Светлой памяти Бауэр Елены Андреевны…

 

 

 

 

Дмитрий Розбах.

 

«Алена»

 

 

 

          Алена Шмидт умерла в возрасте двадцати двух лет.

В двадцать она окончила педагогический колледж в районном центре и вернулась после в свое родное село Студеное. Делать здесь было нечего. Места в сельской школе по ее специальности не нашлось и Алена, от безысходности, устроилась пояркой на ферму – возилась с новорожденными телятами и таскала тяжеленные фляги с молоком.

        В общем, с работой не сложилось.

Выйти счастливо замуж тоже не представлялось никакой возможности.       Все парни ее возраста давно уже спились. Не то чтобы Алена была како-то особого мнения о своей персоне, напротив – она всегда была приветливой и улыбчивой, но выходить замуж за алкоголика ей не очень хотелось. Слишком много вокруг было примеров таких браков. Постоянные скандалы, поиски пьяного мужа по селу, драки, разбитые губы – такая перспектива семейной жизни не привлекала Алену. Она любила читать, по ночам зачитывалась любовной лирикой известных поэтов и имела о любви свое, не «сельское», более романтичное представление.

Отработав полгода на ферме, Алена плюнула на это неблагодарное, пахнущее навозом дело и решила кардинально изменить свою жизнь.

Она была молода и хороша собой – у нее был хороший рост, небесно-голубые умные глаза и роскошные длинные, ярко-золотистые волосы. Тяжелый физический труд на ферме не угробил ее, а совсем наоборот – сделал ее сильнее; развил грудь, укрепил спину, налил здоровьем плечи и ноги.

Когда Алена надевала короткое летнее платьице, сельские мужики долго смотрели ей вслед – столько здоровья, молодости и красоты было в ее образе. Кожа у нее была белая, даже летом под палящим солнцем она почему-то не темнела, взгляд голубых глаз кроток, а улыбка настолько чиста и невинна, что старики, скучающие на лавках, принимали ее за ангела небесного.

- Аленка – то, поглядь, ангел чистый, - говорили они друг другу.

- Да и работящая, говорят. Полгода в поярках отбатрачила.

- Вот повезет кому-то…

Не повезло ни кому.

Уволившись, Алена собрала небольшую сумку вещей и уехала в Новосибирск. В городе этом у нее не было ни родственников, ни друзей, да и денег, заработанных на ферме, было всего ничего.

Некоторое время от нее не было никаких вестей.

Несколько месяцев спустя она позвонила, наконец, родителям, и в трубку, радостным голосом, сообщила, что устроилась в Новосибирске в большую фирму на хорошую должность.

Родители были довольны.

Потом Алена звонила в Студеное каждый месяц, каждый раз двадцать пятого числа, счастливым голосом рассказывала, что все у нее  хорошо, с работой полный порядок и жизнь, кажется, удалась.

Через пару дней родители получали от нее почтовый перевод на довольно приличную сумму.

Однажды мать по телефону не выдержала и спросила;

- Аленушка, а как у тебя с мужчинами? Замуж не собираешься?

Алена в трубке вдруг загрустила.

- Нет, мамочка, - сказала она, не пряча вздох, - Работы очень много, устаю страшно, некогда мне о замужестве думать.

Больше к этой теме они не возвращались.

Через два года Алена приехала в Студеное и привезла родителям фантастическую по сельским меркам сумму в десять тысяч долларов.

Односельчане ее не узнали. За два года Алена из улыбчивой сельской красавицы, наивного ангелочка, превратилась в настоящую городскую даму – утонченную, томную и скучающую. Улыбалась теперь она редко, а если улыбалась, то улыбка была какой-то притворной, фальшивой, стоящей внутренних усилий.

Вечером Алена пришла в сельский клуб на танцы. Словно чужая постояла одиноко на крыльце, какими-то странными, растерянными глазами посмотрела на своих прошлых подруг, на пьяных парней, и той же ночью на куске старой вожжины повесилась в дровнике.

Потом уже в ее вещах родители нашли короткую предсмертную записку.

’’ В смерти моей никого не винить’’ – было написано там, - ‘’ C моей работой это никак не связано. Прошу Вас, не ищите причин. Закопайте меня в землю и забудьте обо мне. Меня никогда не было’’.

 И поползли по селу сплетни.

Одни говорили, что на Алену была оформлена фиктивная фирма с  огромными кредитами и Алена повесилась, чтобы избежать расплаты за них. Другие утверждали, что Алена работала в Новосибирске девушкой по вызову, попросту проституткой, и не смогла жить с этим позором.

- Она ведь мужикам в глаза не глядела, - говорили про нее, - Взгляд отводила, чтобы никто не понял, что она проститутка. У нее за два года столько мужиков было, что даже взгляд блядский выработался!

Разное говорили о ее смерти, но правды не знал никто.

Для Сергея Антонова смерть Алены осталась незамеченной.

В семнадцать лет он уже покинул Студеное и поступил на актерское отделение Алтайской Государственной Академии Культуры и Искусств в городе Барнауле. Когда Алена умерла, он  заканчивал пятый курс. После окончания Академии он отправился в Красноярск, где несколько лет прослужил артистом в тамошнем драматическом театре.

В двадцать два Сергей женился на молодой актрисе того же Красноярского театра.

В театре было плохо. Больших ролей Сергей не получал, все время был на втором плане, занят в ролях типа «кушать подано» - играл слуг, петушков, вторых разбойников. Да и вообще, в театре бытовало мнение, что он, Сергей, хоть и развит превосходно физически и имеет какую-никакую технику, но на искреннее, правдоподобное переживание «высоких страстей» не годен. Такое отношение к себе угнетало Сергея и он, как артист, день ото дня стремительно деградировал.

К тому же катастрофически не хватало денег.

Супруга шипела на него и считала неудачником. Оклад  в театре был крохотным, время от времени Сергей на своей старенькой «Мазде» подрабатывал таксистом, затем устроился ночным сторожем в театр, но денег все равно было мало.

Однажды ночью Сергей запер театр и, ведомый душевной тревогой, пешком прибежал в свое актерское общежитие. Очень тихо открыл дверь в комнату и застукал свою молодую жену с очередным режиссером из Рязани. Та, пьяная, обнаженная, словно амазонка, дико скакала на нем, выпрашивая себе, таким образом, главную роль в новой постановке.

Сергей развелся, уволился из театра и вернулся в Студеное.

В своем родном селе он полгода подряд жарил спирт с алкашами, спился совершенно, и очень часто односельчане видели его валяющимся в какой-нибудь канаве.

О смерти Алены ему, конечно, рассказали, но известие это не произвело на Сергея ровно никакого впечатления. Он был поглощен своей собственной болью.

Cпустя полгода Сергей все же одумался, бросил пить и бродя по полям и березовым околочкам, в размышлениях о театре и жизни, в несколько месяцев пришел в себя.

Ему было, двадцать пять. Впереди было еще много всего, и Сергей решил не отчаиваться.

‘’ Неудача – мать гения ‘’ – твердил он слова Наполеона.

Отойдя от пьянства, Сергей уехал в Екатеринбург.

В Екатеринбурге его по разным причинам не приняли ни в один городской театр, но Сергей не расстроился, снял комнату, устроился временно грузчиком на мебельное производство и через несколько месяцев сумел-таки залезть в маленький частный театрик, под названием «Шарманка». Театр жил за счет проведения праздничных мероприятий.

- Пусть так, - решил Сергей, - Пусть это детские праздники. Другой жанр. Но главное быть в профессии. Это все же ближе к ней, чем работа грузчика.

Через год он женился второй раз.

Юлия -  двадцатилетняя черноглазая красавица любила его за то, что он был актером. В ее двадцатилетнем представлении артисты были выходцами с другой планеты, планеты, где живут рыцари и прекрасные дамы, где есть любовь и романтика.

Юлия была очень романтичной и обожала шоколадные конфеты.

Спустя девять месяцев их довольно счастливой супружеской жизни, Юлия не пришла ночевать домой. Сергей всю ночь не мог уснуть, в каком-то паническом состоянии бродил по съемной квартире и звонил ей каждые три минуты. Первые два часа Юлия просто не брала трубки, а затем вовсе отключила свой телефон.

Она пришла утром, пьяная еще, потасканная в гостиничном номере, с засосами на груди и шее, и тут же набросилась на Сергея.

- Да какой же ты актер?! – кричала она ему, - Ты бесчувственный, черствый! Я ненавижу тебя! Мне нужна любовь, романтика, а ты…… ты не актер, ты козел вонючий! Я ненавижу тебя!

Сергей все понял.

Он очень быстро собрал вещи и уехал, даже ничего не сказав о своем отъезде в театре. В Екатеринбурге делать было больше нечего. Женщина, которую он любил и которой верил, женщина, которая придавала некий смысл всей этой бессмысленной, по сути, возне, вонзила ему нож в спину. Ударила в то место, куда уже били однажды.

Он вернулся в Студеное весной. Вернулся истерзанным и словно надорванным чем-то. В этот раз пить он не стал, напротив, с какой-то внутренней злобой, будто маньяк, набросился он на работу - чистил дворы после зимы, колол остатки дров, ставил покосившийся сарай.

Работой он доводил себя до изнеможения. Пытался заглушить в себе боль и мысли о театре, любви, предательстве.

Театр и женщины были ему теперь отвратительны.

Вечерами он парился  бане, после, совершенно обессиленный, едва добирался до кровати и тут же забывался мертвецким сном – сном без сновидений, без надежд, без прошлого.

В конце мая Сергей поехал на кладбище, поправил и убрал могилу старшего брата. Затем прошелся по длинному ряду могил  и вдруг случайно наткнулся на могилку Алены.

Сергей остановился, внимательно посмотрел на ее хорошенькое лицо на портрете с датами рождения и смерти, и внезапно почувствовал, как внутри у него что-то дернулось.

Злоба на жизнь, обида на театр, на женщин, - все то, что так давно холодным льдом сковало его сердце, все это, вдруг отчего-то растаяло и потекло из него слезами. Глупыми слезами, причину которых Сергей так и смог понять.

Они текли из его глаз, он вытирал их ладонью, размазывал по лицу и никак не мог остановить.

- Что же ты, Аленка, - прошептал он, ничего не понимая, - Зачем же ты так?!

Той же ночью она ему приснилась.

 

 

… Сергей стоял на полянке перед большим дремучим лесом. Был он бос и почему-то без рубашки. Легкий ласковый ветерок нежно гладил его и тихонько щекотал спину.

Большие белые облака плыли так низко над землей, что казалось, задевают собой верхушки сосен.

Было тепло и приятно.

Алена вышла из леса, приветливо помахала Сергею рукой и спокойной, плавной походкой приблизилась к нему.

- Этого не может быть, - подумал Сергей, глядя на нее, - Она ведь умерла давно! Господи, этого не может быть!

На мгновение его обуял страх, страх, который на секунду сковал его тело, но тут же улетучился – слишком хорошо и безмятежно было вокруг.

Алена была босиком, в легком ситцевом платьице и выглядела очень живой, радостной. В ее золотистые волосы были вплетены  желтые полевые цветы, а чистое ангельское лицо то и дело освещала лучезарная невинная улыбка.

- Здравствуй, Сережа, – ласково и радостно сказала Алена.

- Здравствуй, Алена, - ответил Сергей.

- Ты помнишь меня? – спросила Алена.

- Конечно, помню, -  сказал Сергей, - Мы с тобой выросли в одном селе и ходили в одну школу, ты училась на класс старше меня. Правда, мы с тобой мало общались, и я плохо тебя знаю…

Алена улыбнулась ему, и Сергей с трудом оторвал взгляд от ее голубых глаз. Столько нежности, столько спокойного голубого неба было в этих глазах, что Сергею неудержимо захотелось поцеловать их.

- Как хорошо, что ты пришел ко мне, - тихо сказала Алена, - Я здесь совсем одна и порой мне бывает невыносимо одиноко…

Она своими тонкими белыми пальчиками взяла его большую, огрубевшую от работы, ладонь и тихонько потянула на себя.

- Пойдем, я покажу тебе свое жилище. Посмотришь, как я живу.

Сергей осторожно высвободил ладонь.

- Алена, я никуда с тобой не пойду, - спокойно сказал он.

В детстве он много раз слышал от старух о том, что с покойниками нельзя ходить. Покойники, по их словам, могут увести на тот свет.

Алена рассмеялась.

- Глупенький мой, - голос ее звенел колокольчиками, - Не бойся меня. Я не сделаю тебе ничего плохого. Верь мне, прошу тебя!

- Разве может она обмануть? – подумал Сергей, глядя в ее красивое, по детски наивное лицо и всецело доверяясь ей.

Она взяла его за руку, завела в лес и провела к ветхой деревянной избушке.

- Вот здесь я живу, - сказала Алена, - Тебе нравится?

Сергей пожал плечами.

Деревянное крыльцо под их весом протяжно заскрипело, и они вошли в низенькую избушку.

Сергей огляделся.

В избе совершенно ничего не было. Только застеленная белоснежной простынью кровать у одного единственного маленького окошка, да тут же, неподалеку, ткацкий станок. На маленьком окошке – две крохотные белые занавески. И больше ничего.

- Присаживайся, - попросила Алена.

Сергей, стараясь не испачкать  белоснежную простынь, послушно присел на краешек кровати.

Алена с лаской и безграничной нежностью посмотрела ему в глаза.

- Не бойся, ты не измараешь ее, - задрожавшим вдруг голосом проговорила она, - Простынь теперь всегда будет белой и чистой. Всегда, понимаешь?

Сергей не понимал.

Алена смахнула, набежавшие внезапно, слезы и любовно, пальчиками, погладила ткацкий станок.

- Это мой станок, посмотри, - сказала она, - Я соткала на нем дивной красоты ковер. Я много, очень много времени просидела за станком,  я очень старалась, и поэтому ковер получился…

- Она ведь думает, что жива, - с горечью подумал Сергей, глядя на Алену, - Еще не знает, что умерла…

- Я выткала на ковре земной шар, - продолжала Алена, - Такой, какой он есть, с каждым маленьким островком, с каждой маленькой речкой, с каждым крохотным леском. А во главе земного шара я выткала ее… Ведь миром правят не деньги. Не насилие и не зло. Миром правит только она…

- Кто? – спросил Сергей.

Алена улыбнулась.

- Глупенький, разве ты не знаешь? – удивилась она.

- Не знаю.

- Любовь.

Она подошла к Сергею, тихо опустилась перед ним на колени и взяла своими руками его ладонь.

- Когда-то я совершила преступление, - тихо зашептала Алена. – Я могла бы любить, но вместо этого я убила в себе Любовь. Растоптала ее ногами. Я подумала, что Любовь – это чей-то глупый вымысел, решила, что ее нет на свете. И вместо Любви я выбрала Деньги и Грязь. Но они не принесли мне счастья. Мои простыни были черны от похоти… и я убила себя…

Из ее чистых ангельских глаз двумя ручья потекли слезы.

Сергей взял ее лицо в свои ладони и Алена, словно маленький, доверчивый котенок, прижалась к его рукам.

- Ты ни в чем не виновата, Алена, - сказал Сергей. – Наш мир так устроен. Страшно устроен, потому что мы не знаем наверняка, что есть правда, а что есть ложь. Иногда мы выбираем ложь, очень похожую на правду. Ты ни в чем не виновата.

Алена посмотрела ему в глаза.

- Я выткала дивной красоты ковер, - прошептала она, сквозь слезы. – Я очень много трудилась, много плакала… и меня простили. Простили, понимаешь? Мне разрешили полюбить!

Сергей нагнулся и осторожно поцеловал ее в губы.

Ничего чище, невиннее и сладостнее этих губ он никогда не целовал.

- Я знаю о тебе все, - сказала Алена. – С тобой поступали несправедливо. Ты достоин Любви. Ты искал ее, но тебя обманывали, предавали. Тебя предавали так часто, что ты потерял веру в Любовь. Но она есть, поверь мне… Останься здесь, со мной, и я окружу тебя Любовью. Каждую секунду ты будешь чувствовать себя любимым, каждое мгновение нужным и желанным. Каждый мой толчок сердца, каждый мой вдох-выдох будем наполненным любовью к тебе. Останься со мной…

Сергей улыбнулся, поцеловал ее ангельский лобик и тихонько коснулся губами ее ресниц.

- Я бы очень хотел остаться с тобой, - прошептал он ей. – Но я не могу. Мне нужно дожить свою жизнь до конца. Я не могу ее оборвать, пойми.

- Я понимаю, - ласково улыбнулась Алена. – Я все прекрасно понимаю и не чувствую себя униженной. Я подожду тебя. Буду ждать столько, сколько нужно. И мне будет очень приятно ждать тебя. Любовь – стоит, чтобы ждать! Помнишь?!

Она поднялась с колен, положила Сергею руки на плечи и легонько коснулась своими губами его губ.

- А теперь иди, - сказала она. – Выйдешь из избы – никуда не сворачивай, ступай прямо к той полянке, где я тебя встретила. И ни в коем случае не оборачивайся, понятно?

- Понятно, - кивнул Сергей.

Алена поцеловала его.

- Живи честно и не на кого не держи зла, - прошептала Алена на прощание. – Знай, мы обязательно встретимся. Чем позже, тем лучше. Счастья тебе!

Сергей вышел, унося на губах сладость ее поцелуя.

Быстрым шагом, не оборачиваясь, он прошел к полянке, споткнулся об какую-то корягу в траве, едва не упал, от неожиданности вздрогнул… и проснулся.

А потом долго еще лежал на кровати, в темноте, и размышлял о своем странном сновидении…

 

 

Восемь лет спустя, зимой, Сергей с Владивостока гнал транзитом в Новосибирск подержанную иномарку.

Все произошло так быстро, что он даже не успел испугаться.

Под Читой, из-за встречного «длинномера» на полосу Сергея внезапно выскочил черный «Хаммер».

Когда Сергея с раздавленной грудью и пробитой головой извлекли из останков раскуроченной иномарки, то заметили, что на губах его навсегда застыла улыбка.

Словно он, наконец, встретился с кем-то очень дорогим и любимым.

 

Конец.

 

                                                                                

14 апреля 2009 г.