ТЫ

 

Я сказала: «Хоть бы тебя переехал бульдозер!». Ты подумал: « По тебе плачет гильотина.»

Так на  этот раз состоялось наше прощание. В этот раз ты провожал меня до подъезда. Я в очередной раз плакала и унижалась перед тобой, а ты, как всегда, все воспринимал как игру. Для тебя никогда не существовало чувств, ты был безмолвен. Безмолвен на столько, насколько позволяла совесть. Придя домой, ты снова уткнешься в пьяный телевизор. Вокруг тебя спляшет привычное танго твоя жена. И Ты будешь уверен, что счастлив. Счастлив от того, что твои физические потребности удовлетворены. Нередко они подкашивают нас. Кто-то уходит в них с головой и живет!!!! Живет… Не видя, даже, своего собственного «духовного»  носа. Но, что толку объяснять тебе, что ты все еще жив, а она…  К сожалению, она уже   умерла. Умерла не как человек, живой и непринужденный, не как личность и, даже, не как особь женского пола, она умерла как дух, в твоих глазах, умерла давно и бесповоротно, а ты питаешься плодами ее безграничной любви, но питаешься, как червь, не желающий находить свое пристанище среди ее души и не видя душ других.  Воспринимая дальше все старания как игру, ты впитываешься как губка в безграничные просторы любящих тебя.

В очередной раз ты пришел. Все было как во сне. Свечи. Ужин – плотские утехи. Ты понял, что я умею готовить. За столько лет первые признаки внимания, перетекающие в признаки  собственной значимости над собой. И вновь пустота. Минута слабости, и ты в незыблемом море счастья и любви вокруг, но… «Она умерла от того, что хотела любви без меры и без предела…» Поет не без известная нам с тобой исполнительница роковых песен.

- Ты – ведьмочка. – сказал ты когда-то посмотрев на мою руку и отойдя к народу, который готов был сожрать меня, откусывая по кусочку, а я восприняла весь мир, как нужный кому-то и нужный мне. Мир иллюзий, в котором, мы же с тобой и были рождены, как две космические частицы, иначе не был бы ты моим проотцом, как мой милый «учитель»

Да. Эту историю  про нас с тобой и про него, ты прочтешь после того, как  до конца завершишь свою миссию научить меня думать, понимать тебя, понимать, зачем же ты так измываешься над нами. Надо мной и над той, кто так долго хранит к тебе любовь. Эта история о тебе – смерть и жизнь в одном лице…

 

 

АЛЬТ И ПЕТЕШИМ.

  - Мне скучно,  Петишим. Давай полетим туда, куда мы еще не летали? – Альт на этот раз был слишком возбужден мелодией, услышанной с корабля, пролетающего, мимо их метеора, именуемого в честь их матери -  Космиусы. Она давно покинула этот бренный мир, спустившись на одну из планет, в виде материальной частицы, она как никто другой мечтала стать кем-то или чем-то, что сможет воспринимать звуки  и движение, как осязаемый элемент, как часть чего-то, что существа с других планет называли эмоциями. Поэтому, когда потомство подросло, она решила прервать свою жизнь маленькой звезды и бросилась в бездну -  бездну неизведанного. Альт и Петешим предали Космиусу то, что осталось от ее существования и жили теперь каждый своей жизнью, но все же как близкие братья. Они всегда, с самого детства были близки и ни разу, за миллиарды световых лет не поругались. Да и нечего им было делить на Космиусе, потому, что все его пространство состояло из четырех квадратных метров, если считать нашими мерками. На нем они могли только уместиться стоя или сидя. Но это пространство им всегда приходилось охранять, поэтому сидеть или спать мог только один из них. Когда они были еще совсем маленькими, мать разрешала играть им вблизи их маленькой планеты, но совсем недолго, потому что в любой момент могло осуществиться нападение сталактитов, а метеор был настолько мал, что одной их атаки хватило бы чтоб разнести его в мелкие частички пыли. Петешим и Альт учились драться, чтобы суметь защитить свою мать и дом, но понимали, что их сил не хватит для защиты, даже если  у них в руках будет самое мощное оружие, такое как у пролетающих кораблей или у самих сталактитов. Каждый вечер им приходилось задерживать свет, чтобы не допустить атаки, и каждый вечер сталактиты обходили их метеор стороной.

Надо рассказать уважаемому читателю немного о самих братьях. Петешим был старшим. Он был скрупулезным и ответственным. Он обладал большим светом, который было труднее гасить и труднее преодолеть, его света хватило бы для разрушения пяти – семи сталактитов за раз. Тем не менее он был меланхоликом и безгранично любил своего брата, желая ему быть самым счастливым и пытаясь исполнять все его желания, он с болью в сердце, но с твердостью в голосе всегда отвечал:

- Мы не можем сейчас покинуть дом, иначе его разнесут в пыль и нам негде будет жить, так же как и нашему потомству.

 - Откуда же у нас возьмется потомство, если кроме нашей матери и нас здесь никогда не появлялся никто другой? – Спрашивал Альт. Он был младше, на 5 миллиардов световых лет, у него тоже был свет, менее сильный, но более нежный и добрый. В силу своего возраста, а может в силу характера Альт был легкомысленнее. Его всегда тянула неизвестность и он мечтал отправиться в путешествие по всей безграничной галактике. Когда он был еще ребенком, началась война между сталактитами и остальными, живущими во всей вселенной, и в его голове созрел план побега из дома туда, где он сможет напасть на сталактитов и атаковать, но тогда брат остановил его и пообещал, что когда - ни будь они вместе закончат эту войну, а сейчас у них еще слишком мало света и сил. Но даже тогда ни один из братьев не подозревал, насколько сильными были их враги и насколько больше было их, чем могло представится и уложиться в их головах. – Но ведь ты обещал мне, помнишь, что мы закончим эту войну. Твой свет  стал намного ярче, а у моего появился стержень опоры, разве этого мало?

 - Мало, мой дорогой брат, мало…- Петешим вздыхал и прятал глаза,  понимая, что им никогда не одолеть вдвоем целую армию, что придется вот так всю жизнь прятаться и не суметь защититься в случае нападения.

 

ГЕЛИУС И КАПИТАН

   - Мы воюем уже миллиарды лет, а их становится все больше и больше, вам не кажется дорогой мой Капитан, что все наши действия бессмысленны, что пора менять тактику? Анарианцы и проктарианцы сдали свои позиции, нам придется действовать самим, мы не справимся. Наш народ принял политику отступления и решил сдаться. Мы не готовы.. Точнее наша команда не готова  в одиночку защищать галактику. Ваши действия, капитан? – Гелиус – верный помощник капитана, служил в десанте с того момента, как  капитан спас ему жизнь и был предан капитану, но тут он уже не мог молчать, на его глазах рушились планеты, умирали сотни существ, их экипаж остался один, кто мог еще сдерживать атаки сталактитов, борясь уже не за жизнь галактики, а за жизнь свою собственную, но это уже не война за родину, не защита мирных жителей и даже не защита дома, а самооборона, ни к чему не приводящая. Может и правда была пора сдаваться. Гелиус ждал ответа капитана.

 - Верный мой помощник, Гелиус, ты прав, все очень плохо, нашего оружия хватит только для самообороны, сдаваться мы не будем. Пора искать новую помощь. Помнишь ли ты, дорогой мой друг, где находится Светило? – капитан говорил о тех местах, куда летать было запрещено законом. Он осознавал всю ответственность своих действий и слов. Но лучше бороться до конца и не сдаваться. И в этом случае остался только один шанс – собрать всех и все что еще живо и осталось и начинать прямую атаку логова сталактитов.

- Но капитан, вы же знаете о запрете?! Мы полетим на верную смерть! – Гелиус был уверен в своих словах и, впервые за многие годы был готов ослушаться капитана.

- Мы должны использовать наш последний шанс. Лучше умереть от мирных, чем от этих тварей с клешнями.

Капитан. Он жил надеждой и верой, что победа близко, что там, за Светилом есть кто-то, кто поддержит и поможет им. Он не мог сдаться, ему было необходимо защитить свою дочь.

Безграничная любовь к своей дочери, казалось застилает глаза и сокращает способность мыслить о чем-то другом, о других еще живых, еще пытающихся бороться. Но, ведь совсем-совсем недавно самый старший житель Мебиуса рассказал капитану поверие о том, что маленькая комета Хама и есть воплощение самого большого света и, что именно он, ее родной отец, слегка уже поседевший от постоянных напряжений и страхов, должен во что бы то ни стало уберечь свою дочь и, если будет такая необходимость, умереть за нее. Конечно, никто не стал бы отрицать, что капитан был человеком чести и без всяких предписаний защитил бы свою дочь и, если счел бы нужным, вызвал бы на поединок всю армию сталактитов. Многие мысли приходили ему в тот самый вечер в голову, лишенную даже способности адекватно оценить ситуацию и послушать своего верного помощника.

И, все-таки кое-какой план назревал, пытался пробиться сквозь безграничного потока мыслей…

 

НАЧАЛО МИРНОЙ ЖИЗНИ.

 

Альт перебирал свои старые игрушки. Среди них были осколки метеоров, светящиеся в темноте, он был уверен, что они понравятся Хаме, Петешим пытался найти подходящую одежду для маленькой леди. Хама уже не плакала, она грелась о ногу Петешима и что-то бормотала под нос. Она была истинной кометой, хотя была еще совсем маленькой, чтобы осознавать себя кем-то или даже чем-то, что могло проявить характер.

- Вот. Это тебе должно понравиться. – Альт улыбнулся, присел  и протянул Хаме осколок в форме звездочки. Хама, как и все дети, первым делом засунула осколок в рот и начала его грызть. Он и правда, очень понравился малышке.

- Альт, тебе никогда не быть настоящим отцом, для маленькой кометы. – Проворчал Петешим и отобрал у Хамы изо рта осколок. Он улыбнулся девочке и показал, как нужно обращаться с этим маленьким осколком метеора. Хама посмотрела в  ответ  понимающими глазами и больше не тянула в рот все подряд. Альт и Петешим, знали всю ответственность, которая теперь легла на их головы, одного, наверное только не мог понять Альт – зачем, а главное от кого теперь защищать маленькую Хаму, и, зачем Петешим все так же каждую ночь дежурит у обрыва, все так же закинув свой багровый клинок на плечо.

Шло время. Хама подрастала. Альт учил ее разным наукам и премудростям, он давал ей все, что мог и знал сам. Каждый вечер она начинала канючить и жаловаться «доброму стражнику», что дядюшка Альт опять ставит ей плохие оценки и заставляет идти спать пока светит луна. В такие моменты «добрый стражник», прикрикнув на брата все теми же словами  («тебе никогда не быть отцом для маленькой кометы»), отправлялся с девочкой на правый край метеора и там, усевшись на выступ в виде кресла, садил малышку на колени и начинал свой рассказ. Петешим не хотел, чтобы брат слушал то, о чем он беседует с девочкой каждый вечер, это были их маленькие секреты, в которые никого посвещать не обязательно, особенно «вредного  и надоедливого дядюшку» Альта. Альт не обижался на брата, он, в свою очередь понимал, что такому чудному ребенку как Хама просто необходимы кусочки детства, хотя бы такие простые – в виде секретов с «добрым стражником». В такие вот вечера Альт садился и перебирал четки с выцарапанными на них буквами и цифрами, рисунками и изображениями планет, он думал о том, что еще не рассказал маленькой принцессе метеора, что еще не передал из знаний предков ее мира. Хотелось передать все, но самому Альту все не было известно. Порой, в его голову приходили идеи и мечты о том, что когда Хама вырастет, то они с братом обязательно найдут для нее достойного мужа и не какого-нибудь там вояку, а обязательно королевских кровей, ведь все таки она была принцессой их метеора, пусть даже такого крошечного и мало заметного с других планет, но все же Метеора – планеты, хранившей большую тайну вселенной о войне сталактитов.

 

 

 

                                                                 

ВОЛОХА.

- Здравствуй Петр. Помнишь ли ты,  любезный, что должок за тобой?

- Добре, Волоха, помню. – крестьянин вывел во двор дивчину, - забирай, больше у меня брать нечего.

Волоха взял дивчину и посадил в сани. Она была красавицей, хоть и не кроткого нраву, но Волоха умел усмирять. Чуть что – двинет пару раз и дело с концом. Зима лютой была. Ехать хоть и не долго, но по дороге окоченеть можно, нужно говорить много, чтоб не заснуть, иначе действительно замерзнешь и превратишься в кусок льда. Вот уж и станция виднеется, за ней находилось жилище одинокого врачевателя Волохи. Всю жизнь он был травником и лечил людей. Он был  и господом богом и чертом в одном лице. Спасал и отбирал все, что пожелает нужным, за спасение. Так вот и крестьянин (его имя мы называть не будем, да и не к чему оно) попался однажды Волохе на пути. Было дело конечно не по его, крестьянина, вине, а по вине самого Волохи. Ведь это он расставил по всему лесу капканы на дикого зверя, а крестьянин, как понимаете сами, взял да и попался в капкан. По дури?  Нет…Скорее по незнанию. В тот год совсем голод одолел деревню. Весь урожай, что собрали был отдан боярину, для городской казны и уплаты налога, вот кто как мог, так и выживал. Крестьянин-то в лес пошел на медведя  ловушек поставить и сам угодил в ловушку, да в  такую, что и  лучше бы голодом, на водице и хлебе. Волоха тогда нашел его в лесу, замерзшего, почти отдавшего богу душу.

Нога крестьянина уже подгнивать начала и издавать неприятный запах,  а сам он бредил и никого не признавал. Две недели возился с ним Волоха, на ноги поставил, а потом раз, говорит: «Отдашь мне за твое исцеление десять золотых к следующей весне, да не наших, а заграничных, и чтоб все  новенькие были, как из кузницы только, иначе приду и отберу все, что пожелаю». А крестьянину что оставалось делать   - долг платежом красен. Сначала, конечно поискал, поспрашивал, даже одолжил у соседей два таких золотых, но ведь два – это не десять, вот и принял свою участь, стал дожидаться Волоху.

          Девица молчала. Мудростью и гневом были наполнены ее глаза. Не хотела она принимать такого мужа, без денег, без любви. Имя ей было – Варвара. Только сани замедлили ход и увязли в сугроб, она подскочила и побежала в сторону леса. Волоха кинулся за ней. Он ведь знал, что за лесом озеро, а лед на нем хрупонький, такой, что чуть ступишь – утонешь.

- Стой, девка, дура,  сгинешь ведь! – он мчался в след сквозь деревья, путаясь в ветках кустов волосами. А она неслась вперед, все дальше и дальше…Вот уж и озеро виднеется, но Варварушка не знает,  что горячие ключи в этом озере. Шаг, другой, третий…и вода заполнила легкие.

- Что ж ты вытворяешь, милая, кто ж мозгами то такими тебя наградил, что ж ты…эх. – Волоха нес Варвару на руках и причитал. Знал он, что грешен, надо было бросить ее и дело с концом, но вот не мог он. Сам не знал почему. Не смог. Может от того, что она за долги отобрана и отработать должна  за отца все, что причиталось, а может в глубине души, именно тогда Волоха ощутил первый страх  и ответственность за чужую жизнь, а может почувствовал, что не один он теперь на свете и есть кому теперь отдать свою любовь, она же есть у каждого такого вот  Волохи. И знал ведь он - за то, что будет выхаживать  ее, пока та не окрепнет, что отпустит  ее восвояси, коли та захочет  никто ему не заплатит. А с девки-то, с дуры, спрос каков? Тело и душа ему ее, невинные, ни к чему. Шел он и знал, что все так и будет, наверное…

 

 

МАРГО.

«Дорогая моя, Марго. Пишу тебе в который раз, что у нашего соседа сын попал  в беду, его забрали полисмены за карточный долг, и я как добропорядочный сосед, просто обязан помочь ему в этом нелегком деле, поэтому сегодняшний вечер тебе вновь придется коротать одной.

                                                            Твой любящий муж, Вальдемар»

Десять лет Марго и Вальдемар были женаты.  Вальдемар, вот уже целый год не являлся вечером домой, заглядывал только по выходным, для исполнения своего  супружеского долга. Да и то делал это без особой охоты, а  как школьник, исправляющий двойку. Обычно, после выполнения «трудного домашнего задания», он вскакивал с постели, подпрыгивал поднимая руки над головой и строил гримасы, сопя после каждой и придумывая новую. Марго смеялась и ощущала счастье в этом ребячестве мужа, старавшегося именно, как казалось ей тогда, для нее. Наверное по этому она старалась не замечать его ночные отлучки и заставляла себя верить в записки подобного рода. Надо заметить, что Марго не отличалась красотой и привлекательностью, но безусловно любила мужа и была ему верна. Она надеялась, что ночная жизнь за пределами дома у  Вальдемара закончится в скором времени, и они как прежде будут жить счастливой семьей. Он даже не догадывался, что Марго была больна, доктор сказал, что осталось каких-то пару лет и ее тело и душа обретут покой. Каждый вечер воскресенья  она провожала своего драгоценного мужа на новый «подвиг», беспрестанно веря всем ему словам, или точнее делая вид, что верит. Он смотрел на нее с улицы с серьезным лицом, ветер раздувал на голове его волосы, как бы придавая ему облик бесстрашного рыцаря,  садился в экипаж и ехал в город,  где его ждали друзья, карты и женщины. В этот воскресный день Марго больше не могла молчать:

 - Вальдемар, дорогой мой муж, я больна. Доктор сказал, что осталось недолго. Ах Вальдемар, прошу тебя не уходи сегодня. – Марго почти плакала, говоря мужу о своем несчастье. – Я не хотела беспокоить тебя, но ты постоянно в делах и разъездах, мне не хватает внимания и твоей любви. Побудь со мной сегодня, прошу.

Вальдемар окинул взглядом комнату, поднял глаза в потолок и произнес:

- О, боги!  Дорогая моя Марго, что же ты молчала столько времени? Давай наймем лучших докторов, пусть они осмотрят тебя, или, еще лучше, отправим на нашу фазенду, свежий воздух, говорят, лучший врач, но и конечно, же докторов, самых лучших. Завтра же поеду в город и узнаю все об этом нелегком деле. А сейчас, драгоценная моя жена, я просто обязан идти. Важнейшее события происходит у нашего полковника. Собирается консилиум. Кажется Швеция объявляет нам войну. Я просто обязан быть, прости.

Он ушел. Все так же проводив с улицы Марго серъезным взглядом и все так же сев в тот же экипаж…

   Марго смотрела из окна, глотая слезы и улыбаясь. Руки опускались все ниже, тело слегка покачнулось и она упала. Дальше не было ничего, только пустота и темнота перед глазами. Она бредила, что вот сейчас они с Вальдемаром на знакомой ей  фазенде, сидят на песчаном берегу и кидают в воду разноцветную гальку, потом идут в вишневый сад и он, как мальчишка, лезет на вишню, чтобы сорвать для нее самую спелую горсть ягод, она бранит его за то, что он испачкал брюки.  А муж смеется ей в ответ и строит гримасы, подпрыгивая вверх с поднятыми руками., как бы давая понять –« ничего страшного, что я побуду еще мальчишкой, ведь я могу побыть им рядом с тобой, милая» Даже сама фазенда, сам старый, слегка обшарпанный дом, казался ей осязаемым и таким настоящим в этом бреду. Его каменные стены, камин и старинная мебель, как бы защищали их двоих от города и того злосчастного экипажа. Но не было камина в углу залы и клетчатого пледа на обитом китайским узором кресле, не было и вишневого сада, с его деревьями-куполом, пропускающими только блики солнца через листву, не было и мальчишки-Вальки, лазившего по деревьям, словно мартышка, были только кровать и потолок, иногда еще врачи, приходившие один за другим и разводящие руками, мол – «Диагноз установить нельзя, болезнь неизлечима».  Был иногда и Вальдемар, сидевший на краю кровати и поглаживающий ее руку. Что он чувствовал в тот момент, мало кто мог понять, да и не нужно было понимать, потому что никого не было рядом. Только в эти минуты, наверное, понял он, что ближе Марго у него никого-никого не было на свете. Все его друзья – это «колючки» прилипшие  к его деньгам. Видимо так и было, только он, Вальдемар, не хотел тогда, давно, идти против воли своих желаний. «Мы живем один раз и должны получать от жизни все» теплилась в голове мысль, оправдывающая его перед самим собой, которая заслоняла возможность родится другим мыслям. А сейчас, оставшийся совсем один, он сидел смотря в одну точку и гладя руку жены. Он думал… Наконец, встал, подошел к окну и с силой распахнул его, как бы ломая грань, отделявшую его от Марго. Холодный осенний воздух ворвался в душную, пропахшую болезнью комнату, стал заполнять каждый маленький ее уголок, как будто унося с собой в далекие-далекие города и страны горечь обид и расставаний, так часто заполнявших этот дом. Вальдемар хватал ртом струйки этого воздуха, пытаясь надышаться им, напиться до хмельного пьяна, чтобы больше никогда не предавать  единственного друга и любимую женщину из-за этого воздуха свободы.

    

 

КАПИТАН.

- Как здесь красиво, Капитан. Посмотрите, справа от нас планета голубого цвета, посмотрите, же, Капитан! – Гелиос радовался как ребенок, которому дали поиграть с новой игрушкой, и, казалось он совсем забыл про войну и про миллиарды гибнущих существ, о которых твердил уже две недели с того момента как народ их планеты выдвинул пакт о капитуляции, с тех пор как они покинули пределы своей галактики и вторглись в чужую. 

 Ни Капитан, ни Гелиос, ни вся их команда даже примерно не представляли, что может ожидать их в этой галактике, как примут их другие существа,  как отреагируют на просьбу о помощи. Времени оставалось мало, а для облета галактики требовалось еще несколько дней.

- Дорогой мой Гелиос, соберите всех представителей правительства на платформе номер пять, нужно будет составить официальное письмо для обитателей этой планеты и продумать весь план дальнейших действий на  чужой территории.

- Слушаюсь, Кэп. – Гелиос отрапортовал и вприпрыжку зашагал к каютам в самом дальнем конце корабля. Как мало нужно такому вот юному Гелиосу для счастья, только надежда на лучшее, самая  видимая, упругая надежда. А там, внизу, теплилась как раз такая, похожая на голубого солнечного зайчика, на спасательный круг, на возможность жить  - яркая планета Земля. Конечно, ни Капитан, ни его старший помощник тогда еще не знали, что это именно планета Земля, знал только Капитан, что на эту планету без официального письма соваться не стоит, что наверняка там множество существ, которые могут оказаться и не столь доброжелательны, как хотелось бы думать всем, а особенно Капитану. Он  медленно зашагал по коридору  в свою каюту, где в самом углу мирно спала Хама. Ее носик слегка вздрагивал  и от этого морщилась кожа на лбу, Кэп был уверен, что именно от этого морщилась кожа, а не наоборот, разве могут такой малышке снится  плохие или даже грустные сны. Отец присел на корточки рядом с дочкой и стал долго вглядываться в такое детское, невинное выражение ее лица. Грусть и тоска хлынула в его сердце. Сразу начали в сознании всплывать какие-то картины из прошлого,  его детства.

 Мама тогда была на работе, а он с другом Люмкой убежал играть на Холмы. Они всегда так делали, когда взрослые уходили на работу на долго. Правда не так часто совпадало время работы его, Кэпа, мамы и родителей Люмки, но в такие дни они обязательно шли на Холмы. Ребята с соседних улиц тоже часто собирались на Холмах, но у них с Люмкой были свои игры и новичков принимать они не хотели, как будто бы это было предательством их дружбы. Родители запрещали играть им на Холмах,  объясняя это какими ни будь отговорками и рассказывая небылицы о страшных чудищах прилетающих с неба и проглатывающих детей целиком, в одежде и даже не выплюнув косточек. Естественно, то, что мамы и папы рассказывают сказки – дети понимали, становясь немного старше и, без спросу, босые и лохматые они бежали играть на Холмы, потому что, хотя бы, это было большим запретом, а еще потому, что только там, на Холмах, они могли играть в «полную мощь», изо всех сил.

 Тогда, в тот день, Люмка нашел старинную монетку и кувшин из настоящей глины, без всяких примесей,  играли в воинов  самодельными сабельками и Люмка оступился и, брякнулся, сильно подвернув ногу, это считалось за проигрыш, если упал, Кэп гордо вознес самодельную саблю и сказал

 - Вы, воин, признаны проигравшим! – Глаза горели от наступившей в первый раз победы Кэпа, ощущение превосходства играло и рвалось наружу, и вроде бы надо еще что-то сказать, чтобы вызвать уважение к себе,  но слова не лезли в голову, да и взгляд озорного мальчишки стал превращаться в обычный взгляд, а потом медленно во взгляд полный ужаса и страха. Огромная тень накрыла Холмы, пронеслась над ребятами и исчезла, только маленький Люмка остался лежать неподвижно на земле и еще несколько незнакомых ребят лежали неподвижно. В ту минуту Кэп понял, что Люмку ему уже не вернуть никогда. Он подошел, присел на корточки, погладил белокурые пряди своего друга, тот вздохнул и сильно напрягся, чтобы открыть глаза:

 - Вот, Кэп. – Просипел Люмка и протянул монетку и  маленький, напоминавший кружку кувшин. Кэп взял этот последний подарок своего друга, крепко прижал к груди и поклялся самому себе и всем жителям планеты, что рано или поздно он отмстит за смерть друга, вот такую нелепо-глупую смерть маленького смелого мальчика, почти брата, смелого и беззаботного. Дорогу домой Кэп не помнил и сейчас, когда все горе осталось так далеко в самом глубоком уголке его памяти, но помнил, что до самого дома он не плакал,  а потом была ночь, за ней пришел день, а потом снова ночь. Кэп не вставал с постели несколько дней, а может и недель, а потом была мама… Она пришла. Села на стул возле кровати, провела рукой по щеке и сказала:

 - Все пройдет и все будет хорошо. – Вот тогда слезы потекли из глаз, тяжелыми каплями падая на мамины руки, было сказано много слов, они летели, летели как стая птиц, испуганная диким зверем и, видимо всё, утихли и кончилось все. Так, говорят, бывает, что слезы сначала есть, а потом раз и заканчиваются. У Кэпа они кончились навсегда. Осталось только чувство горечи и скорби за лучшего друга и младшего брата Люмки.  

 Сейчас, же, вероятность потери дочери навсегда была велика, достигая размеров галактики, огромной галактики внутри Кэпа, ведь, несомненно, внутри каждого любящего отца находится целая галактика, правда называют ее каким-то странным названием, напоминающим банный день. И вот такая галактика, находящаяся в Кэпе не могла допустить опасности для маленькой кометы, и не могла позволить потерю еще одного близкого человека.

    Кэп смотрел на Хаму, перебирая в голове остатки воспоминаний, а в это время на центральной площадке собрались все высокопоставленные.

Собрание проводил Гелиос. Он был  уже достаточно подкован в делах Кэпа и иногда замещал его, особенно в таких ситуациях, когда Капитан закрывался в  каюте со своей дочерью. Гелиос был хоть и мальчишка, но образованный и понимал, что Кэпа в такие минуты лучше не беспокоить, даже если грозит кораблекрушение или метеоритный дождь. Вот и сейчас, он, самый главный помощник капитана, взял управление в свои руки и выполнив все указания, провел сбор.

    Когда письмо было составлено и запущено машинной системой на голубую звезду, помощник капитана измеряя коридор шагами, ждал появления из-за маленькой дверцы самого Кэпа, чтобы доложить о выполнении приказа. Минуты текли, а Кэп все не показывался из-за двери, Гелиоса мучил страх вперемешку с ожиданием результата, запущенной «телеграммы». А, что если ответа не будет? Если те, кто населяют эту планету не смогут прочитать их послание, написанное на десяти языках галактики? Тогда шансов на победу у них не много, может быть один из миллиона, а может и его нет. Но сейчас о таком положении вещей думать не стоит, ведь еще ничего не ясно, и послание запущено в несколько инфоносителей, надо ждать.

Капитан вышел из каюты, посмотрел минуту в иллюминатор, и, повернувшись к Гелиосу сказал:

 - Дорогой мой друг, наши шансы равны нулю, сейчас мы не можем долго ждать ответа,  нам нужен Свет. – Он начертил  рукой воздушный  желтоватый круг. – Ты понимаешь о чем я?

 Круг растаял в воздухе. Кэп  тяжело вздохнул и опустил руку.

 - Я понимаю, но где мы возьмем Свет сейчас? В галактике не осталось ни одной планеты, на которой бы жили Излучающие Свет, только… - Гелиос знал ответ, но никак не мог его высказать, потому что он казался нелепым и абсолютно абсурдным, почесав затылок  и откашлявшись, совсем как Кэп, пробубнил. – В детстве, я слышал от бабушки сказку о том, как одна древняя комета Космиуса, была неугодна королю и он прогнал ее из всего мира и, перед тем как улететь, Космиуса выпустила Свет такой силы, что смогла остановить приближающуюся атаку сталактитов и накрыть защитным куполом всю нашу планету, поэтому многие века наши земли были не тронуты ими, а сама Космиуса направилась именно к голубой планете. Дальше легенда гласит, что она поселилась на пятом метеоре от этой планеты, в сторону Светила. Но ведь это всего лишь выдумка, сказка.

 - Знаешь, Гелиос, в детстве, я тоже думал, что взрослые говорят только сказки о всяких чудовищах с большими щупальцами, сжигающими все живое своей тенью, и друг мой тоже так думал…Включить радары, запускаем двигатель, открываем усилители скорости! Мы летим к пятому метеору!

 - Но…

 - Это наш последний шанс.

На этот раз Кэп знал, что говорил и знал, что будет дальше.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВАРВАРА

 

В ту ночь она очнулась и села. Сколько дней прошло с момента  попытки ее побега она не знала, но чувствовала, что не мало. Может неделя, а может и три.  Потрогав свое лицо и волосы, девушка поняла, что за ней ухаживали и даже мыли. Глаза потихоньку привыкали к свету, стала видна комнатка, хорошо обставленная. Был там топчан, на котором сидела Варвара, был дубовый стол, покрытый скатеркой из дорогого льна, в углу стоял комод – в те времена заграничные вещи дорогого стоили

 Недалеко от окна сидел незнакомый Варваре мужчина, лица его видно не было, только спина – большая и сильная спина, еще длинные седоватые  волнистые волосы струились по плечам крупными прядками, как бы маня потрогать и провести по ним рукой. Мужчина сидел на деревянном, устланном медвежьими шкурами полу и смотрел на огонь в камине,  правое плечо его иногда подергивалось от озноба, и тогда  он подкидывал в камин поленницу и вздыхал. Каждый вздох  напоминал  собачье рычание, сопровождаемое откашливанием. Спина мужчины говорила сама за себя, о том сколько тяжестей она перетаскала, а сейчас казалась Варваре поникшей и усталой, молчаливой и отчаявшейся.

Спустя какое-то время спина почувствовала незнакомый изучающий взгляд и напряглась. Каждая мышца стала выделяться из-под серой, засаленной, пахнущей потом и углями рубахи. Голова замерла, а волосы перестали шевелиться от сквозняка, как будто тоже почувствовали на себе незнакомый взгляд и были готовы к атаке.

 - Добре, девушка, - сказала спина, а голова слегка наклонилась набок. Варваре было все же интересно увидеть лицо ее спасителя, а может и не спасителя, а все того же страшного мужлана, который причинил столько горя ее семье,  и уж точно никак не стал бы спасать ее, никому уже вот ненужную, сумасбродную девицу. Улыбка возникла на лице Варвары – голос был совсем не страшен, а спина вызывала интерес своим величественным молчанием, нарушенным такой нелепой фразой, если бы она, Варвара была бы в силах рассмеяться, то залилась бы звонким смехом, вызванным такими мыслями о «говорящей спине». Но, пока, смеяться было бы опасно, сначала она должна убедиться, что с этой говорящей спиной она в полной безопасности от страшного, потного мучителя и изувера, колечущего жизни.

 - Здравствуй, господин мой.  Бог в помощь тебе и твоим детям, что спас мою жизнь и возможно честь моей семьи. Скажи мне, спаситель мой, как называть тебя я могу? – Она подошла так близко,  что мужчина слегка вздрогнул  и мотнул головой,  будто отталкивая  ее от себя. Сам себе он тогда был противен и стыдно было ему за всю свою жизнь, прожитую в одиночестве, в пустой землянке. Как можно дольше хотел он не показывать своего лица, ведь страшным оно было, для той, которая сейчас благодарила его от всей души, считая его, так нахально разрушившего ее жизнь и ее будущее, чуть ли не святым спасителем.

 - Ты знаешь кто я, и имя мое тебе известно, но вот захочешь ли ты видеть меня вновь. Да и оставь меня! Я сам себе противен…- Он вскочил на ноги, повернулся к Варваре, закрыл лицо и  с ревом дикого зверя выбежал на улицу. Варвара осталась стоять как вкопанная. «Бежать за ним? Или нет… бежать отсюда домой…Или… Что теперь? Он убил, он и спас….» Она опустилась на колени, долго, до самой глубокой ночи смотрела на огонь, подкидывая поленницу за поленницей, думала и ждала.,  ждала возвращения его. Боялась, спросите вы? Нет, не боялась. Верила, что этот человек не сможет больше никому причинить боль или вред, потому что теперь она знает как спасти его душу, его сердце, искалеченное жизнью, но все же доброе сердце.

 Последняя поленница упала в камин и медленно превращалась в прах, а по полу гулял сквозняк, и за окном свистел ветер. Он все еще не вернулся, но она уже чувствовала, что вот-вот откроется дверь, и Волоха войдет с охапкой свежесрубленной сосны, но дверь предательски не хотела открываться. Тогда, накинув тулуп, девушка вышла на крыльцо. Он лежал на снегу, с открытыми глазами, смотря ввысь, он не моргал.  По щекам  безудержно текли слезы. Она все еще не знала, что делать, только стояла и молчала. Смотрела на звездное небо и на блики луны на лице плачущего мужчины. Красивого, смелого, слегка запутавшегося в жизненных дорогах, мужчины. В эти секунды в голове ее родилась мысль: «Смел и красив был бы наш сын, такой же как и его отец». А вслух сказала:

 - Последняя поленница, как последнее «прости», догорела, теперь ты свободен от обид и от тех, кого ты обидел, они тебя простили, и я… - здесь она остановилась, опустила голову, взглянула на озябшие ноги и продолжила, резко подняв голову, так, что подбородок оказался на уровне носа. – Встань, и пошли пить чай, а то все себе отморозишь, и детей мы не дождемся! Ну, вставай же…Мешок старый. – Изобразив злобу и ворчливость, она подошла и подняла Волоху за рукав. Он встал и поплелся за ней в дом, поникший, замерзший, но счастливый Волоха.

 

 

 

 

 

ПОМОЩЬ

 

Как прекрасны космические просторы ночью – так завораживают своей неизвестностью и загадочностью, в них затаился крик комет и мерцание погасших звезд, неизвестность влекущих и очаровывающих галактик. Пределы солнечной системы  - одно из наиболее красочных мест галактики, некий антиквариат вселенной, освещенный самой яркой, но так же и самой обжигающей звездой – Солнцем. Представить невозможно, как ощущают себя те, кто бывал в космосе, кто летал туда на космических кораблях и ракетах, но мне кажется, что я могу передать словами другим ощущение полета в космос без корабля. Думаете я смеюсь над вами мой дорогой читатель? Отнюдь. Вспомните свое детство, разве вы никогда не мечтали летать? Не представляли себя в воздухе рядом с Питером Пэном, или на том же летучем корабле? Даже если вы хоть раз летали на дельтаплане  - вы должны понять меня, потому что как бы глупо это не звучало – я была в космосе. Иногда я даже слышу свист пролетающих мимо метеоритов, вижу, совсем близкий, свет далеко парящих от меня планет, хотя я простой обыватель планеты Земля и мне немного стыдно за свое образование, ни разу не давшее мне возможности побывать в элементарном

Планетарии, но это не дает повода не верить в то, что я действительно была и еще много раз слетаю в  неизведанные галактические просторы. Ну  а теперь вернемся к героям «нашего романа».

   Петешим в эту ночь опять стоял на посту, он высоко задрал голову и наблюдал за падающими звездами, от нечего делать он считал количество упавших вслух и после каждой тысячи делал зарубки мечом на камне, который служил ему и стулом и столом, а под утро иногда и пастелью . Гул и рев приближающейся махины заставил Петешима оторваться от его увлекательной игры. Собрав все силы он приготовился к атаке. Следовало бы разбудить брата, но наш доблестный Петешим не решился будить мило посапывающего Альта.

 - Кто вы такие и что вам нужно в нашей солнечной системе? – Петешим не терял дипломатичности будь то друг или враг.

 Из корабля был спущен трап, по трапу спускалась  безоружная фигура, казалось, она не представляла опасности, но Петешим все же был на стороже.

 - Мое имя Гелиус, я старший помощник капитана этого корабля. Мы вторглись на ваши земли с официальным визитом. Нашу планету уничтожили сталоктиты, на этом корабле находятся все кто остался жив.

 - И что вы хотите? На нашем метеоре слишком мало места, чтобы все вы разместились на нем, не сочтите за грубость, но это действительно так, можете сами в этом убедиться. Так, что вряд ли я смогу вам чем-то помочь.

Гелиус окинул взглядом  Метеор, потом внимательно посмотрел на Петешима. Тот выглядел немного потрепано и смешно: меч сидел на плече, как домашний питомец, брюки прошоркались  в четырех местах, волосы были потрепаны и засалены, рубашка вылезла одним концом поверх брюк, мальчик пытался заправить ее, но от смущения или, скорее от насупленности, предававшей ему еще более смешной вид  у него  никак это не выходило, она просто не хотела заправляться обратно. Помощник капитана невольно улыбнулся:

 - Отнюдь, цель нашего визита заключается не в просьбе переселения на ваш, действительно слишком малый для обитания  метеор. Не знаю правда это или нет, но по старинным преданиям моих предков на этой планете должна жить наша соотечественница Космиуса. Я бы хотел видеть ее.

 Как будто лезвием резануло… Нет. Петешим не заплакал при упоминании о матери, ведь он был старшим в семье и старался быть суровым и настоящим мужчиной, именно мысли об этом и заставляли его быть сильнее и помогали не разреветься в сложных ситуациях. Вот и теперь – он просто опустил голову и потупил взор.

- Мамы больше с нами нет. Она отправилась на голубую планету много световых лет назад.

Гелиус понял, что задал вопрос, который мог сломать все мужское начало мальчика и мысленно уже ругал себя за такое нахальное поведение, ведь перед ним стоял всего навсего мальчишка, совсем еще ребенок, который упав случайно или порезавшись может заплакать.

- Извини, что … - дальше он не зал, что сказать. Просто развернулся и быстрым шагом направился вверх  по трапу. «Что я теперь скажу Кэпу, почему не выполнил его приказ? Он меня убьет.» Уже забегая в люк он начал понимать, что упустил что-то главное в разговоре с этим мальчиком, но что? Может быть на этот раз Кэп  все решит сам?

Так и вышло. После рассказа Гелиуса  Кэп думал не долго. Собрав всю команду и  захватив официальное письмо, которое они отправили на голубую планету, он сам пошел на переговоры.

   Петешим ждал, что кто-то, возможно сам капитан, придет еще раз. Он не покидал своей позиции, но уже не собирался драться и был готов поговорить еще, главное, чтобы никто больше не упоминал их с Альтом маму, потому что боялся разрыдаться как обычный мальчишка. Кэп  нашел Петешима, сидевшем на своем каменном посту и перебирающим камешки.

 - Привет. Сколько набрал? – Кэп и Люмка тоже собирали камешки, потом строили из них башенки или играли ими в футбол.

- Двадцать пять золотых и один фиолетовый. – Ответил мальчик, не отрываясь от игры.

 - Я – Кэп. Так меня зовут. Капитан этой огромной железяки. Мой помощник видимо обидел тебя своим дерзким поведением, но ты не злись на него, на самом деле он не плохой, даже лучше чем тебе может показаться, просто не привык он общаться с детьми, все время с «высокопоставленными», - на этом слове Кэп сделал такую гримасу, что Петешим не только улыбнулся,  но даже немного хихикнул и поднял голову. – Извини, что мы вот такие незваные гости вторглись к вам. Ты не подумай, мы не хотели ничего плохого. Просто мы странствующие воины, ищущие помощи для защиты оставшихся в живых. Хотели просить твою маму вступить в наши ряды. Насколько я знаю, она обладала самым ярким в галактике светом. А теперь мы остаемся совершенно беспомощными.

- Мама ушла из-за них. – Мальчик замолчал и больше не хотел говорить, хотя Кэп  показался ему очень симпатичным и приятным собеседником, но и он тоже затронул  это чувство, подступавшее к горлу.

 Капитан встал и пошел к трапу. Он понимал и даже немного разделял чувства мальчика, ведь он так же потерял всех, кто был ему дорог, кроме маленькой кометы. Возле трапа он остановился. Зачем? Никто не мог ответить на этот вопрос, даже сам капитан.

- Мы поможем вам.

Капитан обернулся и увидел еще одного мальчика, стоявшего рядом с  тем, с которым он уже имел честь быть знаком.

- Меня зовут Альт, а это мой старший брат Петешим. Он конечно же не представился вам, - Альт дернул брата за рукав, - Эх ты, защитник нашелся. Скажите, что мы можем сделать и мы все сделаем, ведь так, Петешим? – Альт стал выплясывать вокруг брата  приговаривая «ведь так, ведь так, ведь так…»,  и старший братец наконец сдался.

 

 

 

ВОЙНА.

 

Порой мне кажется, что это был сон, вот до этого самого момента можно представить именно так, что такое может происходить только во сне, где мы покоряем параллельные миры, видем неземные красоты, летаем в дальние страны, во сне всегда все заканчивается хорошо, даже если этот сон был кошмаром, вы не согласитесь со мной? Ведь вконце каждого сна мы просыпаемся и мир снова становится ясным и до боли привычным.

   Была ли война в которой  погибли сотни миров и планет параллельной галактики, кто сейчас ответит на этот вопрос. С чем ее можно сравнить, чтобы более красочно показать людям эту войну. Наверное, только со второй мировой войной, если представить, что каждый  погибший солдат –это один метеорит, одна планета, один мир, одного многомиллионного народа. И, если этот мир сражался за право существовать на земле и был уничтожен, разбит, взорвался на минном поле или был расстрелен, разлетелся на сотни мелких частиц – то он был одним из тех миров, погибшем на войне со сталактитами. Тысячи и тысячи тысяч было таких солдат…

 Кто же такие эти сталактиты, спросите вы. В моей голове было множество названий для этих тварей. В земном варианте более подходящего чем такое для них не нашлось. Они бесчувственны, подобны роботам, представляющие опасность  для  всего без разбору – вот краткая характеристика для них.

     Описание – большая стальная глыба, с отвисшими, конусоподобными щупальцами, служащими для перерубания массы.

Стакой тварью лучше не встречаться, а лучше вовсе не знать как выглядит и для чего существует.

  Ждали долго. Радары молчали, и нервы Кэпа молчали вместе с ними, только маленькая жилка изредка подергивалась на его виске. Одна только мысль заставляла успокоить ее - теперь  в руках был запасной козырь. Два брата,  два, излучающих самый сильный свет в галактике существа сейчас спали в его каюте.

  Наступало время действий. Ответ на телеграмму так и не пришел, а может затерялся где-то на пути, но ждать уже смысла не было. Кэп включил радары, задал программы компьютерам и направил свою машину прямо к логову врага…

 

   «Альт, Альт, где ты? Ты слышишь меня?»

  «Да, я слышу тебя, Петешим, где это мы?»

«Не знаю, похоже на большую сферу, но я не знаю, что это»

 «А мы действительно разговариваем, или просто передаем друг другу мысли?»

«Альт, ты можешь сейчас думать хоть о чем-то более серьезном?  Здесь… Смотри!  Здесь есть кто-то еще.. Что это? Мы умерли?» - большой купол света был вокруг и больше ничего, он защищал Альта и его брата как огромный резиновый шар, что было за шаром – представить трудно – обломки клешней, миллионы потухших глаз, горы и скалы  стального пепла, от некоторых кучек еще шел дымок. Метрах в десяти от шара стоял корабль, или точнее сказать то, что от него осталось.

  Внутри шара действительно кроме Альта и Петешима был кто-то еще. Этот кто-то тихонько сопел во сне и морщил лобик.

 

 

 

 

 

 

ХАМА. ПРИНЦЕССА МЕТЕОРА.

 

Малышка. Девочка. Девушка. Время шло, Хама стала совсем взрослой. Настоящая принцесса, получившая образование, имеющая хорошие манеры. Она была красива. Братья многому научили ее . Научили и самому главному в жизни – любить. И, конечно, она любила. Очень горячо, очень страстно, любила и хотела быть любимой, но сказать о своей любви не могла, не решалась поведать о ней никому кроме своей любимой куклы, с которой проводила большую часть времени. Не подумайте, что принцесса была лентяйкой, просто Альт и Петешим старались как могли сделать для нее все, что ей самой и не оставалось никакой работы и никаких забот, только вздохи и переживания о любимом.

   Альт думал о принцессе больше чем пологалось думать о сестре, да он был влюблен в свою принцессу и не думал скрывать этого, ему казалось, что и она любит его больше чем  брата, много раз говорил он Хаме о своей любви и том как бы было бы хорошо иметь детей и какой была бы прекрасной жизнь, если бы та, которая заполонила его сердце ответила ему взаимностью, но Хама только улыбалась , обнимала Альта и говорила – «Все будет хорошо».

  Что же касается Петешима – с ним происходила та же история, только не мог он сказать, что любит вообще кого бы там ни было, он только бурчал под нос, что все это телячьи нежности, когда брат приходил повздыхать и к нему, что пора бы отправляться на поиски подходящего мужчины для Хамы, что их метеор маловат для того, что бы здесь появились маленькие дети, но, на самом деле думал он по другому. Ведь не был же он пустым внутри, просто не умел сентиментальничать и глубоко скрывал свои чувства даже от брата.

  Образовался на небольшом метеорите огромный треугольник. Банально и глупо? Скорее печально. Никто не мог быть счастлив до тех пор, пока в один из дней Петешим решился:

- Хама, дорогая, нам надо поговорить. Мне кажется, что пора собираться в путь.

Она сидела неподвижно, немного покраснев и опустив голову. Она улыбалась в ожидании столь важных для нее слов.

 - Куда мы должны отправиться? – еле вымолвила она.

- Мы должны найти тебе достойного мужа. – пробурчал Петешим, давя в себе все эмоции. – Время уже пришло и ты должна прожить более счастливую жизнь, чем мы могли бы тебе дать здесь.

 - Петешим!...- Она заплакала и убежала на другой конец метеора.

Петешим почесал затылок. Он , конечно ничего не понял, но как нельзя кстати рядом оказался Альт.

 - Дурак. Какой же ты дурак! Неужели ты не видишь ничего кроме собственного носа? Неужели не понимаешь ничего? Она любит тебя! А ты, дурак… О боги!!! Я не хочу больше видеть тебя Птешим, убирайся отсюда. Какой может быть из тебя защитник планеты, если ты ослеп? – И Альт больно ударил Петешима, в перый раз в жизни, ударил брата. И.. Осекся. Брат отвренулся и прыгнул вниз.

Навстречу голубой планете.

 Больше всего насвете Альт любил своего брата, он  ничего не сказал Хаме, когда отправился вслед за братом, но знал, что она простит его и очень надеялся, что простит и  Птешима. Ведь они обязательно должны встретиться и обязательно должны быть вместе.

  Холодно. Очень холодно. Никого нет. Только космическая пустота вселенной. Что делает в этот момент Хама? Сидит и ждет своих любимых братьев, одна на метеоре. Иногда плачет, иногда безудержно смеется истерическим смехом. Потом молчит и смотрит вниз. Что будет если она спрыгнет вслед за ними она не знает. Потом отходит от края и снова сидит поджав колени под подбородок. Ждет. Сколько лет длится ее ожидание? Нет, не лет, конечно же не лет, немного, совсем чуть- чуть, несколько минут и она прыгает вниз. Летит как птица вниз. Все больше и больше сокращается расстояние от нее до голубой планеты. О чем думает молодая комета, пролетая над голубой планетой и теряясь где-то на ее крае? Она думает – что нет смысла жить без любимых братьев и без любимого, что ждет ее там, внизу – она не знает, но если верная смерть, то все равно она встретится со своими братьями, потому что умрет вместе  с ними. А в этот момент на земле рождаешься ТЫ, через пять земных лет рождаеться за несколько сотен киллометров от тебя твой брат Альт.

   Комета, Принцесса Хама,  падает, обретает новую форму, становится совсем крохой и рождается на свет такой же как ТЫ, через тринадцать земных лет после тебя. Она еще не знает тебя, не знает и второго своего брата, но в глубине души она верит, что найдет вас и обязательно помирит и обязательно, чего бы это ей не стоило докажет  ТЕБЕ, что любит тебя и, что ТЫ любишь ее, потому, что тогда, на планете метеор ты любил ее, хотя и прятал свои чувства очень глубоко.

  

 

 

 

 

Я

 

Когда-то давно, я загадала загадку сама себе – кто я? Я слышала много ответов, таких как – Ольга, Хельга, человек, существо, душа, особь женского пола, даже Ведьма. Но кто я на самом деле? Ты же помнишь как долго мне пришлось искать тебя среди других? И как ты потом усердно скрывал от меня свое истинное я. Как однажды в порыве страсти сказал, что любишь меня, а в порыве ненависти ни разу меня не бросил. Что ты говоришь обо мне сейчас – я знаю. Знаю так же, что думаешь с точностью наоборот. Ты давно решил за меня – кто я на самом деле, потому что знал это, но тщательно скрывал. Ведь ты помнил все, что было тогда, а сейчас ты снова все скрываешь, может быть вспонмив и прочитав – поймешь наконец, что скрывая, однажды ты уже потерял все, что имел, в том числе и меня, хотя потом, дважды на земле обрел. Сейчас третий раз, выпал третий шанс. Боишься? Я тоже боюсь. Боюсь, что волоку на себе это с самого начала своего бытия. Боюсь, что первый шаг к вашему миру с братом останеться последним. Ведь скажи, ты чувствуешь тепло, когда я говорю о нем случайно или звоню ему при тебе? Ведь даже уголочек тоски проникает в твою душу в таких ситуациях, но ты молчииииииишь и снова все скрываешь. А я, я устаю, ухожу в подполье, затихаю, затухаю, сижу годами поджав колени под подбородок . Скажешь , все было не так? Но ты помнишь, что в прошлой жизни был женщиной, а в позапрошлой богатым дворянином, а может быть и с точностью до наоборот. Ты не думаешь о том, что было в прошлом, тебе ведомы только сегодняшние дни, рассветы и закаты с вновь избранными девицами, только я придаю этому такое огромное значение, потому что верю, надеюсь и жду.  Так было, кажется всегда, и я уверена так будет.

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

 

Параллельные миры, другие пределы галактики, инопланетяне, прошлые жизни, кармические кресты – все это существует и живет, только мы отрицаем это в повседневную жизнь уходя с головой. В пример можно поставить  Льюиса Кэрролла  (настоящее имя Чарльз Лютвидж Доджсон) – английского писателя, математика, логика и философа, написавшего широкомасштабно известную детскую сказку о Алисе в стране чудес. Мало кто задумывался читая между строк, но ведь это наичистейшая инструкция по замедлению, а то вовсе и по остановке движения времени и о том мире, который можно увидеть – если следовать этой инструкцие. В те времена, озвуч он свою теорию – его бы повесили без суда и следствия, поэтому в начале книги есть небольшое послание самой Алисе (Алисе Лиддел):

…Алиса, сказку детских дней

Храни до седины

В том тайнике, где ты хранишь

Младенческие сны.

Как странник бережет цветок

Далекой стороны.

Сам Кэррол работал над теорией остановки времени не в открытую, как бы намеками, пытался ее донести, неудивительно, что после его смерти часть его записей из дневников была просто уничтожена.

 Множество в нашей жизни есть и других примеров доказательства существования прошлых жизней и кармы. Например один из таких - С.Н. Лазарев, издавший «Диагностику  кармы» в  12-ти частях и довольно подробно описывающий практику излечения «кармических недугов». Пользуясь частично его теорией я показала в своем произведении уже «излеченные» кармические моменты своих прошлых жизней. Что дало мне это излечение? Множество взаимоотношений  между человеком о котором я пишу, между моими близкими и мной стали легче, понятнее, яснее. Как буд-то целая телега навоза упала с моего сердца и ее уже не придется тащить за собой в следующую жизнь.

 

 

                                                                                     Новосибирск 2009