БОРЯ И УЛИЧНЫЙ ПАУПЕРИЗМ
Писатель © Сергей Лузан
Бывали, бывали и такие тяжёлые времена в жизни
Бори, когда у него на руках не оказывалось собственной машины. Тогда его тонкие
хрупкие кисти не сжимали руля иномарки, а самому ему приходилось
довольствоваться не Бог весть чем, и, я бы даже сказал смелее, потому что
сатирик обязан быть смелым, – перемещаться по посттоталитарному
российскому пространству на служебном автомобиле с шофёром. Что я могу сказать
по этому поводу? Не всем это по нраву. Насколько легко к этому можно
привыкнуть, и как трудно бывает от этого отказаться. Есть люди, которые вообще
не комплексуют по поводу пересадок из 600-го
Мерседеса в метро и наоборот: Боря, например, ну, я, в конце концов. Такое
суждено спокойно пережить не каждому, а уж тем более – не всякому из наших
современников, не исключая экс-вице-президентов и
олигархов, однако Боря – и не переживал. Обычно это происходило в такие
краткие, но интенсивные периоды его жизни, которые было очень приятно
вспоминать на досуге с друзьями за кружкой пива потом. Вся его жизнь, а точнее
– его бытие на грешной земле постоянно реформируемой страны укладывалась в
благородную английскую формулировку из двух слов. Всего из двух! Умолкните, о,
многословные витии! Вам есть, с кого брать пример, и даже делать жизнь с кого.
Вот они, заветные слова – “Company destroyer”, когда его очередное,
пусть временное начальство, зато подлинные хозяева жизни у нас в стране
открывали очередную контору в пределах Садового кольца, ну – бульварного,
иногда – валового.
Случалось Боре – в отличие от многочисленных президентов
и глав корпораций оказаться и в метро, и поймать такси, и даже воспользоваться
услугами троллейбуса. Не чурался он и маршрутных такси, особенно если маршрут
бывал подходящим. Эти радости жизни и прелести бытия недоступны тем, кто
ощущает его невыносимую лёгкость в жизни, а иногда и непереносимую лёгкость во
взорванном профессиональным высокооплачиваемым киллером
автомобиле. Тому, кто привык ездить на голубых «роллс-ройсах» и отдыхать на Канарах, поэтому я настоятельно советую познакомиться с
ними, простыми и незатейливыми радостями и прелестями. Полагаю, что одного раза
будет достаточно. Хотя – как знать?
Один крупный торговец недвижимостью (сейчас уже
– крупнейший), которого я пригласил на экскурсию в метро, после того, как он
безуспешно полчаса ловил такси, был просто в восхищении от его скорости в
центре города и архитектурного убранства станций. Последнее, что я о нём
случайно слышал, что он иногда ездит покататься на нём возле дома тайком, когда
ему всё-таки удаётся оторваться от жены и компаньонов. Но, впрочем, что нам до
этих людей, светлые образы которых и поведение в быту кормят многочисленных
артистов эстрады и юмористов. Давайте вернёмся к униженным и оскорблённым.
Итак, Боря тогда служил. Работал в одной конторе
на Петровке, но не 38, а гораздо ближе к центру, из окон которой можно было
увидеть Государственную Думу, а от входа в неё – Кремль. Назовём её – ну, хоть
авиакомпанией «АКТА». Можно – «Mangrove Group Incorporated» с местом регистрации на Багамах, что, впрочем, одно и то же. Не
будем раскрывать то, чем конкретно занималась эта контора, чтобы не нарушать
святое святых – коммерческую тайну, а скажем просто – международными финансами.
Так что на работу Боря неизменно прибывал пешком от станции метро
«Театральная», а уходил с работы – как получалось – пешком, на служебной
машине, троллейбусом – всё зависело от многочисленных обстоятельств, которые
играют человеческой судьбой одного отдельного индивидуума как щепкой в
водовороте. Когда ездишь на служебной машине по делам, неизбежно общаешься с
шофёром, и именно в этом и кроется завязка сюжета.
Итак, подходя к офису конторы пешком, Боря
наизусть выучил черты пейзажа самого центра столицы середины 90-х годов:
ларьки, лотки, торопящийся к началу работы офисно-торговый
люд, лотерейщики, нищие. Центром одной из микрокомпозиций
служила имеющая своё постоянное место живописная попрошайка
женского пола преклонного возраста, смиренно сидящая в любую погоду на
раскладном стульчике и скромно ждущая подаяния доброхотов. Проезжая мимо на
иномарке, а иногда – даже проносясь, Боре с шофёром Саней доводилось обсуждать
перегибы и перекосы реформ, которые здорово отражались на благосостоянии
привыкшего ко всему терпеливого российского населения. Сидящая на стульчике в
глубине улицы нищая уверенно контрастировала с заверениями
официальной пропаганды о том, как хорошо сейчас живётся дорогим россиянам, и
насколько лучше будет житься дальше при следовании курсом реформ по стопам
всего цивилизованного мира. Впрочем, далеки были мысли наших собеседников в
иномарке от заверений официальных политиков, от судеб мира, России, реформ и
цивилизованных норм. В те блаженные миги, когда они проносились на иномарке по
Петровке, их больше волновала трёхмесячная невыплата давно причитающегося им
заработанного и отработанного оклада, который подозрительно хотелось назвать
жалованием, поскольку он стал зависеть от того, сжалятся ли конторские хозяева
над работниками или нет. На всё хватало денег у хозяев – на
бензин, походы в рестораны с иностранцами тут же в центре, неподалёку, с
последующими многочасовыми застольями, на регулярную щедрую оплату услуг
дорогостоящей «крыши» … Как-то досадно не доходили руководящие руки до таких
мелких вопросов, как своевременная выплата зарплаты, но можно ли их винить в
этом пустяке, когда перед всем коллективом почти еженедельно руководство
обрисовывало такие перспективы!
- Я женюсь, рожу дочку и назову её перспективой,
- сформулировал Боря отношение к этой проблеме, не задумываясь о том, каким же
это образом ему удастся забеременеть.
Но привыкший в общем и
в целом доверять конкретному начальству и политическому руководству водитель
Саша ничуть не заметил этого противоречия в высказанном вслух Борином прогнозе,
который по степени достоверности ничуть не отличался от тех астрологических,
которые печатаются в прессе.
- Боря, - проговорил этот честный человек за
баранкой автомобиля, - мы же всё-таки живём в христианской стране и надо
спешить делать добрые дела. А то и творить добро!
Высказывание было просто изумительным по своей
наивности, особенно если учесть, что оба собеседника не обедали на работе уже
полгода – вначале из-за отсутствия начальственных санкций на это простое
действо вследствие перегруженности работой, а затем и просто из-за вульгарного
отсутствия зарплаты.
Боря в целом согласился с постановкой вопроса
собеседника, однако справедливо указал и даже слегка попенял собеседнику на
некоторые препятствующие незамедлительной реализации данной программы мелочи –
отсутствие долгожданной зарплаты и честно признался, что он предпочёл бы обед,
пусть даже в служебной столовой АО «Интурист», которая находилась как раз через
дорогу от конторы. Начальство их так рано не ждало, и Боря справедливо
рассудил, что вместо того, чтобы получать в очередной раз Джомолунгмы работы,
было бы справедливо и разумно урвать 20 минут на обед,
а там – хоть трава не расти:
- Достали уроды своей
работой, а денег – не платят! - справедливо завершил свою тираду Боря.
Оппонент в душе признал справедливость Бориных
слов, потому что он проехал мимо конторской стоянки и завернул поближе к входу
в столовку в Столешников, где и припарковался. За
обедом водитель Саня был угрюм и даже почти ничего не взял себе с раздачи яств.
- Саня, у тебя что, на обед денег нету? Могу одолжить, - предложил заметивший неладные
перемены Боря.
- Нет, Борь, спасибо, не до этого сейчас мне,
просто есть не хочется.
Завершив трапезу, собеседники опять сели в
иномарку и отправились к конторе, у которой они и расстались – Боря пошёл в
подъезд и вскоре забылся, ухватившись за несколько подброшенных судьбой и
клиентами на рабочем месте халтурок, а Саня остался возиться с машиной.
Они встретились на следующий день – Саня по
каким-то мелким надобностям поднялся в контору, где Боря сидел в комнате
переводчиков, прихлёбывая чай и обсуждая перспективы очередного «левака».
- Боря, - проговорил он, подав знак рукой, -
выйди на минутку.
Пожав плечами, Боря вышел.
- Ты знаешь, я сделал доброе дело!
- Когда? – удивлённо спросил Боря.
- Вчера! – гордо ответил Саня.
- И что же ты сделал? – заинтересовался Боря.
- Я подал нищей, - сэкономил вчера на обеде,
пять рублей осталось, я и подал.
- Та-ак, - оторопело
протянул Боря. – И что же она сказала?
- Очень удивилась, - честно ответил водитель
Саня.
Боре расхотелось что-то отвечать, и он начал
хохотать. Постепенно нахохотавшись до слёз, он сквозь смех проговорил:
- Я бы на её месте тоже здорово удивился. А что
она сделала?
- Она взяла мою пятирублёвую купюру и стала
пристально её рассматривать.
Боря опять схватился за живот, как будто Саня
был не профессиональным водителем, а писателем-сатириком, вышедшим на
разогретую публику.
- Да что же тут смешного, Боря? – удивился Саня.
- Ты … ты … - не мог от смеха продолжать Боря, -
подожди, ты – ездишь до работы на машине, а я хожу от метро пешком. И с работы
– ты – на машине, а я – пешком. Ой, не могу! Отсмеявшись, Боря серьёзно и
решительно продолжил.
- И всё дело только в этом.
- В этом? – глупо спросил Саня.
- Да, в этом и только в этом, - сквозь смех
подтвердил Боря. Перед глазами у Бори стояла картонка нищенки с дневным уловом,
которую он наблюдал каждый день, когда после службы начинал своё возвращение
домой с пешеходной прогулки до метро. На дне картонки лежали доллары, немецкие
марки, фунты стерлингов – здесь, в самом центре Москвы, подавали богатые
иностранные туристы. Иногда новые русские. Как-то пару месяцев назад, когда в
конторе уже прекратили платить зарплату, нищенка предложила Боре:
- Новый русский, подал бы бабушке…
- Я не новый русский, а старый еврей, - успокоил
её горькой правдой Боря Осипов, и с тех пор та не удостаивала его своим
вниманием. Боря смог припомнить всего один подобный случай, который ему
рассказывал его друг Серёга. Как-то в метро он посочувствовал женщине,
выдававшей себя за беженку из Приднестровья со взятой
на буксир дочкой, и отсыпал из кармана всю действительно последнюю мелочь,
которая у него оставалась в кармане. Рассмотрев медь, беженка начала громко
стыдить его на весь вагон хорошо поставленным артистическим голосом:
- Люди добрые, да Вы только посмотрите, что он
дал! Одну медь, как не стыдно!
Утешив Саню рассказом о воздаянии за Серёгину
милостыню, Боря рассказал о вечернем содержимом бабушкиной картонки, и в тот
день они ушли на обед, плюнув на начальство, и Саня не отказывал себе в еде.
История так и не стала достоянием гласности, а
уж тем более – широкой публики. Её внимание было сосредоточено на всяческих
других событиях. В этот год происходили выборы Ельцина, думские скандалы,
какие-то очередные реформы денежной системы, интриги вокруг поста премьера и
всё такое прочее. А жаль … Она не менее поучительна.
Воистину велик народ, который и от обеда откажется, чтобы нищему подать, и в
пирамиду последние деньги вложит. Только иногда хочется чего-нибудь менее
величественного – ну, хотя бы зарплаты вовремя, например. Причём всё чаще и
чаще.
![]() |