"Там, где, сливаяся, шумят,
Обнявшись, будто две сестры
Струи Арагвы и Куры..."

М.Ю.Лермонтов, "Мцыри".

 

 

 

***

     В эту ночь метель была особенно сильной. Старая Цацо, борясь с ветром, спешила туда, где сегодня нужна ее помощь: юная   Кэкэ рожала уже третьего ребенка. «Бедная Кэкэ! Дай Господь ей здорового  ребеночка!» - думала Цацо. Первые два сына Кэкэ умерли еще в младенчестве. И как же она молилась, чтобы этот ребенок  жил!..

   Ветер дул с каждой минутой все сильнее и сильнее, мешая Цацо идти. Снег застилал глаза, он был везде: в обуви, под воротником, в рукавицах…Старая Цацо шла медленно, а погода как будто сговорилась не дать ей дойти.

    Наконец  показался знакомый  одноэтажный домик, лишь с одной маленькой комнаткой внутри. В нем не было никого, кроме страдающей Кэкэ. Ее муж Бесо ушел, чтобы не присутствовать при рождении ребенка, как того требовал обычай. Он снова пошел пить…

Несчастная Кэкэ часто прибегала к Цацо, чтобы  укрыться от побоев и сохранить еще не рожденного ребенка.

-          Цацо! Как хорошо, что ты пришла! Он совсем скоро появится на свет, помоги мне… - заметив вошедшую Цацо, прошептала Кэкэ.

-          Сейчас, сейчас, потерпи немного…

 

 

    Вскоре в маленькой комнатушке раздался пронзительный крик, появившегося на свет существа, крик радости, крик первого вздоха, возвещающий о том, что рожденный младенец здоров…

 

-          Кэкэ! Мальчик! У тебя сын!

 

Кэкэ улыбнулась, и на глазах появились слезы радости. Ей было всего 20 лет, но на ее долю уже  выпало пережить смерть двух сыновей, а сколько еще предстоит перенести ей и ее сыну…Маленькому  Иосифу - именно так Кэкэ назовет его впоследствии. А пока они переживали один из немногочисленных моментов радости…

 

     Цацо, посмотрев на уснувших мать и сына, подошла к окну. Было уже поздно, и давно взошла луна, но какая… Цацо первый раз всю свою долгую жизнь видела подобное…

   За окном по-прежнему бушевала метель, безжалостно сгибая ветви деревьев и покрывая их тяжелым, но теплым одеялом. А на небе было множество звезд. Сверкая, они как будто танцевали под музыку ветра. Эта картина завораживала, восхищала, если бы не луна…В это полнолуние, она имела красноватый оттенок, как будто была покрыта прозрачной  вуалью цвета крови…Это странное зрелище  вызывало неприятный холодок страха по телу…

  Старая Цацо знала, что это значит, но не хотела этому верить. И, конечно, она не скажет ничего Кэкэ. Никогда…

 

     Так на свет появился человек, вселявший панический страх и одновременно благоговейное, божественное почитание огромному количеству людей. Человек, деяния которого вызывают у кого восхищение, а у кого-то ужас. Человек, о котором потом скажут: «Великий».

 

***

 

     Прошло 4 года. Изменилось с тех пор не много, лишь только подрос маленький Сосо, да изрядно постарела Кэкэ. Бесо по-прежнему безбожно пил и, видимо для собственного самоутверждения, чтобы «не расслаблялись», бил жену и сына. Вот в один такой вечер Бесо пришел домой, по обыкновению, пьяный…

    Сосо сидел во дворе и прислушивался к крикам в доме. В глазах мальчика застыл страх, а на щеках еще не высохли слезы. Из дома послышались жалобные крики матери и звуки ударов. Затем звук падающей посуды, упал стул, тяжелые  шаги  к двери. Из дома вышел отец. Полные ярости глаза, в руках блестел нож. Увидев нож, Сосо хотел было убежать, но сильные руки отца уже держали его за воротник. С диким ревом Бесо ударил ребенка по лицу. Мальчик упал. Посыпались удары ногами. Сосо отчаянно защищался, пытаясь закрыться, вывернуться, убежать от ударов. От плача ребенка Бесо еще больше распалялся и все яростней наносил удары по спине, по животу, по всему, что только попадало под руку.

 Внезапно Сосо увидел, выброшенный Бесо, в порыве ярости, нож. Осторожно пятясь, мальчик подошел к месту, где он лежал, резким движением схватил нож и, что было силы, бросил в отца. Нож с тонким свистом пролетел несколько метров,  и вонзился в дерево в миллиметре от головы Бесо. Тот  затих от неожиданности, повернул голову в сторону ножа, затем непонимающим, пьяным, полным удивления взглядом, посмотрел на сына. Сосо затаил дыхание, не ожидая такого результата, но, понимая, что сейчас грянет гром, сорвался с места и побежал. Вслед  он услышал яростный крик очнувшегося отца :

-          Стооой! Стоой, щенок!

 Но Сосо бежал так быстро, как только мог, бежал, еще не успев осознать произошедшее, бежал в дом к соседям, где они с матерью не раз укрывались от побоев отца. Он знал, что утром, когда он придет, увидит  измученную, побитую, но живую мать, сурового, но уже успокоившегося отца, и все вернется в круги своя. 

  

  Потом, когда маленький Сосо вырастет, он не раз будет вспоминать этот момент страха. Но именно тот ужас, так запомнившийся ему в далеком детстве, он пронесет через всю жизнь.  И именно страх он будет использовать для достижения всех своих целей. Зная, что только страх может заставить подчиняться против собственной воли, что, только вселяя неподдельный ужас, в сердца других, он сможет забыть свой собственный… 

 

 

 

***

 

     Через год Бесо уехал в Тифлис - работать на обувной фабрике Адельханова.  В семье, наконец, восстановилось спокойствие, прерывавшееся лишь редкими приездами Бесо домой, в Гори. Еще через год, в один из таких приездов, пьяный отец, в порыве злости, поднял Сосо и с силой бросил об пол…Тогда мальчик очень сильно ушиб левую руку, а кроме этого, у него еще несколько дней шла кровавая моча.

После ушиба  у мальчика перестала разгибаться левая рука. Вердикт врачей был однозначен: «Атрофия плечевого и локтевого суставов левой руки вследствие ушиба с последующим длительным нагноением в области локтевого сустава». Так Сосо стал предметом для насмешек соседских детей.

 

 

 

 

***

 

  А еще через 4 года перед Кэкэ встал вопрос о дальнейшем будущем сына. Кэкэ представляла Сосо священником и искренне считала это положение самым благополучным. Поэтому, попросив помощи у господина Беляева- хозяина дома, где она работала,  Кэкэ устроила сына в духовное училище. Беляеву очень нравился живой и смышленый мальчик, который все время приходил с матерью, помогал ей, а заодно развлекал своим живым умом и детской непосредственностью,  хозяев дома. Поэтому, кроме жалованья, он предложил оплачивать и учебу маленького Сосо.

 

   «Мой сын будет священником! И когда-нибудь, я верю, я знаю, он станет митрополитом!»- с чрезвычайной гордостью говорила Кэкэ.

Но она знала- отец категорически против. Бесо считал, что маленький Сосо непременно будет сапожником.

В очередной приезд Бесо домой, их с Кэкэ разговор коснулся будущего мальчика.

-          Я устроила Сосо в духовное училище, сам Беляев сказал, что у него большое будущее и предложил оплачивать учебу …

-          Я уже говорил тебе, женщина, что мой сын, сын Виссариона Джугашвили, будет сапожником! Он не должен там учиться! Чтобы завтра же ты  забрала его из училища!

-          Но он же умный и очень способный мальчик…Он будет богатым и уважаемым человеком! Священником!

-          Ты хочешь, чтобы мой сын стал митрополитом? Ты никогда не доживешь до этого! Я – сапожник, и мой сын тоже должен стать сапожником. Да и все равно будет он -сапожником! – Бесо с силой стукнул кулаком по столу.

 Глаза Кэкэ наполнились слезами…Но гордая женщина так и не позволила им пролиться.

«Он все равно будет учиться! Хочешь ты этого или нет!»- подумала Кэкэ. Лишь только страх того, что Бесо отберет у нее сына, увезет его в Тифлис, сжимал ей сердце. В ту ночь беспокойство было особенно сильным…

Наутро Кэкэ поняла, что самые худшие ее опасения оправдались. Рано утром, Бесо увез сына в Тифлис…

Горю Кэкэ не было предела. Казалось, никаких слез на свете не хватит, чтобы потопить ее печаль. На еще молодом лице Кэкэ застыла грустная маска, глаза потухли и превратились в две глубокие впадины. Даже работу , всегда прилежная и аккуратная Кэкэ , стала делать хуже.

И однажды, в один из таких безрадостных вечеров, по пути домой, Кэкэ встретила Цацо.

-          Здравствуй, Кэкэ, дорогая!

-          Здравствуй, Цацо!

-          Кэкэ, что случилось? Ты сама на себя не похожа! - схватилась за голову Цацо.

-          Бесо увез Сосо. В Тифлис. Он не хочет, чтобы его сын стал священником…

-          Боже мой! Кэкэ, так что же ты не заберешь своего сына? Он же погубит мальчика!

-          Как я  его заберу?

-          Езжай в Тифлис и забери Сосо. Послушай старую Цацо. Пьяница Бесо ничего не сможет сделать тебе.

-          Спасибо, Цацо, дорогая! О чем я думала? Если я не заберу своего мальчика- он погубит его, он и так сделал сына калекой!

-          Вот и правильно. Езжай, Кэкэ, езжай, - похлопала Кэкэ по плечу, уходя, Цацо.

 На следующий день Кэкэ уехала в Тифлис. Там, на фабрике Адельханова, она нашла уставшего и порядком исхудавшего Сосо. Он работал на фабрике, помогая рабочим, мотая нитки и прислуживая старшим. Кэкэ так и не встретила Бесо, возможно, на ее же счастье.

Сказав старшему, что она увозит сына домой учиться, Кэкэ с сыном вернулась обратно в Гори.

 С тех пор Бесо больше ни она, ни  Сосо, не видели. Ходили слухи, что  через год его зарезали в пьяной драке.

 

 

***

          В этот день Сосо проснулся еще засветло. Сегодня был ответственный день для него: 6 января, день великого праздника Крещения. Сосо участвовал в праздновании - он состоял в хоре певчих  своего училища.

 

     И вот, наконец, он идет в ровном строе певчих по деревянному помосту, обитому красным сукном и ведущему прямо к Иордани. Вдоль помоста выстроились войска, а по нему двигалось неописуемо красивое шествие  во главе с митрополитом. Шествие дошло до реки, где была сделана прорубь, а над ней поставлена временная часовня, расписанная снаружи изображениями евангелистов, а внутри - апостолов и композицией Крещения. Фоном для священных изображений служили цветы и птицы, которые, должно быть, напоминали о Царствии Небесном.

Внутри маленькой часовенки была совершена священная литургия, а затем, под оглушительные звуки залпов ружей, митрополит несколько раз опустил в прорубь большой серебряный крест, освещая тем самым воду. Шествие двинулось назад. А к проруби потянулся народ. Кого только не было здесь! В святой воде спешили искупаться и стар и млад. Кто-то купался полностью, кто-то просто омывал лицо и руки, а кто-то набирал воды с собой.

Тем временем, Сосо, вместе со всеми певчими, шел по узким улочкам, переполненным народом.  Столпился народ и в узкой улочке около Оконской церкви. Никто и не заметил, что сверху бешено мчится фаэтон с пассажиром... Фаэтон врезался в толпу как раз в том месте, где стоял хор певчих. Coco хотел было перебежать через улочку, но не успел: фаэтон налетел па него, ударил дышлом по щеке, сшиб с ног, но... по счастью, колеса переехали лишь по ногам мальчика. Через мгновение, хор певчих окружила толпа. Потерявшего сознание Сосо, подняли и доставили домой.

При виде изувеченного сына Кэкэ не смогла сдержать горестного вопля…

-          Не бойся, мама, со мной все хорошо…-открыв глаза, прошептал мальчик.

Кэкэ затихла, только слезы все еще катились по ее щекам…

 

Пришедший вскоре доктор, наложил повязку и объявил, что внутренние органы не повреждены. А через две недели Сосо уже вернулся к занятиям.

 

Но после, еще долго ходили слухи о левой ноге, покалеченной фаэтоном…