной схеме, чтобы выбраться из этой передряги живыми и здоровыми. Только вдвоем они команда, боевое мобильное подразделение. Значит, пора и свой более весомый вклад во все это внести. Пора браться за девочку, не такая уж она и "овца" в этом деле.

; Ты такая красивая, можно я буду называть тебя Леночкой?

; Что это с вами, откуда такие нежности?

; Просто глядя на твою красоту, хочется быть вежливым и ласковым.

; Ну, будь, если хочется. Только меня не оставляют сомнения, что вы, молодой человек, какую-то гадость замыслили.

; Ты меня прямо насквозь видишь. Только я не гадость задумал, просто хочу, чтобы ты мои сомнения развеяла. Они касаются только лично меня. Я к тебе привык за эти дни, а вот сомнения мешают покориться твоей красоте и прелести. Гляжу на тебя, а сам думаю, неужели такая красавица причастна к этому ужасу?

; Прямо соловьем заливаешься, а взгляд садиста и убийцы. Не хочу тебе помогать, и дел никаких с тобой иметь не хочу. И ни к каким ужасам я не причастна.

; Зря ты так, я тебя ни словом не обидел, ни пальцем не тронул.

; Не пальцем, а ногой. У меня до сих пор спина болит.

; Самозащита, дорогая. Твой выход первым был, али забыла?

; Я не забыла, потому и не хочу с тобой ничего общего иметь.

; Дело твое, не хочешь иметь не надо. Но это тебя лично очень и очень касается, да и информация лишняя не повредит, пора тебе уж в курс дела конкретно входить. Будет информация, можно не спеша, пока время есть, продумать систему защиты. Может появиться шанс вывернуться из стопудово проигрышной ситуации. Ну, как, убедил, заинтересовал умненькую девочку?

; Ну что тут прикажешь делать бедной девушке, если ее так беспардонно соблазняют.

; Не соблазняют, призывают к здравомыслящему сотрудничеству.

; Все равно искуситель. Я готова слушать, надеюсь, что это все не для того, чтобы принудить к самому извращенному сексу?

; Секс не при чем, и слушать не надо, надо смотреть. Вот, посмотри фотки внимательно, подумай, а я поясню, что к чему.

Роман пересек комнату и сел в кресло в дальнем от женщины углу, вытянул из нагрудного кармана рубашки снимки. Нагнал на лицо траурное выражение, просто закаменел, впившись в них взглядом. Женщина чуток поколебалась, наконец, приблизилась и со спины парня заглянула, что там такое интересное. Ничего толком не разобрала, хотела еще ближе наклониться к плечу Сапрыкина, но он предупредил ее движение, не оборачиваясь, протянул ей снимки. Она смотрела, ничего не понимая. На фотографиях ; запечатленные ментовским фотографом три трупа в самых разных ракурсах. Ужасные раны на лицах, море крови делали эти лица просто неузнаваемыми, а цветная печать с яркостью красок, подчеркивала ужас произошедшей трагедии. Леночка внимательно, но спокойно рассматривала все это. Пока до нее не доходило, с какого бока имеют к ней отношение эти несчастные. И, скорее всего, имеют, не будет этот бык так просто демонстрировать жутики, не так он прост. Сапрыкин дал время насмотреться, забрал снимки, выбрав из пачки один. Присоединил к нему другой, извлеченный уже из бокового кармана куртки, и снова протянул пленнице.

; Это мой друг. Таким он был за месяц до убийства. Рядом с ним жена и сын. Красивая и счастливая была семья.

Леночка в ответ кивнула, этого парня она никогда не видела, и все эти смотрины не вызывали у нее никаких чувств. Ну, может, чуть-чуть страха, может, чуть-чуть любопытства, а больше безразличия.

; Так вот, мой друг и еще двое были застрелены, а деньги, которые они охраняли пропали. Пропавшие деньги меня лично не интересуют, не моя проблема, ей занимаются другие. А вот за убийство друга спрошу лично я и рассчитаюсь лично я. К чему весь этот разговор? Если ты хоть как-то причастна к этому, у тебя просто нет шанса остаться живой.

; Ты что с ума сошел, как я могу к этому быть причастной, я что, киллерша какая-то?

; Косвенно, а может, и нет. Ты могла быть в деле, могла знать, как эти деньги будут добываться. Ты умненькая, могла и план организовать. Убивать - то лично, может, и не убивала, но ничего не знать просто не могла. Факт тот, что ты этими деньгами здесь в Америке распоряжаешься, вот и делай выводы.

; Какие выводы, я ничего не знаю, честное слово.

Женщина не на шутку разволновалась. Видно, дошло до нее, во что вляпалась, и знает наверняка немало, аж пятнами, бедняжка, пошла. Аферы крутить, убивать и грабить легко, вот только отвечать за это тяжко, не каждому это по силам принять стойко расплату за содеянное. И эта "коза" думала, что легко и радостно будет всегда. А как поняла, что вляпалась по-тяжелому, так сразу пятнами красными пошла, и вся красота сразу поблекла, вон, как губки трясутся, что аж заикаться, бедная, стала. И все ты нам расскажешь миленькая, всех и вся сдашь, потому как ты проститутка по жизни, и продаваться твое ремесло и хобби. Подумаешь, все взвесишь, выторгуешь максимум и продашь, не сегодня, так завтра. Нам спешить некуда, времени вал, подождем, пока созреешь, красивая.

Роман из этих мыслей не высказал ни одной, просто наблюдал за женщиной, решая, продолжать "спектакль" или хорош на сегодня. Хотелось, конечно, дожать, в душе копилась злость, вот из-за таких он здесь, на краю света, и за его будущее никто и копейки не даст.

; Ты так и не пояснила, на какие денежки так шикарно по заграницам гуляешь? Может, спонсор у тебя крутой? Если так, то обозначь его, а мы поспрашиваем "карася жирного", у нас есть такие возможности. Правда, одного там на месте уже выцепили, и он по полной "колется". Не сойдутся ваши рассказики, будет очень некрасиво и, наверное, очень больно. Если не готова честно отвечать, то лучше молчи, ложь это твой приговор. Даю совет, открываю чуть-чуть карты: твои показания не так и важны, мы же не представители закона. Твоя информация нужна для гарантии, чтобы случайного человека не отправить в мир иной, ну и, конечно, "бабки" все выцепить, чтобы где-нибудь заначка не осталась.

; Если вы кого-то выцепили и раскололи, то зачем меня мучить? Спрашивайте, что вас интересует, и я отвечу. А может, у вас нет ничего за душой, и вы просто комедию ломаете?

А девочка пришла в себя, быстро соображает.

; Не переживай, будут тебе конкретные вопросы, еще замучаешься отвечать. Мы не знаем, что "лепит" твой дружок, с ним работают. Вопросы скинут оттуда, нам нельзя спешить, чтобы не навредить делу. А твои загрантраты чем не конкретный вопрос? Подумай и отвечай, только прямо умоляю тебя не ври. Честная работа твой шанс отмазаться. Потом не говори, что тебя не предупреждали.

; А ты прямо благодетель какой-то, прямо из кожи лезешь, чтобы мне помочь. А кстати, ты уполномочен меня трясти, может, кто повыше и посолиднее есть?

; А ты не забивай этим голову. Лучше об убитых по вашей воле людях думай, о моем друге. Напоминаю, если ты в этом замешана твоя лебединая песенка спета, и я лично оборву ее. Думаешь, я хочу вешать твою жизнь на свою душу? Докажешь свою непричастность мои руки "чистыми" останутся. Вот и посуди, благодетель я или нет, о себе больше пекусь. Да и за смерть друга отомстить я прилюдно поклялся, а у нас за свои слова отвечают.

; Повторяю, я согласна отвечать на все ваши вопросы честно.

; Как ты быстро соглашаешься. Видно, дает о себе знать твоя главная профессия. Я тебе еще раз советую, не спеши, подумай, дело уж больно серьезное, и люди в нем задействованы серьезные. Смотри, чтобы не проколоться. Настраивайся на полное сотрудничество, вплоть до перехода в новую команду. Ты женщина красивая, многие крутые захотят видеть тебя в своей постели. Таким вкусняшкам многое прощается, кто захочет губить такую прелесть. Видишь, шансы у тебя совсем неплохие, всего-то в обмен на честную работу, так тебе несвойственную.

Почему это, несвойственную? Почему ты решил, что я такая продажная?

; Честно скажу, точно не знаю. Я никогда не доверял проституткам, особенно тем, кто промышляет этим добровольно - сознательно, не верю я в их сказки о бедности, о безысходности и прочей ерунде.

; Слушай, благодетель, ты достал меня своим дешевым "базаром". Я тебе говорю, что ни с какой стороны я не имею отношения к этому делу. И все, на сегодня тема закрыта, и на завтра тоже. Подожду других дознавателей, так что отдыхай спокойно и за своего друга не страдай, я еще раз повторяю я здесь не причем.

Роман смотрел на психанувшую женщину, и сомнение тронуло душу. А почему она должна обязательно быть в деле? Зачем посвящать женщину в то, что смертельно для тебя? Дать деньги, поручить хозяйственно-коммерческую деятельность это другое дело. Но уж больно умна и предприимчива красавица, может сама пробиться в дело, как и организовать его, по жизни не привыкла быть на вторых ролях.

; Как решила, так тому и быть. Но на вопрос о твоих тратах и, кстати, о домике под Москвой, все же подробно ответь и письменно, чтобы другому дознавателю, как ты выражаешься, время зря тратить не пришлось.

Коли появилось сомнение, надо все выяснить до приезда братвы. Может, она точно ничего не знает, а это сойдет за стойкость комсомолки - партизанки. Вот и забьют девчонку до смерти, и это будет на твоей совести. Так закончится игра в крутого детектива, будешь себя до конца жизни проклинать, что не докопался до истины.

; Ты, конечно, права, я простой исполнитель, "бычара" по-твоему. Мое самое заветное желание развязаться с этим "мутным" делом и свалить подальше. Но на сегодня я просто уверен в твоей причастности к гибели моего друга. Это и твоя, и моя беда. Я боюсь свернуть тебе шею, не будучи уверенным в твоей стопроцентной виновности. Зачем мне лишний грех на душу брать, она и так прилично испачкана. Говорил долго, надеюсь, что не напрасно, если дошло, то помогай.

Роман небрежно и вольготно расположился в кресле, всей своей позой выражая силу и уверенность крутого мена, который отвечает за свои слова и дела. Но на самом деле его душа в смятении, а мысли в полном разброде. Хотелось ненавидеть эту женщину и дожимать ее всеми возможными методами и средствами. И тут же хотелось помочь ей выбраться из этого дерьма, помочь оказаться далеко - далеко отсюда. Он усмехнулся про себя ; и обязательно вместе с ним. Может, он просто влюбился в красавицу и теперь пудрит себе мозги бредовыми мыслями и предположениями. Нет, о любви тут нет речи, хотя, конечно, такая женщина не может не нравиться. Но ему каждую ночь снится жена, дети, а не Леночка Устименко. И он всей душой хочет оказаться там, в далеком далеке рядом с ними. Скорее всего, страшно отдавать пленницу "браткам", таким, как Крант. Ей тогда точно кранты будут, затрахают, забьют просто так, из интереса, из любопытства и полной безнаказанности, еще хвалиться будут своей крутостью. Надо поделиться своими сомнениями с Кравцовым, посмотреть, как к сомнениям относится профессионал.

Роман не сводил глаз с Леночки, стараясь по мимике ее лица, выражению глаз и просто движениям определить, какую реакцию произвели на нее его монологи, и кажется ; реакции никакой, хотя при упоминании домика под Москвой дернулась. Может, она артистка от бога или может управлять собой не хуже разведчицы, а непростая жизнь отшлифовала ее многочисленные таланты и способности. По крайней мере, он не уловил на ее лице никаких эмоций, просто безмятежное спокойствие.

А что последовало потом, вообще сломало всю логику, поставило все с ног на голову. Роман, как говорят в боксе, получил удар ниже пояса. Леночка минутку покрутилась у зеркала, снова поиграла своей светлой копной волос, распустив ленточку, и вдруг в три танцующе-скользящих шага пересекла комнату, оказавшись перед мужчиной в полностью расстегнутой рубашке, которая через секунду скользнула на пол. Романа ослепила обнаженность прекрасного тела, кровь рванула и сердце застучало на пределе, и через мгновение руки, ноги и тело прекрасной женщины обвили его, заставили забыть обо всем, заставили наслаждаться до последней капли страсти, почти до потери сознания. Если есть на свете ведьмы, то одна из них Леночка Устименко. Он страстно и жадно целует, ласкает ее, а душу холодит непреходящее чувство настороженности, злобы на нее, чуть ли ни ненависти. Она закружила его в адовой карусели любви, взяла над ним верх и сегодня победила. Что будет, если он не сможет оторваться от нее?

Но последняя капля страсти испарилась, тело успокоилось, и разум вернулся, еще немного поднапрячь волю и можно трезво глянуть на произошедшее. Можно снова прямо встретиться взглядами и не отводить глаз, различая в их глубине, за ласковой теплотой, легкий холодок и настороженность. Сил уже нет, но Роман продолжает ласкать и целовать женщину, не может заставить себя встать и уйти в душ. И любовница, кротко улыбаясь, тоже отвечает поцелуями и ласками, не спешит освободиться от жадных мужских рук. Но в ее взгляде не пляшут огоньки любви и страсти, ее серо-голубые глаза смотрят куда-то вдаль, и в мыслях она совсем не здесь. Да и любовник на этот миг совсем не Роман, а тот далекий и любимый, который втянул ее во все это, кинул в объятия совсем чужого и нелюбимого. Они вряд ли когда-нибудь еще встретятся, скорее всего, рассчитаются жизнями за свою любовь. Все будет так и никак иначе, ведь если верить фотографиям, а им трудно не поверить, ее мужчина наломал "крутых дров". Он залил их любовь кровью, и ее уже не отмыть, да и не дадут, печального исхода не избежать, судьбу не обманешь.

Прошел день, потом еще один и еще. Американская осень буйствовала теплом и разнообразием ярких красок, которые совсем не радовали глаз. Не до красоты, когда душу холодит с каждым днем усиливающееся чувство надвигающейся беды. Кравцов больше никуда не уезжает, и они делят сутки пополам, бдительно охраняя свою пленницу. Леночка иногда скрашивает однообразно-скучные дни ожидания, одаривает любовью Романа, и это восхитительно. Но первые безумные часы и дни любви прошли, и ему кажется, что она это делает только ради себя и своего страстного тела. Все это вот-вот закончится, со дня на день появятся их так называемые работодатели, с визами все утряслось. Валера постоянно названивает майору по два раза на день, но Сапрыкина в детали своих переговоров не посвящает, отделываясь смешками, мол, потерпи, вот-вот все закончится. То, что закончится, Роман не сомневается, а вот сомнения в том, что окончится лично для него благополучно, заполняют сознание все сильнее. Надо начинать свою "игру", чтобы не оказаться в глубоком минусе, напарник явно готовит завершение операции в одиночку. И почему подвальная дверь изнутри вся в следах от треугольных ножей "выкидухи"? Зачем напарник тренируется в этом специфическом деле втихую, ни словом не обмолвившись, что у него имеется эта самая "выкидуха"? Зачем он каждый день гоняет его то в аэропорт, узнавать расписание, хотя это можно легко выяснить по телефону? То еще по десятку, в общем-то ненужных, дел. Может, ему просто надо остаться наедине с пленницей? О чем по полночи беседуют и очень даже дружески Кравцов с Леночкой, просто шепчутся, и нет никакой возможности подслушать, старые полы скрипят неимоверно? Чтобы услышать хоть что-то из почти интимного шепота, надо подбираться вплотную, а это нереально. И очень плохо, что этот шепот совсем не интимный.

Вопросов, на которые нет ответов все больше, а это совсем плохо. Не придумав ничего лучшего, Роман стал сам уезжать каждый день. Ставил машину в укромное место, по чаще запущенных садов подбирался к дому и с приличного расстояния, в небольшой телескоп, наблюдал за своим подельником и пленницей. Правда, толком ничего не высмотрел, любовью они не занимались, а вот в подвал ходили вместе регулярно. И каждый раз Сапрыкин насчитывал до двух десятков новых следов от треугольных ножей. Зачем Кравцов тренирует Леночку, и почему это держится в секрете? Что задумали они, ума не хватит раскрутить или хотя бы догадаться, а вот слинять пораньше он должен успеть обязательно. Вернется домой чуть пораньше Валеры. На долю в деле и вообще, ни на какие деньги он не претендует, значит, его полное право закончить контракт по своему усмотрению. Пока есть время, наблюдение бросать не стоит. А прикупив камуфляжную сетку и палатку, он оборудовал наблюдательный пункт в непосредственной близости от дома. Еще раз просчитал пути отхода, просто вызубрил расписание рейсов в сторону дома. Как только поступит сообщение, что братва приезжает, он тут же покинет домик, как-нибудь обойдется без горячих рукопожатий. Хочется, конечно, помочь подруге, хотя бы в благодарность за любовь, но он не знает, как это сделать. Ее участие в этом деле для него под сомнением, но и эта истина не стопроцентная. Романа Кравцов больше не допускает к допросам, устанавливает истину сам. И по виду он совсем спокоен, то ли раскрутил все, то ли дело перешло в другую плоскость.

Что за жизнь, кругом одни "суки", никому нет доверия, ни чекистам, ни братве. И чтобы отбытие из Америки не застало его врасплох, Роман взял в прокате еще одну машину, только не синего, а темно-зеленого цвета. Заправил полный бак и поставил в полукилометре от дома, тщательно замаскировав он не собирался связываться с такси. И времени не будет, и не стоит лишний раз "отсвечивать". Взял машину, и как будто подтолкнул этим события. Уже на следующий день Валера сообщил, что трое из "бригады" завтра после обеда будут здесь, так что через сутки возвращаемся домой. Напарник не выглядел радостным от близкой встречи с Родиной, даже был больше озабочен, чем всегда. И Роман не стал захлебываться от счастья, только кивнул в ответ, свои проблемы надо решать незамедлительно.

Через час Роман вышел прогуляться и больше в дом не вернулся, ему не нужна эта последняя ночь вместе с напарником и пленницей, неизвестно, что у них на уме. Что его удержало от того, чтобы сразу не рвануть в аэропорт, он не знает. Вечером позвонил Кравцову, коротко сообщил, что через час вылетает домой и, не вступая в разговор, отключил мобильник. Все, осталось только ждать, а чего неизвестно. В голове никакого плана, он даже не представляет, зачем остался и что сможет предпринять в ближайшие сутки. Что-то подсказывало ему не спешить с отъездом, присмотреть, как будут развиваться события. Переночевал в машине, а поутру перебрался в палатку, в свой НП, на старое место, совсем невдалеке от дома. Весь день ничего интересного не происходило, ничего не дала и мощная оптика, занавески в доме оставались плотно закрытыми. Если Кравцов уедет встречать братву, то можно освободить женщину. Эта бредовая мысль заставила его рассмеяться. Более идиотского придумать нельзя, ведь он даже не знает, на какой стороне подруга. Значит, не прошла бесследно его любовь, вот, оказывается, где мотив его шпионских поползновений. Он, прямо как благородный герой, хочет спасти красавицу, дебил, он и в Африке дебил. Роман подсмеивался над собой, однако наблюдение не бросил, нелишне посмотреть, как будут развиваться события, домой он всегда успеет.

Напарник не стал искушать подельника, о присутствии которого не догадывался, встречать прибывших не поехал. Коли события пошли не по плану, надо быть дураком, чтобы отойти от пленницы. Парни приехали самостоятельно, на такси и уже после шести вечера. Роман узнал всех троих, они были на том обеде, когда Сапрыкин вляпался к ним на работу. А Сема, высокий жилистый парень, был третьим лицом, после Грина и Стаса. Роман ну никак не ожидал, что приедут первые лица "бригады". Он думал, что пришлют кого попроще, выходит, дело дюже серьезное, если "пацаны" рискуют лично и рискуют нехило. В восемнадцать парни прибыли, а уже в девятнадцать темно-синий "Цивик" Кравцова умчался в сторону города, Леночка осталась одна с тремя новыми охранниками, а быть может, своими палачами. Шторы в доме так и не открылись, и из самого дома никто не вышел до самой глубокой ночи. Вывод напрашивался один, от которого у Романа сводило кулаки от ярости, и он готов был на самое безрассудное действие. Ну что могут делать трое отморозков с красивой женщиной? Сапрыкин накручивал в воображении такие сцены, что был готов немедля рвануть к дому. Глотал одну банку пива за другой, и как ни странно, это его успокоило, дало возможность здраво на хмельную голову просчитать ситуацию и принять решение, хотя в этом не было абсолютно ничего сложного.

Коли спокойно не сидится, надо провести разведку, а ее результат уже подскажет дальнейшие действия. Чтобы прогнать сон и состояние расслабленности, навеянное пивом, Роман выпил большой бумажный стакан кофе, холодного и противного, с десяток стаканчиков которого набрал в ближайшем автомате еще два дня назад. Бредовые мысли, пиво и кофе ; он уже не мог сидеть на месте и просто ждать.

Через десять минут он уже обследовал окна дома и безрезультатно, сплошная темнота, ни звука, ни даже шороха. И дверь в дом на его счастье была заперта изнутри, страшно скрипучий пол сделает проигрышной любую попытку проникнуть внутрь. От его скрипа проснется и мертвый. Остается только вернуться назад и постараться заснуть, хотя и это вряд ли удастся: кофе хоть и дрянной, но свое дело сделал. Так не лучше ли поторчать здесь, рядом, послушать, ведь до полного рассвета осталось каких-то четыре часа. Здесь больше шансов что-то уловить, чем издалека. Интересно, почему они вчера не включали свет, неужели все спать рано завалились? В общем, надо терпеть и ждать.

Сапрыкин думал, что усидит максимум час, а выдержал все три и был награжден за свою бдительность и долготерпение. Под утро он услышал скрип открываемого окна на противоположной от себя стороне. Мгновенно и бесшумно продвинулся к углу дома, готовый к любым действиям. Но опять непонятка, скрип окон раздался уже с противоположной стороны дома. Роман от угла дома, держа под наблюдением две стены, отскочил метров на двадцать и прилег в густую траву, слился с ней. Сейчас что-то должно произойти, но даже богатое его воображение не могло ему подсказать ; что именно. Теперь скрип и даже треск открываемых окон был слышен с третьей стороны, откуда вообще нет подхода, там кусты ежевики непроходимой чащей доросли до самых окон. Роман держит под наблюдением две стороны, одна из которых с наружной дверью и крылечком главная, отсюда должны появиться люди. Но он ошибся, и, слава богу, ненамного. Человек выскользнул из окна именно с наблюдаемой стороны, и тут же парню показалось, что легкий утренний ветерок донес до него еле уловимый запах бензина. Он не успел переварить эту информацию, в выскользнувшим из окна человеке он узнал Леночку, которая уже бесшумно перебралась через невысокий заборчик и спорым шагом двинулась к дороге. Вот так номер, а он хотел пробираться в дом и ее спасать, а она, как всегда, не нуждается ни в чьей помощи. Но дальше размышлять не было времени, надо действовать, что он и сделал мгновенно. Он догнал ее перед самой дорогой и, помня, что у нее может быть «выкидуха", не мудрствуя лукаво, мгновенно сбил женщину с ног, одновременно зажав ей рот свободной левой рукой. Не пропал армейский навык, взял "объект" чисто, с минимальными для нее последствиями. В этой ситуации мгновенно сбить с ног, заткнув рот, лучше, чем просто окликнуть. В ночной тишине, от неожиданного окрика, может запросто остановиться сердце. Так лучше небольшие телесные повреждения, чем непредсказуемый исход такого нужного для прояснения ситуации "объекта".

Леночка сознание не потеряла, и сердце ее от страха не остановилось. Она просто безвольно замерла под тяжестью навалившегося на нее тела, без малейшей попытки к сопротивлению. Покорно висела на его руках, пока Сапрыкин нес ее к месту засады. И только там, положив женщину на землю, проверил, соображает и понимает ли она, что с ней приключилось на этот раз. Она понимала, и ее понимание вылилось в истерику с обильными слезами, которые она лила, обнимая ноги мужчины, упершись в них мокрым лицом. Роман освободился от ее объятий, не стал успокаивать, просто отошел на шаг в сторону, терпеливо ожидая, когда она успокоится. Подруга просто обязана прояснить ряд вопросов, он не будет в этой игре разменной картой, он не позволит списать себя просто так, он не мавр, который сделал дело и о которого можно теперь вытереть ноги. Опять же, очень даже интересно, как ей удалось освободиться от троих крутых пацанов. Просто не верится, что они расслабились и уснули, неспроста свет не зажигался в доме весь вечер.

То, что он влип по-крупному, Роман понимал, но еще не осознал это до конца. Мысли и руки вспомнили мягкость послушного женского тела, сейчас все его сознание наполнилось этим, не давая ни сосредоточиться, ни тем более проанализировать ситуацию. Ему сейчас наперекор всякой логике просто ее хотелось, хотелось этого послушного и такого притягательного тела. Желание пытались перебить мелькавшие в глубине сознания мысли, еще не сформировавшиеся в полное понимание момента. Они холодили душу страхом, он замирал от их присутствия, и пока они не захватили его полностью, Роман положил руки на тело женщины. Все худшее будет потом, от него не уйти, не спрятаться, так зачем лишать себя, может, последней радости.

Леночка покорно и податливо стелилась под ним, но он не добился от ее тела ни капли страсти, ни простого желания, она просто удовлетворила победителя, от которого зависит ее жизнь. И только потухло желание, как жуткие мысли с радостью накинулись, засуетились в его сознании. Ведь он не сможет снова отдать ее "бригаде", зачем он ее захватывал, пусть шла бы своей дорогой, а ему еще вчера следовало покинуть страну. В доме что-то произошло, и он не сможет доказать свою непричастность ко всему этому, нет билета с датой вылета, все сходится на нем и на этой женщине. Теперь не остается ничего, как только выяснять, что произошло в доме, о чем секретничала пленница с Валерой, и из всего этого вытягивать в свою пользу какие-то дивиденды.

Вопрос с домом прояснился автоматически. Роман глянул мельком в его сторону и оцепенел от неожиданности: в блеклом свете раннего утра ярко светило огненно-красное зарево, дом горел ярко и весело. Вот почему открывались окна, и он не ошибся, уловив легкий запах бензина. Значит, еще три жизни улетели на небеса вместе с огнем и дымом пожарища. Вот так финал их посещения Америки, в первый день ушли ребята в мир иной, через самопальный крематорий, стоило им ехать так далеко. Вот так Леночка, вот так Кравцов с майором, поставили жирную и кровавую точку в этом деле. Они играют без него, Романа, он сейчас даже не представляет приблизительного расклада. Ясно одно, что эта тройка сейчас в одной команде. А еще есть Грин, главный работодатель, и сомнительно, что это все могло случиться без его ведома, такого просто быть не может. А если это сценарий самого Грина? Ведь приехали первые лица, все в авторитете, и в первый же день их не стало. Это выгодно только их главному работодателю. Это нетрудно понять и объяснить, если бы не адова смесь в этом деле, из чекистов. "Конторе" по силам и не такую бодягу "замутить", так что выводы сделаем после жесткого допроса этой милой дамы.

Рассуждая о свалившихся на его голову непонятках, Роман не мешкая кидал в машину немудреные шмотки, убрал все следы, надо "линять" отсюда как можно быстрее. И не только с этого места, но и из страны.

Через десять минут они тронулись. Леночка, сидевшая на заднем сиденье, куталась в спальник, постоянно озираясь на горящий дом, пыталась унять дрожь, вызванную то ли страхом, то ли болезнью. Самый момент ее потрясти, еще раз "трахнуть" с жестокой бесцеремонностью, чтобы напрочь подавить волю, но нет времени, чем дальше от этого места, тем лучше. Пятнадцать километров по проселочной, заброшенной дороге, которая вскоре упрется в приличное шоссе, а по нему на Юг. Если они никого не встретят на этих проселочных километрах частных владений, то им повезло несказанно, значит, они ушли "незасвеченными". Роман хорошо изучил эту дорогу, как и все ближайшие в округе. Она идеально им подходила на этот момент, проходя в стороне от небольших ферм, по частным, но не охраняемым земельным участкам.

Удача была на их стороне, всего через полчаса, никого не встретив, они мчались по ровному, как стрела, шоссе в сторону Сан-Франциско. Сегодня вечером он должен покинуть эту страну в любом направлении. Ехали молча, женщина дрожать перестала, пришла в себя, глотая жадно пиво банку за банкой. Роман еле сдерживался, чтобы не прижать педаль газа до полика, но им не нужен контакт с дорожной полицией, они еще так близко от места преступления. Целых четыре часа Роман гнал автомобиль, не останавливаясь ни на минутку, сделав вынужденную остановку только для заправки. Но выйдя из машины, понял, что снова сесть за руль нет просто сил, нужно хоть немного поспать. Пришлось еще полчаса рулить, пока не увидел в стороне небольшой лесок, съехал с дороги и петлял метров четыреста по бездорожью, пока шоссе не скрылась за высокими кустами. Машину накрыл маскировочной сеткой, под ней же поставил палатку. И не в силах больше терпеть, забрался в салон, запер двери и, откинув спинку сиденья, мгновенно уснул.

Но сон в душной машине не дал полностью расслабиться, да и как тут расслабишься и отдохнешь, если нет возможности вытянуться в полный рост или хотя бы вытянуть ноги. А перейти в палатку мешает страх, в кабине безопасней. Спать в одной палатке с девчушкой, которая несколько часов назад угробила троих крутых мужиков, он просто не сможет. Уснуть-то уснешь, а вот проснешься ли? Где трое, там и четвертый не проблема. С такими мыслями дремал Сапрыкин и проспал, как ни удивительно, полные четыре часа. Проснулся, когда день уже клонился к вечеру, и ни о каком вылете на сегодня не приходилось мечтать. Тело побаливало, мышцы тянуло, но голова, как ни странно, была ясной, а на душе никакой суеты и тревоги. Леночка, допив остатки пива, безмятежно спала в палатке, по плечи забравшись в спальник. Ей, кажется, снились хорошие сны, по крайней мере, на ее лице не отражались мрачные события последних суток. Как это он вчера не догадался проверить болтающуюся на поясе у нее сумочку на предмет оружия, а ведь думал об этом. Эта барсетка, видно, одного из приехавших, пристегнутая к поясу, прямо-таки бросалась в глаза своей пухлостью, скорее всего, от денег, которые подруга экспроприировала у неудачливых гангстеров. Вот что значит американское житие, он уже братву гангстерами называет. Проснется, тогда и проведем легкий обыск перед подробнейшим расспросом. Она многое должна прояснить, она знает то, о чем он сам близко не догадывается. Ее, главного держателя денег, отпустили. Неужели майор повел свою игру, или у нее никаких денег и близко нет, и они шли по ложному следу? Нет сил больше ждать, надо будить красавицу, а то уже от вопросов пухнет голова. Пора прояснить ситуацию и прощаться с подругой, ее компания теперь нежелательна. Какого хрена он вчера в натуре не уехал, в результате чего повесил на себя неподъемную проблему, утяжеленную тремя трупами и "мутной" спутницей, которую будут искать и найдут точно. И она в деталях и по минутам распишет сегодняшние сутки. И сразу станет понятно: Роман Сапрыкин схитрил, обманул, сыграл в свою игру. А с теми, кто играет в непонятки, наоборот все понятно, и что с ними делать тоже. Придушить бы красотку и закопать без следов в благодатную американскую землю, это сняло бы много вопросов. Но он на это не способен, и даже мысль об этом ему кажется бредовой. Случись подобное по горячке, все равно не простит себе, а при помощи богатого воображения и душевных терзаний быстро станет клиентом дурдома.

Будить Леночку не пришлось, пока пил кофе, она проснулась, ушла надолго в кусты. Роман опять замер в ожидании: а вдруг она появится с "выкидухой" в руке. Шиза катит конкретная, можно подумать, у нее не было момента до этого, хотя и сейчас совсем не поздно провести акцию. Не искушая судьбу, отошел под прикрытие машины. И когда та появилась, наконец, не спускал глаз с ее рук, готовый мгновенно нырнуть за "Цивик". Но, кажется, все было спокойно, Леночка занялась дорожным кофейником, прилаживая его на панель машины к подкуривателю, переливала кофе в бумажный стаканчик. Так молча закончился ее ужин, кроме кофе у них ничего не осталось. Но еда ; не главное на сегодня, до утра не помрут, на всю ночь хватит осмысления ситуации, как бы аппетит совсем после этого не пропал. Женщина допила кофе и явно повеселела, посмотрела на Романа так приветливо и призывно, что он быстро отвел взгляд. Но не удержался, снова уставился, когда та ласковыми движениями рук провела по груди, погладила свои бедра и живот. Все проделала так откровенно и зазывно, что парень не удержался, улыбнулся в ответ. Подошел вплотную, положил руки на ее гибкую талию, где к тонкому кожаному ремешку была прикреплена сумочка-кошелек.

; Ты не будешь против, милая, если я осмотрю ваш пухлый портмоне?

; Я тебе предлагаю более ценное и приятное, чем-то, что в сумке.

; Благодарю, я этим обязательно воспользуюсь, но только после проверки. Ты с собой "выкидуху" случайно не захватила?

; Случайно нет, она в доме осталась. Вот тебе мой портмоне, проверяй, убедись, что я ничего против тебя не замыслила. Вот почему ты в машине спал, мучился, боялся, милый. А я уже черт знает что подумала, вдруг совсем разонравилась любимому?

; Вот уже и любимый. У тебя же есть свой.

; Был дорогуша, ваши убили.

Роман замолчал, последняя фраза напомнила о дне сегодняшнем, отбила всю игривость. Он взял протянутую вещь, расстегнул все молнии и все содержимое вывернул на землю. Большая сумма стодолларовых бумажек, прямо "пресс", и немудреные принадлежности косметики. Того, что его интересовало и пугало, в ней не было. Денежки, видно, у ребят забрала и правильно сделала, им-то теперь они совсем ни к чему. А вот ее документы, паспорт, права американские, три пластиковые карточки. Точно, у них сговор был, если ей все документы, вплоть до пластиковых карт, вернули. А это что, во дела, коробочка презервативов! Заботливая дама. А ведь они ими не пользовались. Закончив осмотр, Сапрыкин отошел в сторону, наблюдая как женщина заботливо укладывает все это назад в сумочку. Закончив, она внимательно глянула на парня:

; Смотрю, тебя деньги не заинтересовали, выходит, правда, оружие искал.

; Я и не скрываю, что боюсь к тебе спиной поворачиваться.

; У меня два ножа было, с выскакивающими лезвиями, Валера снабдил. Я их дома оставила. Знала бы, что тебя встречу, обязательно бы захватила.

; Ты парней с их помощью убрала?

; А вот и нет, хотя так планировалось и тщательно готовилось. Я очень упорно тренировалась, но это не пригодилось.

; Подробнее освети все ваши макли с Кравцовым. Игра пошла мимо меня, мне просто не хочется остаться крайним во всем этом. Надо прояснить ситуацию, я вообще не понимаю, что к чему.

; А что со мной сделать собираешься?

; Не знаю. Послушаю тебя, позвоню Кравцову, майору, Грину, что они скажут.

; Я бы не советовала Грину звонить.

; Что так?

;Я не знаю, попробуй сначала с Валерой связаться и с майором, боюсь, что ты до них не дозвонишься.

; Почему?

; Не знаю, предчувствие.

; Расскажи все, что знаешь, и катись на все четыре стороны. Или на крайняк вместе подумаем, что делать, как из всего этого выбираться. Ты девочка умная, сама, наверное, ищешь ясности в этой бодяге, чтобы знать, откуда ждать беду.

; Да я уже знаю, кто все это закрутил. Гениальное все просто. Не знаю конечную цель и интерес Кравцова с майором, похоже, они "спелись" с Грином. И то при условии, что Валера доехал до дома живым и здоровым, в чем я сильно сомневаюсь.

; Ну, рассказывай, если ты такая проницательная.

; Ну, уж нет, думай сам, любимый. Делаешь все ты, а я помогаю и направляю, как в любви. Кстати, не хочешь приласкать одинокую женщину, мне так любви хочется. Честное слово, ты мне как мужчина и как человек нравишься. Ну, что думаешь, ведь мы с тобой в одной лодке, мы уже компаньоны, а коли так, выполняй желание компаньонки.

Леночка засмеялась, сделала небольшой шажок, и их тела почти соприкоснулись, почти, но не совсем. Их притягивало друг к другу как магнитом, но бывает, что и магниты отталкиваются в стороны. Но женщина не хотела такого допустить, она чуть качнулась вперед, вытянулась на носках и нежно коснулась губами щеки мужчины, слегка и мимолетно соприкоснулась с ним губами, то ли приглашая, то ли прося разрешения на любовь. И партнер откликнулся мгновенно, впился в ее губы, жадно целуя, нежно и сильно прижал к себе. Они замерли, слившись губами, чувствуя тепло друг друга, перерастающее в такое желание, что кружились головы и сердца готовы были выпрыгнуть из груди. Но любовники не кинулись раздевать друг друга. Наоборот, в предвкушении, замирая от нахлынувшей страсти, с кажущимся спокойствием опытных супругов, стали медленно раздеваться, не сводя друг с друга глаз, жадно следя за каждым движением рук партнера. Совершенно раздетые, встретились глазами, медленно-медленно втиснулись в палатку, опустились на спальник и тут же слились, не в силах больше терпеть любовную истому. Они наслаждались друг другом, забыв про все на свете, чередуя любовь и сон, и только к обеду следующего дня, полностью измучив себя, наконец, оделись, готовые продолжить путь. И как ни хотелось кушать, задержались еще на полчаса, чтобы, наконец, прояснить ситуацию, в которую попали.

; Ну что, моя страстная подружка, заканчиваем наше дело и принимаем решение?

; А что тут неясного-то. Позвони Кравцову и майору. Если дозвонишься это будет чудо. Мне кажется, они выбыли как из игры, так и из жизни, как и мой Стас.

; При чем тут Стас? И как это выбыли?

; А вот так, их просто убили, всех троих. Я, конечно, могу и ошибаться. Но со Стасом я не могу связаться, а при последнем звонке был сигнал, мол, я на "краю". У нас словечко тайное было, если назвал его в разговоре, значит все, "кранты", спасайся, как можешь. Вот после того разговора связь со Стасом прекратилась и интересные разговоры покатили с Кравцовым.

Роман, холодея, набрал номер Кравцова, и, кажется, мать ответила, что сын еще не вернулся из командировки. Молчал и его мобильник, как и телефоны Брылова. Значит все, женщина права, ребята проиграли по-крупному. Теперь надо думать за себя, ведь его только случайная задержка спасла. Но это не значит, что он соскочил с "крючка". Кто это смог переиграть майора? Роману такое казалось невероятным и неправдоподобным, но против фактов не попрешь. Он смотрел на Леночку, мысленно прося ее опровергнуть весь этот кошмар, но та, понимая его, отрицательно качала головой.

; Не тешь себя надеждами, Рома, садистская игра окончена. Ты, правда, живой еще, но это все дело времени.

; Подожди, а как же твои крупные деньги здесь, в Америке, шикарный домик под Москвой? Как все это объяснить?

; А это еще проще. У нас со Стасом была настоящая любовь. Ты первый мужчина после него. Мы хотели перебраться в Америку. Деньги Стаса, он в последнее дело, в то, что сгорело у вас, вложил совсем немного, только чтобы контролировать процесс. Он сразу не верил в его успешный исход, да ему и наплевать на все было, мы уже отходили от всего этого. Он по своим деньгам мог легко и просто отчитаться, но это тоже было кому-то невыгодно, его сразу, видно, и убили. Он не хотел больше на зону, хотел отойти от братвы, потому по тихой и готовил пути отхода, меня в Америку, домик в Подмосковье. Он вырос на улице и всегда хотел иметь свой дом, а меня в нем хозяйкой и женой. И я хотела, чтобы он был моим мужем… .

; Все понятно, значит нас пустили по ложному следу, а вы со Стасом сыграли роль "крысятников".

; Совершенно в точку милый. Потому и не затягивали с его ликвидацией, еще месяц назад обтяпали. Но это не факт, мои, так сказать, догадки. Эта афера как замысливалась, так и получилась. Вот только ты проявил инициативу и немного подпортил дело. Но не беспокойся, все поправимо, и ты не такая величина, чтобы сильно волноваться.

; Спасибо, успокоила. А что с этими троими?

; Здесь еще проще. Сначала вам пришел приказ прекратить допросы, оставить меня в покое. Потом Кравцов вдруг начал меня жалеть, такую молодую и красивую. Клялся, что помочь хочет, просто спасти. Но открыто это сделать не может, вот только если оставить оружие это запросто. И предложил эту самую "выкидуху", как ты ее называешь. А чтобы следы конкретно замести, подвал "зарядили" бензином. Я сначала боялась, отказывалась, но Валера смеялся, говорил, что это мое личное дело решить, выбраться живой или нет. А пока я думаю, чтобы время не терять, начал тренировать меня обращению с этой самой штуковиной. И кстати, еще из шестизарядного такого маленького револьвера. Вот я и училась пулять, что оказалось совсем несложно, с семи метров я довольно метко попадала по цели. Я понимала, что моими руками хотят этих пацанов убрать, но это хоть какой-то шанс, я тоже не хочу быть овцой безответной. Я согласилась, опять подумаешь, что с проститутки взять. Но я потребовала все свои документы, кредитные карточки, хоть какой-то шанс остается побарахтаться, пока выловят.

; Не страшно было людей убивать?

; А я их и не убивала, до этого дело не дошло. Они выпили литр коньяка, оставленного Кравцовым, догнались вином и все, уснули насовсем.

; Значит, Кравцов оставил тебя как запасной вариант. Он не хотел выпускать ребят со стопроцентной гарантией. Чтобы это значило?

; Приказ он такой получил, и именно от майора. И выполнил его, как примерный подчиненный, полностью полагаясь на начальство. Я его пыталась убедить, что здесь не все чисто. Ведь там знают точно, что у меня этих денег нет. Говорила ему, пусть добивается от своего майора сути дела и деталей. А он твердит одно: майор знает, майор разберется. Вот и разобрался. А ты-то как догадался свалить?

; Да видел ваши шушуканья. Приказ этот мутный отстать от тебя с допросами, ни в коем случае не дожимать. Метки в подвале от ножей. А вот от пуль не встречал.

; А они в комнате, за стенным шкафом.

; Да и когда операция подходит к концу, то интересы идущих вместе частенько расходятся. А я вообще не мог уловить сути, что к чему, кто крайний, кто лишний. Вот и предпринял нестандартный ход. Где крутые деньги и кровь, там сильно не церемонятся с себе подобными аксиома. Значит, ребят послали сюда, чтобы нас убрать. А послал их Грин. Вот, значит, откуда сквозит.

; Все сходится. В этой многоходовке убирается авторитетный костяк банды и прикарманиваются денежки. Все старо, как мир.

; Значит, это приказал майор, и только лично. Валера с Грином и говорить бы не стал. И он еще не добрался до дому.

; Эти детали сейчас уже несущественны. Кого-то нет, а кто уже далече. Снюхался ваш майор с Грином или нет, зачем отдавал приказ, мне лично уже неинтересно, его тоже наверняка нет в живых. С этим ты на месте разберешься. Тебе ведь домой надо, к женушке и деткам. Там тебе Грин и объяснит, что к чему. Если у тебя ко мне нет претензий, я, кстати, все твои самые заветные желания и капризы этой ночью исполняла, то давай сегодня же и расстанемся.

; Да, пора покидать эту страну. Собирай вещи, к вечеру будем в Сан-Франциско. Если желаешь, могу по пути в любом месте высадить.

; Посмотрю, мне-то вообще в Лос-Анджелес надо.

До города добрались глубокой ночью, не в силах расстаться, сняли комнату в дешевеньком мотеле и еще двое суток не вылазили из постели. И когда, наконец, Леночка Устименко села в такси и Роман наклонился ее поцеловать, она уклонилась от его губ, заплакала навзрыд, уткнув лицо в ладошки. Такси умчалось, а у Романа сжалось сердце, на душе стало пусто и тоскливо до полного безразличия. И чтобы не поддаваться тоске и грусти, зашел в соседний с мотелем бар, хлопнул две по сто водки и пошел спать. С утра начнется новый виток этого дела, финал которого до жути непредсказуем.

Скованный по рукам и ногам Брылов знал ; это последний в его жизни день, все для него скоро закончится. Страшно, конечно, но еще более обидно, что произошло по его, и только его, глупости. Факты прямо кричали и лезли на глаза, и только слепой и глухой Вадик Брылов умудрился их прозевать. И это он, многоопытный чекист, считавший себя чуть не суперменом, бездарно проиграл дилетанту, просто просчитавшему свою игру всего - то на полшажка вперед. Казалось, что все под контролем, что до конца дела еще далеко, когда придется подтягивать резервы и полностью мобилизоваться. Думал так, а вышло до безобразия наоборот и очень даже плачевно. И вот в финале проигранная жизнь. Теперь остается только одно ; встретить смерть достойно и немного облегчить судьбу девчонки, влипшей в трагическую историю только из-за него. За себя все понятно, он всегда предчувствовал и даже был уверен, что до старости не доживет, покинет эту землю молодым и сильным. Это, может, единственная причина по которой он не женился, а ведь как хотелось быть отцом сына, продолжателя фамилии. И маленькой говоруньи ; дочери. Иметь дочурку, даже двух, хотелось даже больше. Хотелось, не хотелось все, поздно об этом, предчувствие не обмануло, значит, здесь он сделал все правильно. Но без тяжкого греха на душе уйти не удастся. Почему он не смог оградить от всего женщину, с которой был совсем немного, но счастлив? Он отдаст последний приказ Кравцову, и тот выполнит его обязательно, сделает все, как скажет Грин. Выполнит с точностью хорошо отлаженного механизма ; вот и еще грех на душу, не научил подчиненного думать и действовать самостоятельно. Страшная привычка выполнять чужие приказы, не думая, полагаясь во всем на старшего. Но опять же, Валера верил ему, а он, майор Брылов, возомнивший себя суперменом, подвел его. И не просто подвел, а подвел в прямом смысле под смертельную черту. Осталась маленькая надежда на то, что он будет отмщен, а торжествующее сейчас зло наказано. Он надеется на напарника Кравцова, ведь ему показалось, что того ждет долгая и счастливая жизнь, и практика показала, что в предчувствиях он не ошибается. Парень сходу сделал первый нестандартный ход, едва узнав о приезде "братков". Решил выбираться из Штатов самостоятельно и чуть-чуть пораньше, об этом полчаса назад сообщил Кравцов. Решил, сделал и выиграл, по крайней мере, на этот момент он головная боль Грина. А коли он сделал такой шаг, то можно надеяться, что сделает и второй, и третий. Его, видимо, сильно насторожил ход дела, что и подтверждается нестандартными действиями. Сапрыкин не из их системы, привык надеяться только на себя и решать будет сам, ни с кем не советуясь. Да и такой мощный стимул, как семья, заставит его действовать с максимальной осторожностью, но решительно. Дай бог, чтобы так все и было. Если нет, то они очень скоро встретятся в потусторонней жизни и обсудят свои ошибки и просчеты. Брылов усмехнулся: если он шутит в такой момент, то остается только гордиться собой. Его невеселые мысли прервал вышедший из кухни Грин.

; Ну что господин майор, будем заканчивать наше и так затянувшееся дело?

; Заканчивать так заканчивать, но у меня есть одно условие.

; Какие у тебя могут быть условия, ты хоть думай, что мелешь.

; Не переживай, думаю. Дело твое выполнять, не выполнять. Убить меня можно, а вот заставить что-то делать против моей воли невозможно.

; Вот, значит, мы какие герои. Приятно будет проверить теорию практикой.

; Проверяй, ублюдок. На этом наше хрупкое сотрудничество и закончится.

; Ладно, я не садист. Говори, что у тебя за условие такое, подумаю, порешаю.

; Ты говорил, что хочешь нас отравить. Инсценировка самоубийства двух несчастных влюбленных. Так вот, девчонке даешь яд, она умирает, а я делаю все, как ты скажешь.

; О, мы не только героические, а и очень благородные. Хотим судьбу любимой облегчить. Я тебя понимаю, но она мой главный козырь. Она умрет, а ты замолчишь и времени в обрез, ребята ведь уже вылетели, завтра вечером на месте будут. А что самое главное, я тебе верю: не захочешь говорить, не скажешь. У любого человека есть слабое место. Твое ; эта проститутка, профессионалка с очень большим опытом и стажем. Угораздило тебя так влипнуть. На такой ерунде сгореть. Нет, не зря я тебя "пас" днем и ночью, совсем не зря.

; Я сказал, решать тебе. Мой стаж в йоге больше двадцати лет, может, я многого не достиг, но выключать боль, чувства научился. Так что не переживай, перетерплю и свою, и чужую боль. Решай, я не в том сейчас положении, чтобы блефовать.

; Я как понимаю, ты человек благородный во всех отношениях. И если поклянешься своей честью, то никаких проблем. Мне разницы нет, кто умрет раньше, кто позже. Только я предупреждаю: отработаешь назад, получишь все по полной схеме, выключай ты свои чувства, не выключай.

; Даю слово офицера. Ты выполняешь мою просьбу, я делаю, как ты скажешь.

; А нельзя ли чем посолиднее поклясться? Как в детстве, помнишь, клянусь смертью матери, или еще чем подобным. А то я знаю ваше офицерское слово, продадут, не моргнув.

; Откуда ты можешь знать, какие офицеры бывают. И что ты понимаешь в офицерском слове. Ведь ты предатель по жизни, да еще с примесью тихушника-убийцы.

; Все, заткнись. Решение принято. Посмотрим на крепость офицерского слова.

Грин был решительным пареньком и быстрым. Тонко чувствовал, где блефуют, а где нет. Через минуту он внес в комнату кресло с насмерть перепуганной женщиной. Ноги и руки ее были крепко примотаны скотчем к ножкам и подлокотникам. Теперь майор и Кристина находились в двух метрах друг от друга, намертво прикрученные к креслам. Все отличие, что Брылова сдерживали наручники, а женщину скотч. Клейкая лента, видно, порешил Грин, ; не очень надежный замок для такого человека. Вадим Васильевич смотрел на ее такое родное лицо, нисколько не ставшее некрасивым от навалившегося ужаса и страха. Она тоже, не отрываясь, смотрела на своего мужчину, и слезы текли у нее, не останавливаясь. Она надеялась, верила, что он ей поможет, спасет. Но, глядя на блестящие наручники, сердце ее вновь замирало от ужаса, и она начинала плакать с новой силой. Как ему хотелось в этот миг прижаться к ее мокрому от слез лицу, целовать, закрыть собой от надвинувшейся беды. Все, что сможет сделать для нее, скованный по рукам и ногам, он сделает. Прав он или нет в этом своем непростом решении, он не знает. От удара рукояткой пистолета во время его захвата страшно болит голова. Боль мешает сосредоточиться, мешает "прокачать" ситуацию, решить, наконец, вправе ли он распорядиться чужой жизнью. Но он уже столько наделал такого, что этот последний грех, если окажется грехом, только добавится к другим, все равно ему не уйти с этого света с чистой совестью. Будет ему ад по полной схеме за то, что не уберег доверившихся ему людей, как и не будет вечного прощения. А Грин уже действует, ему некогда, ведь надо успеть загубить еще не одну жизнь.

Он принес из кухни бутылку коньяка и три фужера, в два налил до краев. Женщину освободил полностью, а Брылову только правую руку, ожидал в стороне, глядя, как пленница в бессилии опустилась прямо на пол.

; Давай красавица, выпей божественный напиток, может тебе и полегчает.

В ответ женщина только мотнула головой, то ли соглашаясь, то ли отказываясь, что Грин принял скорее за отказ. Он достал из нагрудного кармана сигарету, подкурил и сунул ее в губы Кристине. Та жадно затянулась, по комнате пополз сладкий дым анаши. Четыре затяжки ; и женщина безропотно, даже охотно выпила коньяк до дна. Села на колени к своему мужчине, уронила голову ему на плечо и снова беззвучно заплакала, упала на пол не потухшая сигарета. Всего через пятнадцать минут ее голова безвольно откинулась, а тело сползло бы на пол, не поддерживай его Брылов свободной рукой. Он прижимал ее к себе так сильно, что закаменели мышцы руки, не мог заставить отпустить такое родное, еще теплое тело, не замечая, что плачет.

; Все, майор, я свое слово сдержал, теперь твоя очередь.

; Подождем час, мне нужны гарантии.

; Какие гарантии, у нее пульса уже нет. ; Грин силой забрал тело женщины и отнес его на диван.

; Час так час, мне сегодня уже спешить некуда.

; Слушай, а ты в предчувствия веришь? Я тебе уже говорил, что занимался хатха-йогой, могу предсказать некоторые моменты. Я почему не женился, почему детей не заводил? Я знал, что вот так закончу свою жизнь. Это я к чему: у меня предчувствие, что скоро с тобой встречусь на том свете, что-то не сложится у тебя в этом деле.

; Сложится, не сложится, встретимся, не встретимся – это не твоя проблема. А сейчас давай звони, держи свое офицерское слово.

Вадим Васильевич передал Кравцову слово в слово все, что написал на бумажке Грин, поменял телефон на фужер с коньяком. Все для него закончилось, утро уже не наступит, как не наступит и сегодняшний вечер. Вадим Васильевич поднес бокал к губам и задержал его на секунду. Глянул на Грина, внимательно следившего за ним. Дурак, боится, что не выпью отраву, разве это трудно после того, что произошло здесь всего какой-то час назад? Он готов был выпить, чтобы скорее освободить себя от всего этого, но профессиональный интерес взял верх, он задал палачу вопрос. Это, конечно, пустое, но хочется знать некоторые детали, выяснить причины, по которым он так бездарно проиграл. И не потому, что противник такой умный, а оттого, что тот действует методами, далекими от человеческих. Подтвердится это, будет не обидно умереть, ведь ты не мог знать всех повадок зверя, для которого кровь, жизнь, смерть просто пустые звуки.

; Слушай, Грин, а зачем ты Сергея Берестова убил? Он-то тебе, чем помешал? Денег у него не было, в долю он не входил. Всего год назад освободился. Говорят, ни в какие дела не лез.

; А почему ты решил, что это я его прикончил? Ведь все показывает, что это Стас. Он у нас специалистом был по холодному оружию, с элементами садизма.

; Убийство слишком демонстративное, ловко ты нас по ложному следу послал.

; Сам Бог велел такой случай использовать. А ты знаешь, что Берест ту хату взял и ребят в расход пустил? А я прикончил Береста, забрал деньги, тот их у себя на квартире держал

; Врешь, Берест ни при чем. Его вся вина, что он это наркотическое дело организовал. Получилось бы все, и тебя могли потеснить уголовные авторитеты.

; Если такой умный, зачем спрашиваешь?

; Понимаю, что глупо, а хочется знать детали, хочется понять, что вы за люди или нелюди?

; Ну что же, грех отказать в последней просьбе приговоренному.

Грин гордился собой. Рассказывал, зная, что еще кому-то открыть тайну не сможет про свое, так гениально задуманное и так же гениально исполненное, дело. А почему бы не поделиться с поверженным противником, который через час унесет тайну в могилу?

Я не вмешивался в дело, но ребята не знали, что я их плотно "пасу", что слушаю все их разговоры. Я ничего специально не готовил, не планировал. Когда сумма в сейфе собралась приличная, стал по ночам "пасти" хату, быть такого не могло, чтобы охрана в чем-то не прокололась. И точно, ребятки ночью гонца за пивком снарядили. Я не дал им времени на раздумье, только дверь приоткрылась и сразу двое легли с дырками в головах. Третий на кухне сидел, так за столом и получил "маслину" в затылок. Они не поняли, что произошло, как уже на небесах оказались, ну и поделом, службу надо четко нести, не в игрушки играем.

; Ты что, в спецназе служил, так четко стреляешь и проводишь спецмероприятия?

; У нас в спортроте тир отличный был, а я мастер спорта по гребле на каноэ. В Забайкалье грести не на чем, вот чтобы не залететь в Афган, пришлось на бокс и стрельбу переквалифицироваться. А оперативная работа мне по жизни интересна, ты не представляешь, сколько я литературы по этой теме перелопатил. Так вот, я не спеша вынес сейф в машину, подвесил на дверь килограмм тротила и поджег трехметровый бикфордов шнур с детонатором. Чтобы случайно кто не притушил его, для верности я подъезд обесточил, кто в темноте разберется с "адской штуковиной"? Рвануло, когда я уже от дома довольно прилично отъехал. Встретил рано поутру Береста у девятиэтажки, мимо нее он на стоянку за машиной ходил. Сказал, что хочу ему хату показать, за которой надо присмотреть плотно. Поднялись наверх, я еще загадал, если кто встретится, значит делу хана, отбой, но никто не встретился. Два удара ножом в печень и все, кранты блатному. Потом импровизация с подвешиванием, чтобы вам, милорд, указать след на Стаса. Я про его подружку тоже в курсе был, догадывался, что они в Америке зависнуть решили. Видишь, как все удачно получилось. И порядок навел, и деньги хорошие взял, хотя они и не были главной целью.

; А что, сейф такой легкий был?

; Ну не совсем, килограммов шестьдесят, может чуть больше. Его купили для разовой акции, деньги недельку подержать. Я его завернул в скатерть и на плече снес в машину, можно сказать даже не запыхался.

; А твоя-то какая цель, если деньги не главное?

; Зачистить "верхушку" надо было. Стас, Берест и еще пара-тройка пацанов, вот тебе и коллектив, способный самостоятельно решать задачки, зачем им Грин и другие? Получись это дело с наркотой, у них вообще крупные деньги бы появились, и начали бы пацаны самостоятельную "тему" двигать. А я что, для них бригаду собирал, чтобы они на все готовенькое пришли и оттяпали хорошо отлаженный бизнес? Вся муть пошла с появлением этого самого Береста, сразу начались сплошные непонятки твориться. Тот хотел, видно, под себя бригаду построить, вот и плел интриги. Не знал, бедолажка, что у меня все под контролем, от аудио до видео. Как только он дело закрутил с покупкой большой партии наркоты, я сразу въехал ; отличный шанс навести в доме порядок. Так и вышло, и парниша получил то, что ему и полагается. В тройке улетевших в Америку еще один есть любитель поиграть в мутные игры.

; Так другие двое не при чем?

; Ну, им, значит, не повезло.

; А ты не боишься столько на себя душ загубленных вешать? Ведь с ума можно просто сойти от такой жути. Откуда вы повыползали такие, дети социализма, прямо мутанты какие-то.

; Может, и сойду, но не сегодня. Мы все, кажется, порешали, осветили непонятные вопросы и все, давай прощаться, твоя подружка тебя уже заждалась. Если я и сойду с ума, то ты об этом не узнаешь. Разве только, когда на том свете встретимся.

; Вот я и говорю, у меня предчувствие, что долго этой встречи ждать не придется.

; Ну, что ты все о плохом, обо мне тема закрыта, и давай ставь точку, выпивай свой коньяк. Сам понимаешь, у меня времени очень мало. Надо с ребятами созвониться, еще раз для гарантии проинструктировать. Они-то думают, что на отобранные у девчонки деньги бизнес начнут в Штатах. По крайней мере, за этим я их и отправляю, пора, мол, расширять сферы влияния за пределами любимой Родины. Но, как говорится, блажен, кто верует.

И то верно, что тянуть, перед смертью, как говорится, не надышишься, прав Грин, надо ставить точку. Смотреть на свою любимую женщину и пить отраву. Эх, подружка, зачем ты своей любовью и горячим телом растопила бдительность и выработанную годами постоянную настороженность, заставила испытать своего мужчину ране не испытанное, что, конечно, было прекрасно. А вот расплата получилась не по чину, ты лежишь, вытянувшись в струнку, и тебе уже ничего не надо. Как не надо будет и мне через какие-то пятнадцать минут, прости, девочка своего мужчину, за то, что не смог оградить и тебя, и себя от подлой жестокости этого мира, не смог защитить нашу любовь. Вадим Васильевич глубоко вздохнул, закаменел лицом, прикоснулся губами к фужеру. Грин смотрел во все глаза, затаив дыхание, как пленник, смакуя и явно наслаждаясь, медленно пьет ароматную коричневую жидкость...

Домой Роман возвращался через Москву, путая след. Хотя прекрасно понимал, что никто его в дороге ни встречать, ни ловить не будет. Зачем лишняя суета, если у него есть дом, семья, куда он обязательно вернется. Да и у Грина "золота во рту мало", чтобы организовать дальний поиск и захват. Каждый день Роман набирал телефон майора, и каждый раз тот отзывался долгими гудками, как бы говоря, мол, хозяина нет и уже не будет. Все самое худшее подтверждалось, и он с каждой минутой все ближе к дому, где его поджидают с большим нетерпением. И надо думать сейчас, что предпринять, как распутать этот смертельный узел. Он сорвался "с крючка", когда такси с Кравцовым выскочило на встречную полосу, ведь он обязан был быть в этой машине. А коли случился такой казус, то извините, господа, не будет вам спокойной жизни, он сделает все, чтобы расставить точки над «i».

Он пока не знает, как, но у него есть на плечах голова и мощный стимул ; его дом и семья. Можно, конечно, обратиться к коллегам Брылова, там найдут возможность отомстить за своего. Но это в крайнем случае, когда за спиной не останется ничего, когда все возможности будут исчерпаны. Как бы оно ни было, а он находится на противоположном краю, и лезть к ним все же западло. Вот только, если жизнь кончится, а какая-то тварь останется безнаказанной.

Наружная охрана самого авторитетного в городе и уголовном мире человека тормознула Сапрыкина еще на дальнем подходе. Провели метров двести до главного здания, где передали внутренней охране. А те уже сообщили боссу, что его срочно хочет видеть какой то фраер, и хочет говорить только лично. Босс, крепкий мужик, немногим за пятьдесят, всмотрелся через большой монитор в лицо посетителя. То, что он не видел его никогда ; это точно. Но если человек в такую рань добивается встречи, то видно, дело у него срочное. Знает же, к кому идет, по пустякам не станет отвлекать. И не в правилах босса пренебрегать людьми, отмахиваться от них, как от надоедливых мух. Он дал добро охране пропустить к нему посетителя. Минутное дело растянулось до обеда, подъезжали новые люди, уточняли детали, заставляя парня пересказывать свою страшную историю. А к часу дня отвезли домой и посоветовали пока носа на улицу не высовывать. Перелет с кучей посадок и задержек, тесное самолетное кресло и прибытие глухой ночью. И, наконец, все это позади, включая утреннюю аудиенцию. Он переступил порог родного дома, он благодарит Всевышнего, что тот подарил ему радость встречи с детьми и женой. Радость детей и слезы жены ; что еще надо в этой жизни человеку, какое счастье, что ты кому-то нужен! Будь что будет, но этот маленький кусочек счастья у него никто сейчас не заберет, продлилось бы оно вечно.

Целую неделю Роман не выходил из дома, отогреваясь в домашнем уюте. Ночами, обнимая такое родное тело жены, он старался забыть недавнее прошлое. Оно казалось ему кошмаром, случившимся не с ним, осталось в сознании как страшный детектив, который совсем не хочется вспоминать. И ничто пока не мешало его семейному счастью, никто не звонил, никто им не интересовался. Это очень хороший знак, и дай бог больше никого не видеть и ни с кем не встречаться из той прошлой жизни.

Безделье начинало надоедать, и все чаще одолевали мысли, что не может все вот так просто закончиться. И чтобы хоть немного отвлечься от тяжкого ожидания плохих вестей, Роман занялся машиной, своей красавицей "Кариной". Поменял масло, летнюю резину на зимнюю, тормозные колодки на ручнике. Менял все по мелочевке, хотя в этом и не было большой нужды. А когда и с этим было покончено, стал выезжать в город, бездумно накручивая десятки километров, изредка подсаживая пассажиров, вернее, исключительно пассажирок. Не из-за денег, не из желания с кем-то познакомиться, а чтобы езда имела хоть какой-то смысл.

"Стрелок" нервничал, ему надоело торчать в этом городе, но и не выполнить заказ он не мог. Не потому, что он был таким щепетильным и обязательным в делах, просто на этих окраинах империи появилось много работы, и не стоит плевать в колодец, из которого, может, придется напиться и не раз. А его специфическая работа просто не шла: то "объект" задержался на неделю, то сам простудился и целую неделю трясся от температуры и насморка, какая тут работа. То куда-то потерялся заказчик, но черт с ним, он деньги выплатил сполна, хотя желательно было с ним кое-что подкорректировать. И вот кончается третья неделя его пребывания в этих краях, и он страшно психует, что за последние дни не выпало ни одной стопроцентно беспроигрышной ситуации, а работать с риском и браком он не привык.

"Объект" много бывал на улице, много раскатывал по городу, но был осторожен, иногда казалось, что он знает, что его "пасут", и играет с "охотником". Он никогда не спешил, всегда внимательно и подолгу осматриваясь, и всегда держал левую руку в кармане. Что у него в этой руке, и хорошо, если не пистолет на боевом взводе. Лучший вариант закончить дело ; подловить "объект" на дороге, тот раскатывает много. Пристроиться бок о бок и разрядить ствол. Идеально поймать у светофора, их в этом городе вал, да и на ходу не будет проблем. Желательно тачку поменять, но заказчик не отвечает на звонки. Скорее всего, он так и запланировал, чтобы работа была выполнена в его отсутствие, не зря деньги выплатил наперед. Значит, продолжать "пасти", ждать момента и постараться не "засветить" тачку.

В этот ноябрьский день, когда мгла из тумана и мелкого снега превратила середину дня в тусклый поздний вечер, Роман, подавленный этой серостью, катил не спеша к одной из окраин. Там с видовой площадки на скалистом утесе, нависшем над самым морем, это самое море видится далеко-далеко. И если не оборачиваться назад, то кажется, что ты один среди серых и крутых волн, один среди этой ревущей массы воды. И глядя на не подвластную никому стихию, Роман успокаивается, и чем дольше смотрит на эту мощь и силу, тем быстрее восстанавливает в душе спокойствие и уверенность. Почти каждый день он приезжает на это место, ему нужна постоянная подзарядка, постоянная уверенность, что он вышел, наконец, на ту единственно правильную дорогу, полностью порвав с прошлым.

Море стало его богом, он молится ему, находя в нем спокойствие, которое не может найти в ежедневной серой обыденности. Но в этот серый ноябрьский день его свидание с морем не состоялось, хотя сегодня оно ему надо было, как никогда. Он чувствовал себя просто раздавленным этой холодной слякотью поздней осени. Сплошные пробки, еле ползущий поток машин, которому не видно ни конца, ни края. И когда он, наконец, почти вырвался из этого столпотворения грязных машин и уже был готов прижать педаль газа, как светофор мигнув желтым, злорадно засветил красным. И пришлось давить тормоз, гася в себе желание рвануть по опустевшей впереди полосе. В нетерпении, подавляя в себе раздражение, воткнул первую, чуть-чуть приотпуская сцепление, тронул машину, одновременно быстро глянув на правый ряд. Борт о борт из остановившихся серых "Жигулей" на него уставился черный глаз пистолетного ствола, показавшегося ему страшно большим. И уже ничего не предпринять, только от страха вжаться в кресло, стараясь спрятаться от этой жуткой черной дыры, выплюнувшей огонь и смерть.

Непроизвольное движение, заставившее кресло чуть прогнуться под сильным телом, спасло парню жизнь. Пуля, направленная в висок, ушла чуть ниже, пробила щеки, выбила зубы. Роман не потерял сознание от страшного удара, хотя боль ослепила молнией. Ярость, затмившая рассудок, заставила резко бросить сцепление, давануть газ, одновременно вывернув руль вправо, на машину, из которой стреляли. Боль все же "выбила" сознание, упав грудью на руль, он не видел, как его "Карина" влепилась в заднюю дверцу "Жигуленка" с такой силой, что просто вытолкнула его на тротуар через высокий бордюр. Двигатель заглох, но и противник не мог ехать со свернутым задним колесом. Из "Жигулей" выскочил мужчина с пистолетом в руке. Крутнул им по сторонам и для острастки два раза стрельнул по колесам ближних автомобилей. Его и не думал никто преследовать, не то, что задерживать, и уже через секунду он скрылся в боковой улочке, ведущей к морю.

Старшие сержанты Сергеев и Максютов, из службы вневедомственной охраны, проверяли сработавшую сигнализацию в одной из квартир. Разобрались с хозяйкой, опять запутавшейся со сложной системой, забывшей выполнить все пункты инструкции. Созвонились с базой, и теперь возвращались к машине, которую оставили в соседнем переулке из-за перекопанной улицы. До машины оставалось два десятка метров, когда они услышали дикий вой автомобильного двигателя на центральной улице, что их мгновенно насторожило. А хлопнувшие там же два выстрела заставили рвануть к месту происшествия. В то же мгновение в переулок выскочил мужчина с пистолетом в руке. Он увидел милиционеров, но сворачивать уже было поздно, слишком близко они оказались друг от друга. И он, не сбавляя бега, открыл огонь на поражение. Сергеев успел упасть, одновременно выдернув пистолет из кобуры, попытался откатиться в сторону от летящих в него пуль, не смог, поймал две в грудь и одну в руку. Он бежал первым, первым и принял огонь на себя, отвлек на себя три выстрела и пару секунд драгоценного времени. Этого как раз хватило напарнику, чтобы дернуть затвор автомата и всадить длинную очередь в набегавшего противника. Тому не хватило мгновения, ствол пистолета почти сравнялся с автоматчиком, но семь пуль сделали свое дело. Они просто изорвали нападавшего, отбросив того в сторону. Он свалился в пяти шагах от стрелявшего, не выпустив из руки пистолета.

Сапрыкин очнулся на хирургическом столе, когда врач обрабатывал рану, убирая остатки зубов. Боль просто пронзала тело, и сознание снова покинуло его. В следующий раз он очнулся уже в палате, с забинтованной напрочь головой и страшной болью во рту кончилось действие обезболивающего. Две недели мучений, непрекращающиеся боли, искусственное питание и заплаканная жена у постели. Пуля выбила половину зубов, повредила десны, но челюсти остались целыми. Она прошла точно посредине между верхними и нижними зубами. Неприятность, конечно, большая, но пять сантиметров повыше ; и даже не хочется думать про последствия. Чуть-чуть не окончился земной путь Романа Сапрыкина, но чуть-чуть не в счет. Жизнь продолжается, значит, не все еще сделал на этом свете, значит, у судьбы есть виды и планы на него. Милиция и какие-то молодые ребята в штатском пытались снять показания, но раненый на их вопросы не реагировал, смотрел ясным взглядом идиота, про себя усмехаясь их потугам. Он ничего не знает и знать не хочет, пусть разбираются сами, а его оставят в покое. Так и написал на листке дрожащей рукой.

Время летит, боль уже отпустила, и Роман свыкается с мыслью, что придется сверкать съемными искусственными зубами. Он уже месяц как дома, и пока никто его не тревожит ; ни менты, ни братва. А сам он тем более не рвется с ними на встречу, сидит дома, помогает жене в подготовке к Новому году. Дай бог встретить его в кругу семьи и больше никогда не покидать ее, никогда не расставаться. Только теперь он в полной мере осознал, в какой непосредственной близости был от разлуки с семьей навсегда. И коли судьба смилостивилась, то он клянется себе, что в его жизни больше не будет ничего мутного.

Наступил новый год, и весь январь пронесся в легком праздничном опьянении. А в начале февраля пришла бандероль, местная. В плотном толстом конверте лежали доллары и записка: «Твоя доля». Может, это точка в деле, которое, слава богу, закончилось.

Ресторана, служившего штаб-квартирой бригаде Грина, больше нет. Помещение занято магазином-салоном модной женской одежды. А владелец магазина понятия не имеет, кто были прежние владельцы этого заведения.

 

 

                                                   СОЛДАТ ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ

Очнувшись от многодневного забытья, старший лейтенант Василий Онищенко увидел над собой белый потолок, хотел шевельнуться и не смог. Он не чувствовал своего тела, не чувствовал боли, он вообще ничего не чувствовал. Страх безысходности пронзил его, сердце рвануло бешеным ритмом, темная пелена накатила на глаза и, теряя вновь сознание, мозг пронзила ясная и четкая мысль: с ним беда страшная и непоправимая. Но молодой организм побеждал, и сознание с каждым днем возвращалось все чаще и чаще. Иногда он мог больше часа осознавать окружающее, наблюдать за людьми, склоняющимися над ним. Его взгляд скользил по всему этому равнодушно, без интереса. Но только он, чуть-чуть напрягаясь, пытался что-то вспомнить, только начинали проявляться какие-то знакомые моменты, как тут же неотвратимо подступал страх, и сознание покидало офицера. И одна мысль постоянно крутилась в голове, как слова старой песенки детства, и исчезала только с уходящим сознанием он уже никогда не станет капитаном, он вообще не будет военным. Ничего не может длиться в этой жизни бесконечно, и, наконец тридцатилетний старший лейтенант стал потихоньку "отползать от края пропасти", которая звалась смерть.

Еще через месяц дела пошли веселее, молодой организм быстро восстанавливался, сознание больше не покидало раненого. Теперь Василий знает, что с ним произошло, и горько жалеет, что не скатился в эту "пропасть", не приходя в сознание. Жизнь жестокая штука, и она не собирается делать подарки какому-то старлею, она заставит его испить чашу страданий до последней капельки. Он, Василий Онищенко, инвалид, у него нет практически левой руки, от нее остался жалкий обрубок. Граната, взорвавшаяся в руке, выбила надолго из сознания, ударив осколками в каску. И никто не знает, во что выльется в будущем эта страшная контузия, если сейчас от малейшего напряжения, от боли начинает раскалываться голова. И ко всему этому еще прострелена правая нога, и есть шанс, что она не будет разгибаться. Правда хирург, провозившийся с ней почти три часа и сделавший все возможное, обещает положительный результат. Но это пока предположение, и лучше готовиться к худшему. Хотя уже дальше некуда, ведь ко всему этому он остался совсем один на белом свете. Голова болит постоянно, но эта боль уже не мешает предаваться воспоминаниям, не мешает прикованному к постели офицеру прокручивать свою недолгую жизнь, пытаясь понять, как он оказался в таком положении. И все чаще мысль, что все для него закончилось на этой земле, заполняет сознание, вызывая жуткое отчаяние. Но чем скорее идет выздоровление, тем сильнее хочется жить, и добровольно теперь он не покинет ставшую ему мачехой землю. Страх из души понемногу вытесняется злостью, пульсирующей на грани ярости.

Выпускник общевойскового училища, получивший лейтенантские звездочки в крутое перестроечное время, он сразу вступил на "тропу войны". Толкового лейтенанта, привыкшего все делать на "хорошо" и "отлично", приметили сразу, и он оказался в элитном спецназе. Правда, вся эта элитность вылилась в конечном итоге в сплошной риск, игру в "русскую рулетку". Ведь выпущенных в него пуль оказалось в десять раз больше, чем прожитых им дней. Командировки сыпались одна за другой, страна пылала, переходя от одного строя к другому, и на людей в погонах спрос был стабильный. И они находились, шли и воевали в горячих точках войны, рассчитываясь своими жизнями и здоровьем, кому как повезет, за элементарную тупость держащихся за власть, за их воровские дела, за склонность к патологическому предательству.

Теперь у старшего лейтенанта много времени на раздумья, можно не спеша прикинуть, проанализировать свои поступки, действия и просто прошлую жизнь. Раньше за бегущей суетой дней было не до этого, казалось, что и жизнь только начинается. И вдруг все, она на исходе, вот так неожиданно и сразу. Еще непонятно, зачем судьба оставила его на этом свете, может, только затем, чтобы он до конца прошел тропой трудностей и страданий. Может, это наказание жизнью, но он не сделал ничего подлого и страшного, чтобы заслужить такое наказание. Может за то, что держал в руках оружие. Но он стрелял, когда стреляли в него. Он не стесняется ни своей принадлежности к воинству, ни формы, которую носил. Здесь он себя ничем не запятнал.

Об этом можно размышлять бесконечно, но зачем? Жизнь совсем скоро все расставит на свои места. Сейчас Василий понял одно, что все самое трудное и настоящее, зовущееся простой жизнью, начинается только сейчас. Она рисуется темной, непонятной и враждебной, и о ней пока лучше не думать, зачем заранее рвать себе нервы и сердце. От будущего не уйти, оно подкинет все по полной схеме и радости и горести. А вот в прошлом он разбирается тщательно, стараясь понять, почему он так подставился, что в свои годы лежит покалеченный, не имея за душой ни дома, ни семьи и вообще ничего такого, что обычно связывает людей с этой жизнью. И этой власти, которая ему никто, за которую воевал и пострадал, он тоже, скорее всего, не нужен по большому счету. Как смогли задурить ему голову, неглупому парню, он не может ответить. Как и не может ответить на элементарный вопрос, за что воевал с такими же, как он. Сыграли, твари, на его элементарной порядочности, бессовестно шантажируя такие понятия как долг, честь, преданность. Его посылали в бой люди, этими качествами не обладающие, а по большому счету смеющиеся и презирающие как сами эти понятия, так и людей, вроде Онищенко.

Хорош об этом, сам виноват, ведь всегда была возможность отказаться, а коли не сделал этого, то и получай все сполна, и не надо искать виновных. Твоя проблема, что ты оказался глупее их. Поезд ушел, и хорошо, что ты хоть и поздно, но все же смог взглянуть на проблему трезво, как и на жизнь. Теперь ты сможешь принять все таким, как оно есть, без иллюзий. Лучше поздно, чем никогда, ухватить элементарные истины бытия, в которых раньше не было времени разобраться, а, скорее всего, желания. Ведь тогда пришлось бы принимать решение, которое кардинально меняло бы судьбу. А хотел ли он этого, хотел ли отвечать за самого себя, хотел ли стать сам себе командиром в этой жизни? Тогда не хотел, а вот сейчас придется. И не просто придется, а с тяжелым грузом на плечах. Обидно, ведь жизнь сама подсказывала и подкидывала шанс, стоило только немного подумать.

Он как сейчас помнит жену лейтенанта Катышева, рыдающую и рвущую волосы на гробу мужа, умоляющую закопать ее вместе с ним. Тогда Василий, глядя на эту сцену, еле сдерживал слезы, материл в душе и войну, и людей, ее начавших. И очень не хотел для себя такой участи. Но уже через неделю оказался там, откуда не вернулся лейтенант-сослуживец. Звездочки на погонах, ордена, карьера все это осталось там, за облаками, где он когда-то витал и откуда его безжалостно сбросила жизнь. И с этого дня все, прошлое для него закрытая тема. Разобрался, и ладно. Впереди новая трудная жизнь, в которой придется рассчитывать только на себя. Пора начинать работать головой, хотя ей и досталось больше всего, но она его единственный шанс в будущем.

Заканчивалась зима, в Чечне наступило что-то наподобие перемирия, так по крайней мере объявили власти, но госпиталь этого не ощутил. Раненые по-прежнему поступали круглосуточно, правда, может не в таком количестве, чем месяц назад. Это небольшое затишье перед бурей, а вот когда весна озеленит природу, сравняет камуфляж с зеленью листвы, тогда и грянут бои с утроенной силой. Но это уже не интересовало раненого офицера, для него война, погоны, армия закончились, он теперь решает свою личную задачу. Глядя на товарищей по несчастью, лежащих вдесятером в четырехместной палате, он понял, что с этого лежания проку не будет, надо перебираться ближе к "базе", к своему подразделению. Только там есть возможность вырвать хоть какую-то помощь, только там можно хоть на что-то рассчитывать.

И Василий начал понемногу теребить хирурга, тот вроде относился к нему неплохо, по крайней мере, отличал от других раненых. Врач понял Василия, посетовал, что, мол, рано ему еще передвигаться на большие расстояния, и место ампутации подгнивает, и случаются приступы сильной головной боли. Но где-то на что-то нажал, с кем-то переговорил, и старшего лейтенанта Онищенко отправили долечиваться по месту службы и жительства, откуда он попал в последнюю командировку, в насквозь простреливаемый зимний Грозный. Из блокнотного листочка, приложенного к его госпитальным документам, он узнал, что является просто героем. Незнакомый майор Сердюк писал на этом листке торопливым, но все равно аккуратным подчерком, что спецназовец Онищенко спас боевых товарищей, выкинув гранату из помещения, где они держали оборону. Врачи на словах добавили к этому, что те, кто остался жив, и этот майор Сердюк вынесли раненого Василия из боя и организовали эвакуацию. А это сделать в том аду было равносильно чуду. Сам раненный не помнил ни этого майора, ни тех, с кем был в последнем бою. В памяти всплывали какие-то закопченные, почти черные лица, с надвинутыми на самые глаза касками, а кто они теперь он не вспомнит никогда. Хирург велел беречь эту записку, вдруг этот майор сделал официальное представление, и награда не будет лишней для искалеченного офицера. Хотя в это верится слабо, немного осталось тогда в живых защитников Грозного, тот страшный штурм просто перемолол город. И те, кто остался жив благодаря Василию, скорее всего, сложили головы чуть позднее. Это был настоящий ад войны, в котором сгинуло большинство, как защитников, так и нападавших, вырвались очень немногие. А та граната рванула, скорее всего, в руке, хотя теперь это не имеет никакого значения. Какая разница как ты ее потерял, она от этого не отрастет по новой.

Потом долгие полмесяца мучений носилки, машины, поезда, суета, грязь и всеобщее какое-то озлобление, будто раненые виноваты, что не могут самостоятельно передвигаться. И что скажешь, если полностью беспомощен и зависим. Остается только сжать зубы, вспоминать что-то хорошее, хотя бы того врача, его искреннее и доброе отношение к своему пациенту. На прощание крепкое мужское пожатие руки, простое уважение к воину. Как мало ему надо, пожали руку и будешь вспоминать, с наворачивающимися на глаза слезами.

В военно-морском госпитале не сильно обрадовались новому пациенту, резонно полагая, что за ним может хлынуть целый поток раненых, не принадлежавших их ведомству. Зачем им посторонние, если со своей морской пехотой они зашиваются, которая валит с Кавказа потоком. И чтобы исключить такую практику, начали строчить во все инстанции о невозможности принять дополнительный контингент раненых, и своего добились, спецназовца перевели в госпиталь МВД. Василий не протестовал, ему все равно, где лежать, правда, у моряков было покомфортнее и посытнее. Но зато он здесь среди своих, каждый второй клиент с чеченской бойни. А самое главное, что он понял здесь всем наплевать, сколько ты пролежишь, полгода или год. Здесь относились к раненым по принципу: не рвется клиент выписываться пусть лежит, лишь бы сильно не доставал. Врачам все равно больше не заплатят, поставь они на ноги раненых на порядок больше.

Личную задачу офицер выполнил, выписавшись только к ноябрьским праздникам. Хотел было еще и перезимовать в госпитале, но лечащий врач беззлобно усмехнулся, мол, все мыслимые сроки прошли. Есть, конечно, вариант с психушкой, но это он Василию категорически не советует. Тот внял рекомендациям и оказался в холодном зимнем городе, как говорится, без кола, без двора. Поначалу все пошло вроде бы неплохо, дали место в ментовской общаге, правда, на "птичьих правах" здание готовилось к приватизации. Потом быстренько комиссовали, поставив в бесконечную очередь на жилье. Еще через месяц общага по документам превратилась в малосемейный дом, в котором места бывшему спецназовцу не нашлось. Ведь как оказалось, он был только прикомандированным к МВД, а значит, все заботы о нем должно взять военное ведомство.

Во всем этом не разобраться и здоровому, не говоря уже о контуженном. Да и время пришло энергично - наглых, не отягощенных никакой моралью. Онищенко таким не был, а эта штатская жизнь еще не закалила душу, не сделала ее железно - непробиваемой, вот он и не сумел вырвать свой "кусок" из чужой глотки. А коли не смог, то и оказался на улице. Попытался ходить по кабинетам, но сразу понял бесполезность своей затеи. Его, конечно, внимательно выслушивали и обещали все что угодно, лишь бы ушел, не "отсвечивал" своими проблемами. Ведь таких, как он, отработанного для системы материала, пруд пруди. И все ходят, клянчат и на что-то надеются. А что-то вырвать у системы может только зверь в человеческом обличье. Но таких почти нет, и та чувствует себя в относительной безопасности. Плохо оказаться не готовым к суровой прозе жизни. Эта самая проза до ужаса свирепа, и те, кто упадет, вряд ли уже поднимутся. Значит надо менять облик, становиться зверем, и чем скорее, тем лучше, чтобы элементарно выжить. Это все просто и понятно, но этого как раз и не хотелось. Видно, не готов он еще перевоплотиться, не растерял свои человеческие качества, не наголодался еще всласть, не намерзся до синевы. Еще не скоро задубеет душой и телом, и его фронтовое прошлое будет казаться в сравнении с этой жизнью не таким уж и плохим.

Первая неделя на улице и уже есть кое-какой опыт. Он знает, где можно дешево перекусить и переночевать, а где за бутылку дешевой водки можно помыться и постираться. Но это все хорошо, пока есть кое-какие деньжата. Кончатся они и кончатся эти мизерные блага. Нет возможности снять самое дешевое жилье, сразу отказывают, едва видят камуфляж и пустой рукав зачем нужны проблемы с человеком с войны.

Но бог не оставит ищущего и борющегося. Перед самым Новым годом мелькнул лучик надежды, судьба подкинула шанс. После недельной ночевки по вокзалам Василий встретил на рынке, где искал работу, соседа по палате. Купил ему бутылку водки и был приглашен в двенадцатиметровую комнатуху в громадной, как корабль, девятиэтажной малосемейке. Потом весь вечер слушал пьяные стенания и жалобы бывшего капитана-гаишника, которые знал наизусть еще по госпиталю. Онищенко прошел множество таких малосемеек-муравейников в надежде снять угол. Но и они ему не по карману, цены в сравнении с его инвалидной пенсией просто занебесные. Надо попробовать закрепиться у Петровича на недельку, другую, может, жилье подвернется, без крыши над головой смерть.

Допивая водку в одиночку, гаишник все говорит, Василий не слушает, он просто дремлет. В комнате хоть и бедлам конкретный, зато тепло и он просто наслаждается им, а если удастся помыться, то кайф будет полным. Хозяин разогрелся и со слезами на глазах клянет жизнь и жену, сучку и предательницу. Он мог отказаться от той злополучной командировки на Северный Кавказ. Не отказался, струхнув перед угрозами начальства в случае отказа вылететь с хлебной работы в народном хозяйстве. Повелся на увещевания жены, мол, все ездят и деньги хорошие привозят. Согласился в надежде выиграть, совсем не рассчитывая на поражение, а так не бывает. Получил осколочное в живот, в район печени, был комиссован по здоровью, лишился работы. А заодно и жены, и квартиры, получив в процессе обмена эту разбомбленную конуру на девятом этаже, откуда прежние хозяева выселились, скорее всего, под открытое небо, дойдя до края этой жизни.

Гаишник поначалу попытался избежать участи прежних жильцов, мол, учиться надо на чужих ошибках. Начал с ремонта, который довел до конца, приобрел кое - какую мебелишку и все. На этом его воля, желание и прочее иссякли. Ведь жить в гадюшнике может только по-настоящему сильный человек, а слабые, чуть побарахтавшись для приличия, вливаются в ряды отторгнутых жизнью, становясь самыми настоящими пресмыкающимися. А бывший властелин дорог не обладал ни волей, ни характером, так нужными в этой ситуации для элементарного выживания. Дальше ; дружба с местной пивной элитой, в которую вскоре вошел полноправным членом. И в результате все чаще по утрам не мог вспомнить, откуда в его комнате взялись какие-то омерзительные рыла. Потом похмелялись, все вспоминалось, и уже это не казалось чем - то отвратным. И все опять шло по кругу, и так изо дня в день. При таком темпе употребления "огненной воды" до последнего края оставалось совсем немного, и уже какие-то люди стали открыто интересоваться его жильем. А это наиточнейший диагноз ; человек "дошел", "барахтаться ему осталось всего ничего.

И тут жизнь у собутыльников Петровича - мента пошла наперекосяк, да и планы "черных дилеров" стали рушиться, у него поселился Онищенко. Теплая комнатка-гадюшник сразу стала негостеприимной для дружков-ханыг. Кому понравится, когда все пьют, а один трезвый как стеклышко, что у него на уме? И просыпаться разонравилось после полной отключки не в какой-никакой хате, а на лестничной площадке или, того хлеще, у мусоропровода, на куче гнилых недельных отбросов. Пьянь попыталась было отстоять свои права, накатила на нового жильца, но, получив слегка по почкам, мгновенно угомонилась, трезво поразмыслив и порешив, что свет клином не сошелся на этой хате и еще остались хорошие люди и без этих бывших ментов.

А вот с дилерами оказалось посложнее. Те не привыкли ни отступать, ни уступать. Они просто рассвирепели, когда узнали, что эта малосемейка завещана хозяином коллеге - менту. Сделать все законно, завещать хату Василию предложил сам Петрович. Пьяный - пьяный все время, а сообразил, кто друг, а кто враг, да и по бывшей своей работе ясно представлял, кто такие эти дилеры и что ему светит в самом ближайшем будущем. Поход к нотариусу не был сложной процедурой. Просто пришлось вывести Петровича на сутки из состояния опьянения, помогая этому слегка кулаком. В конце концов тот смирился, немного очухался, подписал чин чинарем все бумаги и с чистой совестью снова отбыл в мир сладких пьяных грез. Так и не смог Василий оторвать кореша от стакана, понимая, что это его последняя радость, махнул рукой, взяв на себя заботы о питании и другие бытовые проблемы. Вот только водку Петровичу не мог заставить себя покупать своей рукой, но деньги на нее давал, видя, как тот мается с похмелья.

Все вроде образовалось, катилось тихо и спокойно, началась весна, и на душе стало немного веселее. Но зря расслабился бывший спецназовец, недооценил окружающий мир, узнал еще не все законы мирной жизни и чуть за это не поплатился. Вечером на темной лестнице, когда Василий поднимался к себе на девятый этаж, расслабившись, думая об ужине, интересной телепередаче, спускающийся навстречу какой-то пьяный ханыга неожиданно рубанул по нему стальной арматуриной и промахнулся - то всего ничего. Прут скользнул по левой стороне головы все же успел в последний момент Василий среагировать, сумел чуть отклониться. Но все равно прут оторвал наполовину ухо и, несмотря на напрягшиеся мышцы шеи, плеча, груди, переломал ключицу, очень силен был удар. В то же мгновение Онищенко ткнул растопыренными пальцами в лицо напавшего и, видно, попал, так как тот не повторяя атаки мгновенно скрылся, с резвостью явно не пьяного человека.

Законы войны и джунглей глубоко проникли в мирную жизнь, а это значит, что надо предпринимать ответные меры, чтобы не опоздать. Выживает тот, кто действует быстро и максимально жестко. Онищенко думал сутки, понял, что в одиночку ничего сделать не сможет, и, скрипя душой, обратился к бывшим сослуживцам. Тех, с кем воевал, осталось двое в городе. Работали парни то ли в охранном агентстве, то ли в сыскном. Разыскал, через день встретились у одного из них, в той самой бывшей ментовской общаге. Василий усмехнулся про себя: такое впечатление, что все люди живут в таких каморках-малосемейках. Для парней он купил литр водки, для себя тоник. Просидели вечер, попили, повспоминали. Как бы между прочим Василий рассказал свою историю, но конкретно помощи не попросил. Предложат сами, так предложат, в конце концов, не один день друг друга знаем, понимаем, что к чему. Не предложат значит, нет такой возможности. И не надо лишних слов, не надо доставать людей своими проблемами. В общем, не предложили, видимо, ради приличия порасспрашивали, кто да что, и забыли, своих забот, наверное, хватает.

Но через неделю на одно агентство по продаже недвижимости было совершено разбойное нападение. Трое в масках в конце рабочего дня ворвались в помещение агентства, избили до полусмерти четверых сотрудников, включая одну женщину. Выгребли из сейфа немного денег, а хозяина конторы так ткнули головой в этот самый сейф, что он, наверное, навсегда останется клиентом психушки. Уж больно радостная улыбочка светилась на его лице, когда очухавшиеся сотрудники навестили в больнице своего шефа. А еще через неделю в одной из больниц умер охранник этого же агентства. Вечером, недалеко от дома, встречный мужик неожиданно резко ударил правой ногой, попал в печень. Кто, за что милиция сильно не выясняла, эти агентства сами рассадники криминала, вот что посеяли, то пусть и жнут. Пусть сами выясняют, кому так сильно досадили, сами пусть утрясают свои внутренние разборки. Ведь по стране триумфально катится криминальная революция, идет накопление капитала во всех слоях общества, а милиция не в силах даже фиксировать все преступления, не то, что их раскрывать, золотое время уголовщины.

В общем, все пока поутихло в высотной малосемейке, пришло в состояние мирного равновесия. Тихо и мирно прошло лето, часть осени, а в конце октября занемог Петрович. Недельку помаялся, глуша водкой боль в правом боку, и в одну из ночей тихо, без стонов отошел в мир иной. Утром, глядя на бескровно-желтое лицо друга, Василий вдруг ясно осознал, что этот человек был, наверное, ему самым родным в его короткой жизни, не считая, конечно, матери. Онищенко видел много смертей и это не вызывало в нем больших эмоций, но сейчас просто хотелось заплакать, как тогда на похоронах лейтенанта Катышева. Плакать хотелось, но слез он выдавить не мог. Сидел над другом, закрыв свое лицо рукой и утробно подвывал, как зверь, выражающий тоску и боль.

Потом суета похорон, где все, кто хоть как-то причастен к этому, стараются урвать от чужого горя свой кусок навара, выраженного водкой или рублем. Похоронил друга достойно, по-человечески, оформил квартиру и остался совсем без копейки, с почти годовой задолженностью по квартплате. Попытался разжиться материальной помощью в своей конторе и военкомате, и, как всегда, впустую. К гаишникам соваться не стал, они и так здорово помогли с похоронами, да и какое он к ним отношение имеет. Он ходил по этим заведениям скорее, чтобы отвлечься, чем за результатом.

На него снова напали тоска и отчаяние. Не хотелось одному оставаться в четырех стенах, теперь он понимает, на каком рубеже люди начинают тянуться к рюмке. В одном из офисов министерства обороны, где он приписан для получения всех благ, включая квартиру, на него смотрят уже с явным раздражением. С ним всегда беседует строгая женщина, специалист по работе с личным составом, красивая, фигуристая тетка. Василию не нравится, как она на него смотрит. Она не видит в нем мужчину, воина из крутого подразделения, покалеченного в мясорубке войны. Он для нее просто инвалид, докучающей одним и тем же. А когда красивая женщина смотрит с брезгливой жалостью это здорово скребет по душе, тем более, что ты и в самом деле инвалид. Онищенко помнит, как она горячо уговаривала его уехать в дальний гарнизон, где вал квартир после расформирования какой-то части, где свежий воздух, природа. Как настойчиво подсовывала бумажку, мол, распишись, что отказываешься от жилплощади. У него хватило ума не поехать и ничего не подписать, осталась в душе злость. Им лишь бы сбагрить, отправить черт знает куда, в вымирающий поселок, где будет квартира, и где нет никакой работы. Вспоминается все это и тоже ранит душу, натягивая нервы струной.

И вот очередной прием у этой красавицы. Она снимает ксерокопию с записки майора уже в десятый раз, опять же, горячо и правдиво убеждая и обещая, что скоро все будет: и награда, и пересмотр пенсии, ведь они посылают его бумаги на самый "верх". Всего-то надо подождать полгода и, пожалуйста, раньше не надо сюда приходить. Не надо их отвлекать, ведь так много работы. И Онищенко накаляется до предела от этого вранья, и ксерокопию записки выкинут, скорее всего, в урну, едва за ним закроется дверь. А вот что он уже имеет жилплощадь, то вот здесь распишитесь, пришлось вас перевести в другой список. Смотрит с сожалением и не говорит, что фактически он выброшен из очереди, и уже никогда в жизни не улучшит свое бытие, ведь бездомных так много.

В общем, нервы не выдержали, заныло сердце, зашумело в голове от прилившей ярости. Но спросил он тихо и спокойно, сдерживаясь из последних сил, а в каком звании товарищ специалист? Скажи, что она штатская и работает здесь, потому что надо где-то работать, и все, вопрос был бы исчерпан и Василий смог бы себя сдержать. Мол, какой спрос со штатской сучки. Но она, не въехав в ситуацию, гордо ответила, что она майор. И встретившись с недоуменным взглядом собеседника, пояснила, растолковав его недоумение по своему. Она одна женщина в отделе, и мужчины снисходительны к ее штатскому прикиду. Так и сказала по блатному, "прикид", слово чужеродное в военной среде. И снова спросил бывший старлей, тихо и спокойно, хотя перед глазами уже все мельтешило. Вернее попросил объяснить специалистку, почему он, отвоевавший семь лет, всего старший лейтенант, а она, крыса конторская, майор.

Майорша ни черта не поняла и уверенная в своей правоте, изогнув презрительно губки, ответила, мол, каждый имеет то, чего достоин. И тут же она своим красивым лицом оказалась на столе. Правая рука Василия захватила шелковистые волосы специалистки и готова была треснуть, размазать это красивое лицо об стол. Но мгновенная безвольная покорность женщины так же мгновенно остудили его. Он, было, отпустил ее, но тут проявив геройство, со стороны культяшки на помощь бросился ее коллега, очкастый майор. Зря он это сделал, надо бы разбираться словами, объяснениями, уговорами. Не подумал майор, а надо было. Налетел очками прямо на культяшку и в довесок получив пинок в пах, свалился как подкошенный. И снова ненависть к этим сытым штабистам помутила рассудок. Онищенко за волосы вытянул майоршу на стол, а потом резким рывком сдернул на пол, себе под ноги. Вместе с какими-то бумагами, сыпанувшими веером, и телефоном она упала, разбив колени, и еще два метра тащилась по полу, подвластная этой сильной руке. Брошенная у самой двери, не в силах встать, истерично зарыдала, лежа на грязном полу.

Начальник отдела, молодой подполковник, самообладания не потерял и никаких действий не предпринял. Он мгновенно просчитал ситуацию, так же мгновенно принял решение отпустить без шума этого контуженного какой спрос с ненормального? Спрос будет с него, подполковника, а ему нужны какие-то разборки в их тихом и благополучном отделе? Что взять с раненного спецназовца, которому много должны по закону и который мог это многое получить при хорошем раскладе? Пойдет "волна" от инцидента, и сам окажешься в этой долбанной Чечне. И потом так же будешь ходить, выпрашивая милостыню. Все это мгновенно просчитывалось, но за ситуацией он следил внимательно, готовый в случае крайнего обострения накинуться на этого придурка всей своей стокилограммовой массой. К счастью, этого не потребовалось. Видно, не был посетитель до конца ненормальным, с ненавистью зыркнул по обитателям кабинета и ушел. Зато потом пришлось до конца рабочего дня приводить женщину в чувство, вернее, чтобы трезво взглянула на эту ситуацию, чтобы не наломала "дров" сгоряча, кинувшись за защитой куда повыше. Там защитят, как не защитить такую красавицу с роскошной фигурой. Уже поздно вечером, доставив ее домой и влив насильно в нее стакан коньяка, начальник убедился, что она, наконец, все поняла и глупостей делать не будет. И в награду, что все так умно и четко обделал, позволил себе овладеть пьяной и покорной женщиной.

Прошла неделя, милиция брать Онищенко за шкварник не собиралась. Видно, не захотели штабные "сор из избы выносить", и на том спасибо. Теперь дорога в ту контору закрыта напрочь, с его нынешним характером это дополнительные проблемы и неприятности. Значит, все, хватит заниматься бесполезным делом, ничего от этих козлов не получишь, надо быстрее и настойчивее вживаться в эту жизнь, другой - то не будет. Ему не светит ни наследство, ни дипломат, набитый долларами, который мечтают найти придурки. Задача номер один - искать работу, и не потому, что остро давит денежный вопрос, скорее для самоутверждения. Но как ее найти безрукому, с плохо гнущимся коленом, когда полноценных сотни?

Вот уже прошли новогодние праздники, а задача не решается. И отчаянье, мысли, что он никому не нужен, что он лишний в этой жизни, потихоньку начинают им овладевать. Прошло уже несколько дней, как Василий вообще не выходил на улицу, не вставал с дивана, уткнувшись лицом в подушку. И уже начинал завидовать другу, так быстро ушедшему от всех проблем. Жалел себя, такого неудачливого, и, кажется, уже был готов решить все разом и навсегда. Потом психовал, ругал себя последними словами, понимая, что безделье ни к чему хорошему не приведет. Сбрасывал с себя оцепенение хандры, начиная мучить тело ежедневной зарядкой, с элементами боевой спецтехники, подкорректированной под свои физические недостатки. Он помнит, в каком мире живет, где его поджидает немало конкретных неприятностей, и если не огрызаться, то все может закончиться очень быстро и плачевно. Он просчитывает свою жизнь за последние полгода, выводит все плюсы-минусы и приходит к выводу, что его расслабляет, делает неуверенным теплое жилье, эта маленькая комнатка, в которой хочется просто забаррикадироваться и не высовывать носа. Сидеть в теплой "конуре", отгородившись от всего мира, что он фактически и делает. Ведь как не хочется выходить на темную, холодную улицу, сулящую одни неприятности. И сразу всплывает желание этого не делать, а отсидеться, отлежаться, уговаривая себя, что до теплой весны совсем недалеко. А коли диагноз поставлен, то с завтрашнего дня он начинает новую жизнь, в которой улица и люди должны стать неотъемлемой частью его бытия. Теперь он ежедневно, с десяти утра до семи вечера, будет проводить на улице, искать работу, и этот сам поиск будет закалкой.

Сказано ; сделано, но на улице зима, и Василий всем телом и душой чувствует этот холод улицы, и, кляня все на свете, откидывает теплое одеяло, настраиваясь на испытания, хоть и маленькие, но не становящиеся от этого более терпимыми. Завтрак аскета ; пол-литра горячей воды и кусок хлеба, и не потому, что в доме нет еды, он на нее сегодня еще не заработал, такая у него установка на этот период. Зимний камуфляж под ремень, все затянуто и подогнано, можно выходить. Василий задерживается у зеркала, и, не надевая шапки, долго - целую минуту -всматривается в свое отражение. Оно ему не нравится, хотя все вроде бы при нем, не считая, конечно, левой руки, о чем прямо кричит пустой рукав, заткнутый за ремень. Только вот лицу не мешало бы побольше округлости, а то слишком резко выпирают скулы и губы сжаты в одну полоску, просто не верится, что их может разлепить улыбка. И, наверное, надо отрастить волосы и сделать модную стрижку. Все можно, но это смажется и забудется, а в памяти тех, с кем он сегодня столкнется, просто встретится, останутся только его глаза, от пронзительного блеска которых люди стараются скорее увести взгляд. Ему и самому не нравится свой немигающий в упор взгляд, и тоже хочется отвести глаза от своего зеркального изображения. Ну, отводи ; не отводи, нравится ; не нравится, это на сегодня дело десятое. На сегодня задача простая, которая будет повторяться изо дня в день, пока не появится результат.

Василий открыл дверь, вдохнул полной грудью теплого комнатного воздуха, и с тоской на душе шагнул в темный проем двери. Щелкнул замок, и он остался наедине с холодом, одиночеством и этим длинным-длинным коридором малосемейки, таким нескончаемым, каким будет сегодняшний день.

Пять шагов от двери и он включается в дневную жизнь, почти сразу забывая теплый уют комнаты. Он шагает по этому бесконечному тоннелю, освещенному всего двумя лампочками, загроможденному ящиками под картошку и прочим хламом, грязному и вонючему. И как ни странно, этот коридор помогает своей неухоженностью и грязью быстрее втянуться в сегодня, быстрее влиться в ритм города, его пугающе холодных и безразличных ко всему улиц. На остановке трамвая люди, и среди них уже легче, уже не так чувствуется свое одиночество и ненужность, вроде и тебе надо куда то спешить по делу. Люди едут на работу, а он проедет в этом трамвае целый полный маршрут, и только рассвет начнет чуть сереть, он выйдет на центральном рынке. И пока там нет покупателей, идет предпродажная подготовка, заставит себя обойти все ряды, здороваясь с их владельцами и предлагая себя как работника. А получив везде отказ, через час снова окажется в трамвае, но уже другого маршрута. Снова часовая поездка, чтобы дать отдохнуть раненой ноге, и снова рынок, но уже на другом конце города. То же хождение по рядам и тот же результат, время уже подошло к часу дня, и он заслужил кусок хлеба и тепло, выполнив дообеденную норму.

Тепло вокзала ; заслуженная награда, с его нескончаемой суетой, шумом, но и кружкой горячего какао с двумя пирожками с мясом. А потом можно час подремать в зале ожидания, на жестком и очень неудобном пластиковом креслице. А после снова трамвай, и снова хождение по рынкам, теперь уж больше для очистки совести. Работы ведь точно не будет, торговля идет полным ходом, и всем уже не до него. Надо ждать конца торгового дня, когда начнется уборка, может, тогда он в чем-то пригодится. А пока бесконечные километры улиц, магазинов и рынков, и главпочта с вокзалом для обогрева. И только после восьми вечера, когда он промерзает так, что, кажется, никогда не согреется, когда нога в колене зудит нестерпимой болью, Василий переступает порог своей квартирки. И снова благодарит Бога и друга, что у него есть этот двенадцатиметровый угол, где тепло, где есть кровать и горячая вода, где он может отгородиться от всего мира до самого утра. Разве это не счастье, когда на ужин тарелка горячего борща и стакан крепкого чая с молоком? И просто грех после этого клясть судьбу, жалобиться и жалеть себя? Все еще впереди, и он ни за что не поднимет вверх свою единственную руку, фиг он сдастся на милость каким-то обстоятельствам и надуманным трудностям.

Вода камень точит, результат появился где-то через месяц. Его плотную фигуру в зимнем камуфляже, с пустым рукавом, заткнутым за ремень, стали примечать, и уже на двух рынках он подрабатывал, правда, по мелочам. Оказалось, что отсутствие руки не такая уж большая беда. В первую очередь ценится желание работать, честность и обязательность. А полное равнодушие к водке ставит его на ступеньку выше многих полноценных. В общем, гражданская жизнь стала понемногу привечать бывшего воина, появились знакомые, и он всегда теперь имел приработок. Именно приработок, а не работу. Принеси, подай, поохраняй ; все в этом плане. Если, конечно, суетиться весь день, то деньги набегают неплохие, хватает и на мясо, и на яблоки, и на квартирный долг. Но эта работа в основном на ногах, и раненое колено начинает о себе напоминать регулярно. Уже пару ночей он не спал от постоянной и противной, как зубная, боли. Пришлось от тяжелой работы отказываться, соглашаясь что-то поохранять, присмотреть, а это уже не те деньги. Надо искать что-то нетяжелое и прилично оплачиваемое, не может быть, чтобы людской муравейник не оставил ни одной теплой ниши, которую можно занять.

И чудо свершилось. Однажды у главпочты он обратил внимание на безногого побирушку. Мужичок бодро собирал в засаленную шапку народные пожертвования. Этот нищий бросился в глаза двумя боевыми орденами на ветхом пиджачке под расстегнутой телогрейкой. Первое, что испытал Онищенко, ; зависть. У него, провоевавшего столько лет, не было не то что ордена, а даже сраной медальки. У них в спецназе представляли к наградам только тех, кто сложил голову или, в крайнем случае, остался калекой, мол, живой и здоровый сам о себе позаботится, решало начальство. Но он не попал и в этот крайний случай, стал инвалидом без награды. Внимательно вглядевшись в лицо побирушки, Василий определил, что для той далекой войны он слишком молод, а для афганской слишком стар. Похоже, что мужичок рядится под героя, но не это суть важно. Ордена отсвечивают темным рубином, и серебряный ручеек мелочи льется в его шапку сплошным потоком. Он и раньше слышал о прибыльности такого бизнеса, а сейчас воочию убедился в этом. Понаблюдав за ним пару часов, он видел, как двое молодцов подхватили тележку с инвалидом и отнесли героя к вокзальной шашлычной, где тот набрался до полного отрубона. После чего был загружен вместе с тележкой, как груз, в «жигуленок»-универсал, рабочий день для него закончился.

Несколько дней наблюдений показали, что это в натуре доходный бизнес и что самое главное, кажется, не так жестко контролируемый "братвой". Ведь после мужичонки на это козырное место садился разный сброд, и, набрав, видно, на бутылку, сваливал, не задерживаясь. И никто к ним не подходил, не требовал доли. Видно, расчет идет где-то на другом уровне, каждый скидывает ежедневную мзду, а за места вопрос решается в своей среде, "братва" не лезет в такие тонкости. С этого времени побирушки стали основным объектом внимания, и уже через месяц Василий знал примерный расклад этого бизнеса в городе. Знал все хлебные места, на которых работают одни и те же. А также места свободного посещения, где никто из побирушек долго не задерживался, настолько мизерными были там заработки.

Бывший спецназовец очень внимательно приглядывался к этому делу, в душе боясь признаться себе, что почти созрел для него. Последней каплей стали курсы для уволенных в запас офицеров, которые должны были приспособить военных в гражданской жизни. Василий не смог их закончить, тяжелый физический труд корежил болью ногу, а мудреные компьютерные дела, да и сама учеба, били резкой болью в голову: не прошла бесследно тяжелая контузия. Вот и дозревает он для перехода в такую сферу деятельности, которая год назад была просто вне его внимания, которая и сейчас-то кажется чудовищно неприемлемой.

От боязни признаться себе до полного созревания прошло время, пока офицер решился перейти черту. Он, Василий Онищенко, бывший старший лейтенант элитного подразделения, а ныне просто побирушка. Звучит противно, но если отбросить эмоции и отнестись к этому делу как к бизнесу и работе, правда, не лучшего толка, то все приемлемо, и результат покажет правильность выбранного пути. А кто судьи в этом мире, решающие что лучше, что хуже? По крайней мере, этот бизнес нисколько не подлее, чем сутенерство или какая-нибудь воровская наводка, не говоря о более подлых делишках. Он пока еще и слово это не может произнести вслух, особенно в применении к себе, но это все дело времени. Главное начать, а со словами и эмоциями как-нибудь потом разберемся, на фоне заработанного опыта.

Чтобы сесть просить милостыню, надо иметь в своем активе несколько составляющих. Во-первых, внутреннюю уверенность в себе, этакое наплевательское на все безрассудство. И соответствующий внешний вид. Многим ханыгам проще, они эти два момента решили при помощи водки, перейдя в состояние, близкое к животному. Им плевать, что о них подумают, и видок у них, конечно, соответствующий. Но это и их минус, они не профессионалы, и их заработок позволяет существовать, а никак не жить. Своим похмельно-полупьяным видом они вызывают у людей раздражение, брезгливость, а иногда и ненависть.

Но есть и такие, кто относится к делу серьезно, даже с элементами творчества, как тот ханыга с орденами. Ведь сыпали именно на них, а не на его потерянные неизвестно как ноги. Одна кадра писала жалобные просьбы на маленьком плакатике ; дать денег на лечение детей. Другой напяливал застиранную беленькую рубашечку с галстуком-резиночкой. Чистенький, но ветхий пиджачок создавал образ старичка-трудовичка, всю жизнь отдавшего маме-Родине и производству. И как такому не дать рублик, а то и десяточку, брошенному и мамой-Родиной и родным предприятием. Срабатывало, сыпали неплохо, но опять же недолго, со временем люди начинали чувствовать халтуру, а заглянув в глаза этим несчастным, видели в них обычную алчность, вперемешку с выработанной годами наглостью. Вот почему многие просят, скорбно потупив взгляд в землю. Надо найти и воплотить в жизнь такой образ, чтобы он долго работал на благополучие своего хозяина.

За неделю творческих поисков и размышлений решение было найдено, хотя и искать его не надо было. Гениальное всегда просто, надо идти на панель тем, кем ты есть. Искалеченным войной солдатом, в новеньком камуфляже без знаков различий, но парой цветных ленточек за тяжелые ранения. Остатки руки на показ, а якобы негнущуюся ногу подпирает полукостыль-трость, которая будет и оружием самообороны. Не верится, что войдет он в этот бизнес без боя.

Все готово, подворотничок гимнастерки спорит белизной с белыми полосками тельняшки. Осталось самое главное: решиться сделать шаг, встать с протянутой рукой в заранее намеченном месте, подземном переходе. Как дожать себя, сломить последние капли страха, стыда, неуверенности? Василий твердо знает одно, что через неделю от всего этого не останется следа, все это будет вытеснено новыми проблемами, против которых нынешние - просто детский лепет.

Помогла прошлая служба, вспомнились занятия по психологической подготовке. Двое суток фактической голодовки перед выходом, когда в день несколько горстей риса и немного сухофруктов. Вот и все решение, теперь все время хочется жрать, и все мысли только о еде. Просыпается злость ко всем сытым и благополучным, и чувства, подобные неуверенности, страху, стыду, выглядят просто смешными. А чтобы этот свой главный день прошел триумфально, Василий вышел на свою новую работу совершенно голодным. Вышел пораньше, чтобы не оставалось времени для сомнений, ведь все равно сосет под ложечкой, и как ни говори, а элементарно стыдно. Да и чтобы место в переходе оказалось незанятым. Не сможет он начать свой первый выход со скандала. Все получилось, как и задумывалось, и бывший офицер элитного подразделения, беспрепятственно подпер спиной стенку подземного перехода.

Ампутированная рука и отшлифованный до блеска костыль мгновенно сделали свое дело, в вязаную черную шапочку полился денежный ручеек. Все оказалось довольно просто, и уже через какой-то час Василий смог оторвать взгляд от пола. А еще через час он уже не боялся встретиться глазами с подающими, и что самое интересное, многие наоборот отводили глаза от прямого немигающего взгляда бывшего воина. Все это оказалось куда проще обычного разведдозора и прочих премудростей войны.

В этот первый день его хватило на шесть часов, если бы не кружившаяся от голода голова, мог бы стоять еще. Цель достигнута, сделан первый шаг в новую жизнь, хорош на сегодня истязать себя голодом, пора домой. В этот первый рабочий день к нему никто не подошел ни из коллег-попрошаек, ни из кураторов бизнеса, хотя первые смотрели с любопытством на нового конкурента. Место не оспаривали, не пытались предъявить на него права. То, что здесь не все так просто, сомневаться не приходилось, все еще самое крутое впереди, ведь это место ; одно из самых доходных в городе. Еще надо решить, как поступать, если место завтра будет занято, лучший вариант - выйти на работу еще раньше. Все это прокручивалось в голове, пока добирался домой, потом ужинал. А вот когда пересчитал заработок этого дня, чуть в обморок не хлопнулся от величины суммы. Подойдут к нему обязательно, не дадут работать только на себя, тут уже нет никаких сомнений.

Но, к удивлению, целая неделя прошла спокойно, казалось новый побирушка никого не интересует, но это только казалось, недельный заработок просто пугал своей астрономичностью. И вот через день после субботы, когда он уже, было, собрался уходить, к нему подошли два крепких парня, лет тридцати, а может и больше. Без лишних предисловий назвали сумму налога, если он, конечно, хочет здесь работать. Пояснили, что процесс акклиматизации окончен. Онищенко согласился, не задумываясь, от его заработков это всего пятая часть. Если так все пойдет дальше и не будет больше наездов-вымогательств, то есть шанс выбиться в зажиточные люди. Но в душе закрадывалось сомнение, да и поднакопленный опыт гражданской жизни подсказывал: ну не может все быть так легко и просто в нашей богом проклятой стране. Есть в этом деле какие-то тонкости, какие-то "подводные камни", о которых он пока не догадывается.

Через недельку так и оказалось, "молодцы" подняли планку налога в два раза, пояснив при этом, что, мол, много гребет калека. Василий деньги отдал, тут никуда не денешься. А вот на будущее надо решать сегодня, сейчас, стоит ли отдавать половину, и не поднимут ли эти козлы сбор еще через неделю. Менять место смысла нет, его нигде не ждут, и везде будут свои сборщики. Значит, надо вживаться здесь, где все пока так удачно складывалось, значит, надо начинать ломать местные порядки, перестраивать систему под себя. В переводе на нормальный язык - это бой, война местного значения.

Первое, что надо выяснить, кто за ним приглядывает, кто считает его доходы. Что оказалось совсем несложно ; сто рублей малолеткам, промышляющим тут же, и все понятненько. Дуся-многодетка, хозяйка этого перехода, решила извести конкурента. Она была так называемой мамкой для всех окрестных малолеток, собирающих милостыню, держала их и эту территорию под единоличным контролем. И вдруг появление этого калеки прилично сокращает ее доход. И что самое главное, она на его фоне стала отсвечивать не с лучшей стороны и уже больно часто стала слышать в свой адрес злые реплики. Мол, руки-ноги есть, вот и иди работай. А она что, не работает? Сколько сил и денег положила, чтобы извести конкурентов, наладить бесперебойный бизнес. И вот свалилась напасть - в лице этого солдатика. Нет уж, пусть этот калеченый ищет счастья в другом месте.

На ее беду так не думал Василий Онищенко. Теперь, когда стало понятно, кто его выживает, он принял мгновенное и не типичное для этого люда решение, тем более в душе приятно захолодало, как всегда в предчувствии боя и опасности. И трудно остановить себя, уже неотвратимо потянуло в этот опасный "водоворот", который сильно возбуждает от полной неизвестности в совсем ближайшем будущем.

На следующий день, выбрав подходящий момент, когда в переходе было пустовато, не спеша подковылял к конкурентке и сверху вниз, всем телом, нанес страшный удар правой. Хрустнул, как веточка, переломанный вдребезги нос, а тело Дуси завалилось на пол, из сломанного носа обильно потекла кровь. Малолетки, как воробьи, сыпанули кто куда, но через минуту, увидев, что опасность им не грозит, собрались вокруг поверженной мамки-работодательницы. А Василий, удовлетворенный своей работой, зло усмехнулся: быстро он втягивается и учится новому делу.

С этого дня он играет ва-банк, никому не отстегнет больше ни копейки. Все, хватит сомнений, на войне как на войне.

Минут через пятнадцать побирушка очухалась, поддерживаемая малышней, убрела из перехода залечивать боевую рану и готовить ответный ход. Василий сделал крутой шаг в борьбе за место под солнцем, и теперь остается ждать, готовиться к самому наихудшему развитию событий. А как говорили у них в спецназе, в смертельной борьбе нельзя полагаться на случай, потому у него под правой кистью закреплена тонкой резинкой к руке пика, с обоюдоострым узким жалом. И теперь, сгибая кисть, он пальцами чувствует ребристую ручку, упирающуюся в середину ладони. Это здорово успокаивает, придает уверенности, ведь стоит только чуть подвернуть оружие ; и острое, как бритва, лезвие разрежет резинку. И не будет никаких препятствий показать, кто есть кто, ведь холодным оружием бывший спецназовец владеет очень даже профессионально. Эта штука, купленная на китайском рынке, всегда при нем, с памятного нападения на лестнице, едва не отправившего его на тот свет. Скорее всего, разборку учинят эти самые сборщики дани. Посмотрим, насколько серьезно у них поставлено дело, проверим на себе, насколько крут этот бизнес.

На следующий день, в конце работы, "молодцы" выгребли все его деньги, объявив, что с этого дня он платит за себя и за выключенную из работы Дусю. А лучше всего - пусть выматывается отсюда от греха подальше, что-то им не нравится ни его рожа, ни его камуфляжный прикид. На прощание обозвали козлом и пообещали оторвать вторую руку, если он вздумает еще на кого-нибудь только замахнуться.

Сделали ошибочку ребята, не поняли, с кем имеют дело, собственная сила и наглость притупили чувство опасности. А как иначе, если дела постоянно имеешь с безропотными "животными", а бывший старлей таким никогда не был и никогда не станет. С сегодняшнего дня его голова снова на кону, он верит в судьбу, а значит, чему быть, того не миновать. Если написано ему на роду подохнуть в борьбе за кусок хлеба в этом грязном переходе, так тому и быть. Вот только он не собирается подыхать безответной овцой ; это факт железный. Система и организация в этом бизнесе, конечно, существуют, но вот насколько они сильны и жизнеспособны, когда сталкиваются со стойким противником, пытающимся просто плюнуть на нее, он вскоре проверит. Завтра бой, и если не в его пользу, то он, Василий Онищенко, станет по-настоящему свободным, не зависящим от холода, голода и прочей мирской суеты. В душе нет ни капли страха, как нет и жалости оставить свою, так неудачно сложившуюся жизнь. Да и можно ли это назвать жизнью, так себе, беспонтовая суета. Но какая бы она ни была, она его и только его. И распоряжаться ей будет только он, а не какие-то грязные твари. Эх, было бы это пару лет назад, с какой радостью начистил бы рыла этим сборщикам. Но кабы да если бы, стоит пропустить один стоящий удар в голову ; и все, если не кранты, то дурдом точно обеспечен. А воевать надо, нет просто другого выхода, не сможет он стать пресмыкающимся, хоть и находится с ними в одной компании. Так вот, деятели подвального мира, завтра бывший солдат даст вам бой, один против всех, потому что он человек и всегда остается человеком во всех передрягах, которые жизнь подбрасывает ему с щедростью мецената.

Три дня прошли в напряге, но удивительно спокойно. Народ по-прежнему сыпал щедро, а Василий уходил с работы пораньше, не дожидаясь сборщиков. Три дня или пять роли не играют, не может это продолжаться вечно, скорей бы какое-то действие, ведь нервы на пределе. Но так надо, игра должна быть максимально правдоподобной, в которой слабый человечек хитрит, изворачивается в глупой надежде все же вывернуться.

Наконец на пятый день "молодцы" появились в начале дня, и Василий, увидев их, ходко засеменил наверх, на улицу, спасаясь от неминуемой расправы. Но был через минуту пойман и крепко взят под бока. Не проверяя карманов, ничего не объясняя и не желая ничего слышать, вытянули наверх, где недалеко от перехода ждала видавшая виды "Королла". Если куда-то повезут, то расправа обещает быть жестокой, не по содеянному. Но для чего, может, просто от куража силы и вседозволенности, может, от природной жестокости и садизма или желания почувствовать свою власть? Никто не собирался отвечать ни на какие вопросы, а тот, что поздоровее, влез на заднее сиденье, втянув за собой и Василия, больно сдавливая ему шею в удушающем захвате. И не ослабил руку, даже когда машина тронулась и набрала скорость. Все делали "молодцы" не спеша, не суетясь, средь бела дня со спокойной, наглой уверенностью, что никто им не сможет ни помешать, ни воспрепятствовать. Да и вправду, кому интересен и нужен какой-то побирушка.

Так и ехали почти полчаса, Василий полулежа задыхался в кольце захвата чужой сильной руки, всем своим состоянием выражая обреченную покорность. А на другую реакцию они и не рассчитывали. Что может им противопоставить какой-то инвалид-побирушка, им, таким здоровым и крутым?

Дело принимает совсем скверный оборот, если куда-то далеко везут. Забьют, скорее всего, до полусмерти где-нибудь в укромном местечке или, не утруждая себя, приколют, как свинью, ; так обычно любит красоваться словами разная нечисть. Машина выскочила за город и еще через пяток километров свернула к золоотвалу местной ТЭЦ. Попетляла между холмами шлака и, наконец, остановилась у самой кромки моря.

Василий всю дорогу косил взглядом, определяя дорогу, и оценил место будущей расправы. Полная безлюдность с одной стороны и серое апрельское море ; с другой. И все это на фоне грязно-черных гор шлака. И никого здесь без крайней нужды не бывает, никто не сунется в эту грязь, ведь это не городская свалка, здесь нечем поживиться.

Машина остановилась, и парень, державший за шею пленника, открыл со своей стороны дверцу, попытался вылезти и вытянуть за собой побирушку. Но не тут-то было, пленник уперся и, как ни странно, у крутого явно не хватало сил, а дать в рыло свободной правой рукой не позволяла теснота кабины. Но на помощь уже спешил второй, споро вылез из-за руля и, открыв противоположную дверцу, захватил ноги жертвы. Поднапрягся и вытянул мужика уже наполовину, как тот вдруг одним резким движением вырвал ноги из рук тянувшего, и в тот же момент шея бандита оказалась в удушающем захвате ног. Тот дернулся изо всей силы, пытаясь вырваться, но не тут-то было, сталь чужих ног давила сильно и неотвратимо. В последний момент, когда еще не хрустнула свернутая шея, он подумал, почему кореш не помогает. А тому уже было все равно, он вывалился из салона и лежал, уткнувшись лицом в грязное колесо машины. Правый его бок все сильнее намокал от крови, а удивленное лицо скосоротила страшная боль. Голова второго бандита закинулась неестественно и далеко назад, тело обмякло, скользнув на землю, их души отлетели на небо, а они оба так и не поняли, что произошло.

Василий выбрался из машины и внимательно огляделся, кругом было пустынно и серо. Только шум набегавших на плоский берег волн чуть-чуть оживлял мрачную картину. Онищенко обыскал трупы, забрал документы и все ценное, жалея, что немного поспешил, не допросив последнего. Хотя зачем, все, что его интересует, знает беспризорная пацанва, для них вообще секретов нет. Не спеша, занялся мертвецами, усадив обоих на переднее сиденье. Нашел в багажнике пластиковую банку из под корейского майонеза, куда стал сцеживать бензин, пробив стилетом бензобак. Бензина было много, хватило на обильную поливку всего салона и мертвецов. Завел двигатель и, поставив ручку автомата на движение вперед, вывернул руль в сторону моря. В последний момент, прежде чем захлопнуть дверь, закинул в салон горящую сигарету.

Через секунду в салоне бушевал огненный смерч, а сама машина, тихо урча двигателем, ползла в воду все дальше и дальше. Получилось на удивление четко: в салоне бушует пламя, а машина, прежде чем заглохнуть, за какую-то минуту успела выгрести на глубину. Еще немного ; и волны уже плюхают в обгорелую крышу автомобиля, и каждая новая волна утягивает его все дальше и дальше в море.

На следующий день он вышел на свое рабочее место, как ни в чем не бывало, правда вместо костыля у него была простая палка. Притертый по руке костыль вчера сразу вырвали и откинули в сторону. Его подобрала пацанва и сегодня за двадцатку вернула законному владельцу. День прошел спокойно, только все обитатели перехода украдкой подходили глянуть на камуфляжного, так его здесь окрестили. И не найдя на его лице следов побоев, отходили в большом недоумении. Еще большее недоумение вызвала неявка в строго назначенное время сборщиков. Могло случиться все: землетрясение, светопреставление и еще черт знает что, но это все не могло служить препятствием для не появления молодцев. Только очень большая неприятность, случившаяся с ними, могла заставить их не прийти за деньгами. Видно, что-то случилось с ними, что однако нисколько не огорчило обитателей перехода и ближайших козырных точек.

Две недели побирушки работали на себя, никто их не тревожил, ни с кем они не делились своим доходом. И был у Василия большой соблазн попытаться взять переход под свой контроль, но, здраво поразмыслив, решил, что еще очень рано выпяливаться. Этим он сразу себя выдаст, сразу станет понятно, что с кураторами их бизнеса ну очень большие неприятности, и та же Дуся для гарантии стуканет и "братве", и милиции. Все ведь видели, как они уводили его, Василий ; последний их контакт. И не надо быть суперсыщиком, чтобы прояснить эту историю и наказать виновника. Остается надежда, что эти не были в "бригаде", работали в одиночку, и их исчезновение никого сильно не заинтересует и не встревожит. Ведь, в самом деле, не мог же какой-то калека уделать двоих крутых быков, не могли они исчезнуть бесследно вместе с машиной. Пройдет время, и появятся, ведь у деловых много направлений самой разной деятельности. А может, всплывут за решеткой, ведь за ними много такого, за что их ждет дальняя дорога под конвоем и казенный дом. В общем, дай бог, чтобы их исчезновением никто не заинтересовался.

Слабость Василия в том, что он не знает системы, ее реакции на такие нестандартные вещи, а значит надо притихнуть и ждать, не высвечиваясь, его звездный час впереди. Хотя он в глубине души уверен, что до этих "быков" никому не будет дела, и через недельку всплывут новые сборщики, благодарные судьбе за освободившееся хлебное место.

Так и вышло, правда, ушло на это чуть-чуть больше времени, когда наконец подвалили три чмошника, пальцы веером, с претензией обогатиться немедленно. Василий уже отличал настоящую блоть от мелочи. И не вступая в дискуссии, костылем вынес одному, с виду самому свирепому, нижнюю челюсть вместе с зубами. И еще три дня побирушки перехода и окрестностей работали на себя, благодарили случай, что среди них появился этот камуфлированный придурок. Наконец приехала настоящая "бригада", посмотреть, что за нестыковки и непонятки катят на улице. С этими костылем не намашешься, грамотно оттеснили от идущего через переход люда, закрыв спинами.

Получишь пику под ребро, и никто ничего не заметит, один против такой "бригады" ; пустое место. Зырят по-волчьи, наслышаны про местные дела, но договорились полюбовно, по старым ставкам. Не стала "братва" играть мускулатурой, брать нахрапом ; что-то не нравилось им во взгляде этого калечного. Смотрел прямо в глаза уж больно спокойно, даже равнодушно, читалось в его взгляде что-то такое, в чем они сами грешны.

В общем, продолжение следует, все опять покатилось по накатанной колее, правда неизвестно, до какого времени. Пока противники разошлись, оценив друг друга и не делая никаких резких движений. Время покажет, и все расставит на свои места. Значит, экзамен на мирную гражданскую жизнь сдан, Василий Онищенко пробился и стал полноправным членом определенного и специфического общества.

Все получилось, правда, не так гладко, и три трупа за спиной немного омрачают жизнь, но не тем, что они стали трупами. Он привык к этому на службе, переправив на тот свет не один десяток с помощью своего автомата. А омрачают тем, что дальше таких боевых эпизодов мирной жизни может быть еще много, ведь впереди долгая и счастливая жизнь. Он уже единоличный хозяин своего места, признанный всеми, от Дуси до "бригады", а это уже немало. По крайней мере, вопрос финансового благосостояния решен. А если он всего за какой-то месяц вырвал свой "кусок", значит, он не обделен талантами, и они, скорее всего, позовут его к новым вершинам, но это будет, пожалуй, еще нескоро. А пока ежедневная, без выходных, работа.

Мимо его поста проходят тысячи людей, а он еще не встретил, что удивительно, ни одного знакомого. Если, конечно, не считать бывшего непосредственного начальника, язык не поворачивается назвать его командиром. Кинулся с распростертыми объятиями, лыбясь на все тридцать два зуба. Но наткнулся на равнодушный взгляд бывшего своего офицера, и рука одиноко повисла в воздухе, не найдя крепкого мужского рукопожатия. Не забыл Василий, как два раза тормозил тот его представление к следующему званию. Видите ли, не хотел отпускать хорошего командира разведвзвода. Так ты теперь подполковник, а ему, спецназовцу Онищенко, стыдно рассказать, что за столько лет войны выслужил всего одну маленькую звездочку. Поимел свой интерес, и бог с тобой, только не надо с рукопожатиями лезть, не надо играть роль отца-командира. Прошлое, конечно, не забудешь, но пускать его в сегодняшний день он тоже не намерен. Зачем ему лишняя горечь на душе от чего-то далекого, несостоявшегося, расшатывающая нервы и здоровье.

Вроде все только поуспокоилось, пошла нормальная работа, как навалилась новая напасть в виде официальных властей. Смущало их, видите ли, что бывший офицер силовых структур занялся нетипичным промыслом, лучше бы смущались позорной мизерной пенсии. К ним на вызовы Онищенко не ходил, а когда подкатывали к нему на рабочее место, показывал свои невостребованные артистические данные, начинал орать как ненормальный, чтобы эти козлы дали ему квартиру и новую руку пришили.

От таких громких и невыполнимых просьб у проверяющих мгновенно пропадало желание как вести душеспасительные беседы, так и дальше общаться с этим ненормальным. Да и если честно, то чем поможешь продуктовым пайком к празднику и крошечной разовой выплатой к Новому году? Записочки, конечно, писали, куда ему обратиться за помощью, за реабилитацией и прочим. Потом быстренько исчезали, переложив проблему на милицейские патрули. А те, проверив документы и убедившись, что этот побирушка их бывший коллега и носит законно камуфляж и отличия за ранения, молча отходили, не марая себя неправедным делом. Неизвестно, как судьба завтра у них сложится, и где ты сам окажешься. Ведь война не кончается, и уже добровольно-принудительно почти весь личный состав отметился в Чечне. Не от хорошей жизни торчит этот парень без руки в холодном переходе, и не видно радостного блеска в глазах от своего существования.

Понемногу полегоньку прошел год, где-то в плюсах, где-то в минусах. Место в переходе его законное, но он по-прежнему платит с него оброк, который, правда, еще так и не повышали. И все время приходится быть начеку, много нищей братии зарится на его жирный кусок, но не по зубам им бывший солдат. А у Василия Онищенко далеко идущие планы. Надо только выждать еще годик-два, пока подрастут беспризорные пацаны, его правая рука в будущем. Он уже изучил систему, знает все ее мелкие и крупные "шестеренки", и очень скоро это все станет его вотчиной.

Этот год не прошел даром. Набежали хорошие деньги, и он может сменить свою малосемейку на приличную квартиру. Но это пока не сильно занимает бывшего спецназовца, все это вторичное. Все это будет потом, когда он возьмет власть. А сегодня ему элементарно интересен сам процесс попрошайничества, проявление творческих элементов в этом занятии. Он каждый раз что-то создает, чем-то дополняет свой образ несчастного солдата-попрошайки, и это заставляет людей раскошеливаться. Он просто психологически переигрывает массу. То руку подвесит на повязку, мол, открылась старая рана, и тянет ее за подаянием, изображая на лице страдания и боль. То из под черной вязаной шапочки выглядывает узенькая полоска ослепительно белого бинта, еле заметная, но все же отлично всем видимая. Мол, хулиганы накатили на бедного инвалида, чуть не убили. А то просто напялит застиранный добела камуфляж и тяжелые десантные ботинки, начищенные до зеркального блеска, и этим еще больше подчеркнет свою несчастную жизнь. Эти прибамбасы хорошо повышают заработки, вызывая зависть и ненависть «коллег», с которыми приходится разбираться максимально жестко, работая на опережение.

Уже нет Дуси, перебралась куда-то, не выдержала конкуренции, о чем засвидетельствовала ее сломанная нога. И еще парочка особей мужского пола не прижилась на этом хлебном месте, отвалили с миром, правда, с серьезными травмами головы. Сейчас не до жалости, в добренького сразу вцепятся, сожрут, не подавившись. Так вот и не надо никому даже подавать намека, надежды на возможный благоприятный исход. Ведь когда ему плеснули в глаза кислотой, о жалости-то речь не шла. Хорошо, что он всегда начеку, не расслабляется на рабочем месте, да и реакция не подвела ; успел прикрыть глаза. Зато подбородок и часть лица сейчас неестественно красные, что при взгляде в зеркало наводит тоску и желание скорее отвернуться. А это приводит к неуверенности в себе, он комплексует и уже просто боится смотреть на женщин. Те мимолетные контакты в прошлой жизни давно забыты, значит, опыта никакого.

В их малосемейке много одиноких и хороших женщин, но они сторонятся Василия, и это самый лучший показатель его ущербности. Он не понимает, что женщинам плевать на его внешность, их пугает его прошлое, этот камуфляж, напоминающий постоянно о войне и обо всем, что с ней связано. Ведь все женщины малосемейки умудренные опытом, и не самым лучшим, так что они просто боятся еще раз наступить на грабли. Солдат, покалечен, тяжело контужен, безработный, и еще этот его взгляд, от которого отводит глаза любая женщина, ведь они, в конце концов, не враги ; чечены.

Василий пробовал и другой вариант, пригласил женщину по вызову, волновался, как пацан. Приехала симпатичная девчонка, в сопровождении коренастого бугая. И тут он получил полный нокаут. Проститутка оглядела клиента, его с иголочки камуфляж, задержала взгляд на пустом рукаве и брезгливо скосоротясь, сказала, что с калеки двойной тариф. Плюнула сучка в душу, чуть-чуть начавшую оттаивать, и которая тут же мгновенно превратилась опять в кусок льда. Он пригасил желание врезать по этому красивому лицу, шлюшка не виновата, что он такой, а у нее просто работа. И она ее выполняет, как умеет, ей, может, еще тяжелее, чем ему, спасибо, хоть правду сказала прямо в глаза. И Василий, глянув тяжело, вежливо поблагодарил, сказав, что в ее услугах не нуждается. Блядская парочка свалила, попытавшись, было, снять процент за ложный вызов. Но несостоявшийся клиент обозвал охранника пидором и прямо ждал, чтобы тот полез с разборкой, желая вцепиться тому в глотку. Псих и есть псих, от таких подальше, себе спокойнее, рассуждал сутенер, топая вниз по лестнице. Материлась вполголоса и проститутка, стеная, что вызывают всякие калеки, живущие черт знает в каких помойках.

Этот плевок в его инвалидность положил конец сомнениям, он перестал поднимать глаза на женщин, боясь снова увидеть в их взгляде брезгливую жалость. И в переходе благодарил кивком или тихо говорил спасибо, не поднимая головы, все равно сыпали больше женщины, наверное, от своей природной доброты и жалости.

Чужая жалость его мучает больше всего, что просто хочется бросить этот доходный бизнес, делает его боязливым и каким то неуклюжим. Он ненавидит это состояние своей собственной ущербности, пытаясь его уничтожить, вытравить из себя внушением, повторяя сотни раз, что он настоящий мужчина, смелый и сильный зверь, не боящийся ответить на вызов, не то, что на какой-то бабский взгляд. Повторять-то повторял, а все равно чувствовал, что легче ввязаться в смертельную драку, чем заставить себя сказать слово красивой женщине, да что там красивой, просто обыкновенной.

Неужели он никогда не сможет вытравить из себя эту позорную стыдливость, неужели не сможет общаться с ними на равных? Ему, солдату, нечего стыдиться, он в бою потерял руку, спасая товарищей, он должен этим гордиться, а вот не получается. Просто убивают его эти жалостливо-брезгливые взгляды, еще не закалилась душа до состояния стали.

Он вспомнил гордое название известного советского романа и нервно засмеялся: как неправдоподобно выглядит то далекое прошлое на фоне наступившего двадцать первого века!

Яндекс цитирования Rambler's Top100

Главная

Тригенерация

Новости энергетики

Новости спорта, олимпиада 2014