Мироощущение
Воспоминания выпускника
Замки раскрошились, душа нараспашку,
Все мысли наружу – я что-то не та.
Накинув небесную тучку-рубашку,
Я с факелом ярким стою у моста.
Судьба где-то рядом и, чувствуя зовы,
Я сделаю легкий, воздушный шажок,
В грядущее рухнут глухие засовы,
К воротам прижмусь я, взглянуть чтоб в глазок.
Увижу лишь мифы. Но вот перемены
Из общего вихря вдруг стали видны:
Ломают и рушат застывшие стены,
К которым привык уж; пейзажи странны.
Кругом же природа весной закипает,
И кровь беспрерывно клокочет в висках...
Назад шаг – там прошлое не отступает,
Вперед же – нет сил побороть дикий страх.
Печет судьбы факел дрожащую руку,
«Готовься и действуй», - огнем говорит.
А горло сжимает предчувство разлуки,
Но выхода нету. И мост уж горит.
Очищение
Я отрекаюсь – от себя,
Своих былых, ненужных мыслей,
Я душу пламенем очищу,
О лике прошлом не скорбя.
Я отрекаюсь – навсегда!
Огонь идей меня подправит,
Души печаль навек оплавит,
Свободу в руки передав.
Я знаю – многое внутри
Закостетело в тех изъянах.
На образ смутный я лишь гляну,
Скажу: «Прощай». Гори, гори!
Я прочно верю – отрекусь
От страха жизни перед светом.
Швырну доспех навстречу ветру.
Вновь беззащитна – ну и пусть!
Я отрекаюсь, Тишина!
На волю выпущу словами
Все, чем живу; разделим с вами,
Уж тени маска не нужна.
Уйду подальше от идей
Пустынной тьмы, что в грудь стучится.
Уже не белая волчица –
Мне тяжело жить без людей.
Да, я устала, да, сдалась.
Не чуя почвы под ногами,
Кружуся в танце с огоньками –
Я счастлива, что отреклась!
И тлеет, выглянув с котла,
Мой образ прежний – одиночки.
Дошла тогда внутри до точки –
Теперь лишь снова ожила.
Еще мы мысленно парим
В одном лице, в тандеме чистом.
Пройдем момент, погаснут искры,
И станет мир совсем другим.
Вдохновение
Едва лишь коснуся к перу я рукою,
Как вдруг измененья плывут в тишине –
Я чувствую силу и слово живое,
Энергия ветра приходит ко мне.
Мгновенно открылись душевные шлюзы,
Сердечные краны бурлят и бурлят.
В обители снова приветствую Музу
И тот фантастичный идейный парад.
Ну вот, чародейка, опять ты явилась
Прозрачным виденьем и сгустком стихий,
Исчезла вдруг, вспыхнула и... растворилась,
В чернила упала ты вихрем лихим.
Часы вдруг застыли. Порталы открылись –
К неведомым мыслям дорога ведет.
Условные грани с мирами размылись, -
Теперь все едино, что в сердце живет.
Размышление
Быть может, это просто сон?
Плывет в глазах изображенье,
В ушах стоит неслышный звон.
Вся жизнь – большое наважденье.
Но так ли? Только посмотри
Перо как ощущают руки,
Как кожей чую эти звуки,
И что-то бьется здесь внутри.
Не сон... Но где же мы тогда?
В каком из сотни измерений
Живем, и куча изменений
Течет сквозь пальцы как вода.
Зима и осень – день ненастен.
Весна и лето – снова свет.
Иного выбора здесь нет,
Но посмотри, как он прекрасен!
Природа чутка и тонка –
Взгляни же, сделай остановку!
Пусть сон, но не нажму на кнопку
На роковых часах звонка.
Пускай идут в судьбе стене,
Постой и ты, не смей разрушить,
Пускай дремают наши души,
Но так легко быть в этом сне!
Любимому
Исцели меня каплей улыбки,
Звонким лучиком милого смеха,
Утопи в нем былые ошибки,
Чтобы билось вновь сердце без спеха.
Исцели меня голосом тихим –
Дай услышать вновь мыслей раскаты.
Замечтавшись, забуду про лихо,
Буду верить, что вспомнишь когда-то.
Исцели, ведь не буду, как прежде,
С сердцем каменным жить, говорю я.
Дай мне призрак, лишь призрак надежды,
А о большем тебя не молю я.
Лабиринт души
Сражаясь с желаньем, лихим искушеньем,
Я все-таки сдамся, как жизнь говорит,
И тихою, робкою, бледною тенью
Войду на минуту в души лабиринт.
Вперед я пойду разговором с тобою
И тут же в момент поглощусь темнотой.
Найти попытаюсь, что скрыто под слоем
Всей жизни твоей ординарно простой.
Настроив вновь сердце, я им ощущаю
Под каменным дном вулканический всплеск.
Так вот что за тайну ты ловко скрываешь?
На месте замру я, чтоб звук не исчез.
Коснувшись рукой леденеющей грани,
Я маску чуть сдвину, всю робость кляня.
Когда-нибудь айсберг возьмет и растает,
Сиять будет солнце. Но не для меня.
Лишь лучик улыбки поймаю случайно
И памятью буду я с трепетом жить.
Быть может, такую великую тайну
Не сможет никто в этом мире раскрыть!
Безмолвный диалог
«Подземке» посвящается...
В безмозглой толпе, без идеи, без лика,
Я Солнце увижу. Печаль, пропади-ка!
Теперь не одна я в бетонной пустыне,
Средь каменных лиц я теперь не едина.
Душа моя странная тянется к свету,
Застыл что в глазах вместе с пламенным ветром,
Ведь чую в тебе я кусочек свободы,
Приятной, дождливой весенней погоды,
Простые идеи, обнявшие душу...
Союзник! Такой же, как я, ты послушай!
Не бойся, поведай мне сердца признанье,
Убей пустоту... А в ответ – лишь молчанье.
Пойми, так хотела без риска и фальши
Я маску безмолвия кинуть подальше,
Наружу пустить вулканический ливень
Всех мыслей и чувств в долгожданном порыве
И просто болтать – о любимом, о вечном,
О добром, прекрасном, большом, человечном,
Да только душа, уже сросшись с темницей,
На солнечный зов откликаться боится.
Разбей же мой бункер ты ласковым словом,
Рванусь я на волю, расплавлю оковы,
Я стану собою, и воспоминанья
Прихлынут ко мне... А в ответ – лишь молчанье.
О Небо, за что эта адская мука?!
Стоишь ты напротив, не бросив ни звука.
Не видишь, наверное, бешеной лавы
За серой скалою. Боишься ль расправы?
Иль стадность мешает тебе напрямую
Раскрыться и выпустить душу большую?
Не знаешь? Не думай! Откинь все сомненья,
Забудь ты о мире, вранье, окруженьи,
Не помни тот грохот и блик полутемный!
Но мне уж пора. Лишь вздохну я истомно,
И взгляд мой застынет следами прощанья.
Быть может, решишься?.. В ответ – лишь молчанье.
Крик души
Одиночества боль нерушимо
В моем сердце засела навеки.
Я люблю, но не буду любима, -
Нет страшнее судьбы человека.
Нет, но боль моя все же терпима:
Надо стиснуть лишь зубы покрепче.
Я люблю, но не буду любима, -
Такой рок камнем лег мне на плечи.
Сердца взрыв пострашней Хиросимы,
Но я вытерплю, знаю, конечно.
Я люблю, но не буду любима,
И такой остаюсь я навечно.
Надежда
И пусть душа разлита в красках тени,
Твоя же с нею близко не знакома,
А я – лишь пережиток от мгновений,
Почти затертая страница из альбома –
Надежда я, что не угомонится,
Что не свернет и не опустит свое знамя.
Я – луч свечи, и он еще стремится
Собой затмить негаснущее пламя.
Пускай в глазах собралось боли море,
Но вера стойко будет за спиною.
Любовь пульсирует; в конце своих историй
Я ставлю просто точку с запятою!
Белая ворона
Гламура снесу я поддельные сетки
И, крылья расправив на свежем ветру,
Рванусь навсегда с позолоченной клетки
Поближе к свободе, любви и добру.
Теперь я опять бесшабашна, беспечна,
Лечу с ускореньем – ну чем не хайвей?
Приятно и дерзко носиться по встречной,
Идти на таран против общих идей.
Сияю я белым, толпу раздражая,
Кричат они яро: «Наступит предел!»
И что же мне делать, раз я не такая?
Вам глупо, поверьте, смотреть в свой прицел.
Я спрячусь за облаком, словно за дверью,
Охраной мне будут луна и звезда.
Как просто, вы мните, лишить меня перьев,
Но я же не дамся живой никогда!
Ловец фениксов
Scribere est militare...
Желаю быть первой. Во что бы ни стало
Сквозь пламя и воды, сквозь трубную медь,
По чистым страницам – ни много ни мало –
За птицею Феникс готова лететь.
Безмолвная ночь лишь наконец одежды
И лучик сигнала забросит с луны
В квартиру ко мне – все не будет как прежде,
С арканом иду на тропу я войны.
И плащ ее вновь, разъедаемый светом,
Мне цели укажет на будущий путь –
Вот снова крыло ввысь махнет пируэтом,
Оставив пробел... Как ее обмануть?
Готовлю аркан и, на мягких подошвах,
Крадусь, словно вор, в переулках мечты.
Она где-то здесь; я почувствую точно,
Как тихо перо упадет с высоты.
И – радость! – сверкая невиданным цветом,
К ногам ниспадет самородок идей.
Спасибо же, птах! Я довольна ответом
За происки в тьме всех бессонных ночей.
Еще один... Снова... И там, на дороге...
Почти что летая, без звука шагов,
Ступают неслышно дрожащие ноги,
И пальцы трясутся в преддверье даров.
Как будто Кольцо, артефакт всемогущий,
К груди прижимаю свой яркий букет.
Трофеи, увы, не совсем вездесущи -
В грязи все сильней утопает мой след.
Дорога сурова, покрыта камнями,
И лавы потоки блестят из глубин,
А шкваловый ветер сметает с мечтами
Все то, что лелею; исход лишь один.
Но нет – я распрямлюсь, и счастья охапку
Не вырвет он лихо с ослабнувших рук.
Как ни было б сложно, и колко, и зябко,
Я буду идти, пока есть сердца стук.
Закутав лицо в капюшоне широком,
За пазуху спрятав бесценный свой дар,
Я снова бреду на пути одиноком
И слышу... как сверху зияет пожар!
Мне снова светло и, открывшись загадке,
Увижу знакомые взмахи крыла,
И взгляд тот, заманчивый, словно украдкой,
И хвост длинноперый, и яркость тепла.
Ты Феникс! Я знала! Мечтала об этом!
Не бойся. Дай тронуть лишь перья в крыле.
Но только рукой прикоснусь к силуэту,
Как тут же, с ожогом, я рухну к земле.
Жестоко! Как подла ты вновь, птица мысли!
С испугом летишь в мир открытый, иной.
Не сдамся! Лишь рану от пламя очищу
И, руку связав, побегу за тобой.
Сквозь горы, холмы и немые равнины
Бегу я с арканом навстречу судьбе.
А птица летит, выжигая долины,
Надеясь спастись; но не сдамся тебе!
Плевать на огонь, подогретые трубы,
И воды, кипят что от бешеных искр –
Сбивая колени в неровностях грубых,
На грани дыша, устремляюсь я ввысь.
Полет! Наконец-то! В отчаянном жесте
Ее догоняю; аркан в кулаке.
Но птица, желая убийственной мести,
Пикирует вниз; я за ней, в кувырке.
Ударив лицом о земные остовы,
Поднявшись затем, я не сдержую слез:
Мой Феникс летит к незнакомцу по зову
И, сев на перчатку, он словно прирос...
Quiete. Silence. Тишина
Мигающий город. Жилые массивы.
Пустая площадка. Усталый подъезд.
Вот стены темницы для духа и силы,
Где четко и гордо поставлен мой крест.
Сквозь годы и тучи листаю каналы –
Не чувствую звука. Пытаюсь опять
Найти и услышать такие сигналы
Как верное сердце лишь может стучать.
Политика с уст – неудачи, успехи,
Косметика, мода, проблемы и быт –
Считай, ничего. Это просто помехи.
Похожее сердце вот так не стучит.
Людей словно нету. Вокруг – манекены,
И чаша терпенья испита до дна.
Преследуют вечно, как гончие тени,
Quiete и Silence. Для вас – Тишина.
С оскаленной пастью стоят возле двери.
Ее закрываю – но нет же, вошли!
Их зубы – как копья, и слышу теперь я
Стенания неба и дрожи земли.
Мне тихо до боли! Печаль заглушая,
Спасенья ищу в разноликой толпе.
А им все равно, ведь для них я чужая.
Придется блуждать мне самой по себе.
Но крепко светило держу среди ночи –
Мой принцип и кредо, мой флаг и девиз –
Найти-разыскать не похожих на прочих
И с ними рвануть в недосяжную высь –
Где бродит мечта, где витает свобода,
Где музыка мыслей огнями видна –
Quiete и Silence уйдут, словно воды,
А после – исчезнет моя Тишина.
«People are strange...»
Мимо прохожий, лицо – из бетона,
Резво идет, примечая столбы, -
Люди смешны, когда ты – посторонний,
Вечный изгнанник законов толпы.
Хмуро плетешься с личиной пророка,
Видишь их насквозь – изъяны и грех –
Люди странны, когда ты – одинокий,
Юный скиталец, чужой человек.
Снова, как призрак, виденье тумана,
Руки к ним тянешь; глаза все теплей –
Люди слепы, когда ты без обмана,
Искренне веришь в признанье людей.
Их равнодушье, немые упреки,
Словно по сердцу каленый топор –
Что тут поделаешь: люди жестоки,
Могут порою не видеть в упор.
Глядя на них и массив изучая,
Сможешь загадку ты ясно раскрыть:
Люди – как люди; толпа лишь чужая,
Смысла не будет их в чем-то винить.
Свобода
Так хочется пройти сквозь джунгли из бетона,
Разбив их на куски, оставив вдалеке,
И крылья обрести, чтоб лишь взмахнув ладонью,
В сияющее небо нырнуть мне налегке.
Оставив груз условностей, ненужных поучений,
Парить над миром всем, купаясь в облаках,
И больше уж не будет душе моей мучений,
Ведь скинула с себя она пред модой страх.
Душа теперь в объятьях у Ветра Перемены,
Теперь мы с ней, как дальше поступать.
Бумажные мечтанья, мне кажется, нелепы,
А все стереотипы я буду преступать.
Пред фонарями ночью не стану пресмыкаться,
Ведь феньки со звездАми разрушат полумрак.
С тобой буду кружиться и весело смеяться,
Забыв, что существует с расчетом хитрый брак.
Здесь я собою буду. Парить я стану днями,
Бросая вниз орлиный, презрительный свой взгляд.
Бетонная пустыня пусть манит всех огнями,
Но никогда уж больше я не вернусь назад.
Сам
Во мне стихии – лед и пламень,
Покорность и большая спесь.
Навек слилась душа и память
Внутри в таинственную смесь.
Всегда скиталец – тихий путник,
Но каждый шаг – моя печать.
Я с болью мыслю поминутно,
Но не хочу ту боль отдать.
Во мне безумие смешалось
С горячим проблеском ума,
Ведь я – конец и я - начало,
Я – свет и я же – просто тьма.
Боюсь себя необычайно,
Но созидаю целый век,
Во мне – космическая тайна,
Мне имя – просто Человек.
Обнимая вечность...
Путь под солнцем, увы, только бренный,
Вмиг исчезну, пройдя вдаль немного.
Я – всего лишь частица Вселенной...
Но насколько я важная кроха!
Оглянись – наверху расцветают
Мириады галактик и жизней...
Я – частица, лишь винтик, я знаю,
Но без части – не жить механизму.
Видишь – птицы купаются в выси,
Напевая мотивы свободы...
Каждый шаг – от природы зависим,
Я же – делаю эту природу!
Я один - и отдельно другие,
Каждый – тихая, дивная песня.
Непохожие, странны, чужие –
Но беду победим только вместе!
Так живи – позабудь, что все бренно,
Вместе с силой проснется сердечность.
Ощути себя частью Вселенной!
Обними бесконечную вечность!
Перфекционизм
Путь без конца, начала и сомнений,
Тянусь наверх, плевав на зло и смех,
Хватаю мысль, развеиваю тени,
К тебе иду, мой пламенный успех!
И шаткий путь вновь вьется саламандрой –
Так высоко, что страшно глянуть вниз...
Влечет наверх единая команда,
Как наважденье... Перфекционизм.
Гора «Успех» - путь каменно-терновый,
Я без конца иду вперед вот так.
Прошла предел – и снова вижу новый,
Опять ползу, схватив себя в кулак.
Все миражи вокруг меня, не больше,
Они в момент растанут на руках.
Мгновенье, миг – проведено все с пользой,
Расписан мир по точкам на часах.
Назло ветрам, что не престанут виться,
Искать, лететь, идти вперед всю жизнь –
Я не боюсь; боюсь остановиться,
Пугает боль паденья в самый низ...
Love.ru
(кто не понял – это шутка))
Я выходить собралась уже снова
И вдруг в «Контакте» встретила его.
Теперь я F1 кричать готова
И о ЖК стучаться головой.
Любовь.exe прорвался сквозь решетки,
Процессор варит, плохо, через раз.
Он так прекрасен, будто в Photoshop'е,
Сижу, туплю от пиксельных тех глаз.
Рука escape нажать уже не сможет,
Как дальше мне без <@Зайчег@'а> прожить?
И Cntr-Alt-Delete мне не поможет,
Процесс пошел; его не завершить.
Я не могу – я просто в полном шоке,
Какой-то вирус логику мне стер.
Так я живу – все чувства на Caps Lock'е –
Такой йа, ы-ы, влюбленный программёр!
Не-Другу
1+1=1
1-1= ничто
За мной – скользящий звук шагов –
Твой грозный, тяжкий, вечный знамень,
В твоих глазах - и сталь, и камень,
Пришелец из кошмарных снов.
Мне страшно, жуткой... За стеной
Нет никого – мне не помогут,
К углу прижаты мои ноги,
И поднят нож твоей рукой...
Постой! Услышь меня, постой!
Позволь одно сказать лишь слово:
Ведь с каждым разом, снова, снова
Дерешься ты с самим собой!!!
Да, это так. Прими на веру –
И погоди, не надо спеха,
Не надо сдавленного смеха
И не ищи рассудка меру.
А оглянись. И там, и тут,
Плывя сквозь радость и страданье,
Шныряют разные созданья,
Что создал высший Абсолют.
И мы средь них. Пусть не похожи,
Но все мы – части механизма,
Две капли в вечном море жизни;
И я, и ты – одно и то же, -
Нас тень иллюзий разделила
И, обособив, дала маски,
Границы вымазала краской
И все невежеством залила.
Так кто же, спросишь, назови,
Все мы в безумном этом танце,
Что слиты временем в пространство?
Сиянье целостной Любви.
Скинь груз бессмысленной войны!
В себя ты пули направляешь, -
Мы никогда не разделялись
И от рожденья сплетены!
Мы – две души средь тленных дней.
Поверь в судьбы хитросплетенье,
И, может, в дальнем измеренье,
Мы обратимся в двух друзей!
Подумай, мысли теребя,
Не омрачай свою же карму,
Прими совет, единый дар мой –
Не делай боли для себя.
Весь мир устроен неспроста,
Есть вечность, кроме жизни бренной,
И раз плюс раз – то код Вселенной,
А минус раз – то пустота.
Одиночь
Огонь, искра, немного гарь,
Плечо – к окну, лицо в руке.
Ночь ледяная и фонарь.
Лимонный след на потолке.
Разящий свист, кругом пурга,
Застывший в мысли острый взгляд.
Звезда, луна и облака,
Перо, пятно... Эмоций ряд.
И наяву – и вроде в снах,
Опять одна – и не одна,
И сказки мир, и шорох-шаг,
И мрак, и снег, и тишина.
Дитя
Энигме
Тебя, невидимую глазу,
Я нежно мыслями лелею,
Мой виртуальный плод фантазий,
Моя рожденная идея.
Почти как я – но не едины,
Ты младше, чище и смелее,
Ты идеал – но неделимы
Дитя и автор сей идеи.
Я слышу голос из сознанья,
Он рвется, душу не жалея:
«Пусти меня, твое созданье, -
Так просит тихая идея. –
На волю, к людям, в мир из вещи».
Я рада, милая, но смею ль?
Законы жизни здесь извечны,
Так сложно выпустить идею.
И все же двину в бесконечность
Рвать цепи, вьются что как змеи.
Я призываю к бою Вечность!
Хоть шансов нет, моя идея...
И все же в бой с мечом кровавый,
На пир войны, что без похмелья.
Прижмись ко мне... не ради славы,
А лишь тебя я здесь, идея!
Клинок тяжелый взят судьбою –
Удар, подкат, доспехи тлеют...
Но занемелою рукою
Не выброшу тебя, идея!
Еще не кончилася битва,
И флаги наши не белеют.
Пусть без меча уж, неприкрыта...
Но я люблю тебя, идея!..
Шторм
Пусть снова солнце на престоле
Сжигает мир лучом до боли,
Но я приду, когда не ждешь –
Я, вновь рожденный грозный дождь.
Лишь погляди – осада туч
Закрыла твой огненный луч.
На нем печать лежит с утра –
Тебе не выстоять, жара!
Мой гром-предвестник прогремит,
Раскрасив небо в малахит.
И снова – в сумрачный поход,
Теперь - вперед, и лишь вперед.
Опять из молнии клинок
Блеснет в вершинах одинок,
И капель ясных целый град
Сорвется на притихший сад,
Что гнется ветром как подкошен,
И листья падают под ношей,
Круги рисуя на воде;
Дрожат деревья в темноте...
Но вот опять закончен бой,
Я ухожу своей тропой,
А сквозь туман и свежесть туч
Крадется твой горячий луч...
Утро
Я войду в этот мир словно робкая лань,
Никого не желая тревожить.
В эту тихо поющую светлую рань
По земле – как по бархатной коже.
Не шумя, не мешая, протру небеса,
Убирая луны отпечаток,
Вытру мрак, и проступит опять полоса –
Нежно-розовый цвет от заката.
Снова блеклый и чистый кругом небосвод,
После Ночи, дававшей здесь праздник.
Убирать за сестрой, пока День у ворот –
Нелегко это все и не сразу.
Опущуся на землю, раскрыв лепестки,
Подарю им спокойнейший ветер...
Пойте, птицы! Не сбейтесь с веселой строки –
Мир опять захлебнулся в рассвете!
Роза
Сад жизни – мой извечный дом.
Где ветры сильные летают,
Я розой алой расцветаю,
Холеной солнцем и дождем.
Я мирна, тиха и легка,
Я утешаю красотою,
Но лишь обидь меня рукою –
Уж ранена твоя рука!
Среди других, я не одна –
Стоят горой мои подруги,
Навстречу тянем листья-руки –
Опора крепко сплетена.
Тянусь наверх – своей стезей,
Летают дни, идут сезоны, -
Пускай и снегом опаленна,
Покрыта вялою листвой!
Зеленый луг и цвет вина –
Навек слились во мне стихии,
Кружатся в танце дни лихие...
Но я такая не одна!
А потому – даю совет,
Прошу же, внемли моим мыслям:
Мы все цветы на почве жизни,
И наш удел – раскрасить свет!
Три птицы
(басня без морали)
Навстречу пламенной зарнице,
Сквозь дым горящих облаков
Плыли три разных серых птицы,
Плыли к стране заветных снов.
Зима – внизу, блестит снегами,
Дыханьем холода разит,
Но нет – сквозь иневое пламя
Триада беглая парит.
Она сильна; могучи крыла
Проходят там, где снег падет.
И так она все рвалась, плыла...
Но повстречался самолет.
Сначала думали – минется,
Когда он точкой замелькал,
Что вмиг его заслепит солнце
И перевяжут облака.
Но блик его не тронул жгучий,
Он равнодушен был к парам –
Разрезал тягостные тучи
И вдруг сорвался на таран...
Метнулись ветра тяжки змеи,
Так далеко им до земли.
Уйти отсюда не сумеем –
Три птицы ясно поняли.
И вот одна – та, что чернее,
Оборотила хитрый взгляд,
Пускай от ужаса бледнея,
Но понеслась сама назад –
Туда, где виделись иные
За ними птичьи косяки.
Они примут своих, родные,
Они решат, куда идти.
Другая в небе – серо-бела,
Чью грудь отчаянье пекло,
В лицо врага взглянула смело
И тотчас бросилась в стекло.
Затихли вдруг винты стальные –
Пилота и себя сгубил...
Погибну я, зато другие
Уйдут от двух его турбин!
Лишь третья в небе – сера-сера,
Увидев, что ей не уйти,
Пригнув свой клюв, еще летела
Вперед по прежнему пути.
На миллиметр – у фюзеляжа,
Дышал над ней огонь и сталь,
Скользнула тихо – и спаслася...
Кто прав – не мне решать мораль.
Просто мужик (о-очень вольный перевод Scorpions – Only a Man)
Вновь меня пилишь ты,
Не сбылися мечты –
Ты хотела героя из книг,
Чтоб носил на руках,
Дорожил и, в слезах
Ты когда, чтоб примчался он вмиг.
Как последний простак,
Я стараюсь и так,
Но пойми, ты меня истощишь:
Я к друзьям не хожу,
На работе пашу,
А еще ты на шее виси-и-ишь!!!
Баба-а,
Я всего лишь мужик,
Говорю напрямик я с тобой-й.
Баба-а,
Я живу, как и все, -
В пиве, матчах, попсе –
Ну какой я тебе, блин герой-й?!
Я к восьмому числу
За тебя уберу –
Знаешь, это ведь подвиг какой!
Принесу я цветы
И другие понты...
Все равно я тебе не герой-й?!
Снова хнычешь в углу
И подругу свою
Позовешь, чтоб меня упрекать.
Раз не вышел герой,
То и... м-м... Что-то с тобой –
Я прошу хоть заначку отда-ать!!!
Баба-а,
Я всего лишь мужик,
Говорю напрямик я с тобой-й.
Баба-а,
Я живу, как и все, -
В пиве, матчах, попсе –
Ну какой я тебе, блин герой-й?!
Рукописи не горят
(записки неудачника)
Я не знаю зачем, отчего, почему
Званье гордое взяла поэта.
Я хотела нести слова пламя во тьму,
Но сама потерялась во свете.
Смело взяла дитя из созвучий и строк,
Сломя голову, кинулась рьяно
В ход открытый, но мир оказался жесток –
Дверь была; изначально, стеклянной.
Снова, снова вперед, но ее не сломать.
Вниз с презрением, ранена, лягу.
Раз не можешь сердца ты людей зажигать,
Я сама зажигаю бумагу!
Лишь тепло от свечи защекочет ладонь,
Вспыхнет блик ослепительно-тонок...
Пусть расплатой тебе возгорится огонь,
Мой жестокий, бесплодный ребенок!
Пламя жадно читает искомканный лист,
Мысли прежние падают пеплом...
Слышишь, критик! Исполнила то, что велит
Твой совет – обернула все в небыль.
Белый лебедь в огне – захлебнулся торец,
Гаснут искры в преддверье рассвета...
Ты сгорел. Ты ушел. И как будто конец.
Волшебства не бывает на свете.
Но, секунд не прошло – и услышу опять,
Как в сознаньи ослаблено стонешь.
Так прости же меня, если сможешь понять,
Мой несчастный, невинный ребенок!
Новый лист, новый миг, снова скрежет пера –
И лежишь предо мной, воскрешенный.
Все же мой, мне родной, я тотчас поняла,
На душе как девиз запеченный!
Пусть уходят года, время бойко летит –
Берегите подарки от мыслей.
Ну а рукопись, друг, никогда не сгорит –
Она будет с тобою по жизни!
Поединок с судьбой
Vivere est militare…
Снова злой рок под младенческим видом
В душу прокрался лихою змеей –
На ноги встань и, рассеяв обиды,
Вновь начинай поединок с судьбой.
Только поверь – и опять, горделиво,
Ясно сверкают два острых клинка.
Первый – надежда, второй – справедливость,
С ними победа прибудет легка.
Руки сложи, уповая без меры,
Вспомни слова ты молитвы родной –
Глухо накрывшись доспехами веры
Будешь терпеть ты удар как стальной.
Знай же душа, без крылатых мечтаний
Трудно проделать и хилый шажок.
Их приручи – и без малых страданий
Сделаешь к року смертельный прыжок.
Только вперед! Покажи же злодейке,
Кто здесь хозяин, а кто – просто раб.
Силы не бойся; заставь чародейку
Пеплом рассыпаться в ближних мирах.
Греют эмоции сердце стихией,
Жизнь закипает; разверзся вулкан.
Магмы потоки стекают лихие,
Крепко сжимают тебя в свой капкан.
Прыгать – бессмысленно; ты в окруженьи.
Выхода нету. Остался лишь страх.
Тлеют и плавятся цели, стремленья,
Лава болезненно стынет в руках.
Все, что имел, на спасенье надеясь,
Вновь ты кладешь на любовный алтарь.
Огненный меч, а под ним – те идеи,
Выстрадал что, мой несчастный мытарь!
Стой! Образумься! Подумай сурово:
Нужен любви ли минутный каприз?
Сердцем остынь и почувствуй по-новой
Вечной свободы прохладнейший бриз.
Жизнь нелегка, и опять испытанье
Выпало резко на чаше весом.
Только иное, мороза страданье.
Ты – лишь один, и пустыня из льдов.
Нет ни души. На безлюдных просторах
Веет печаль, ураганы крутя.
Вновь одиночество ляжет узором,
Станет клеймом, над тобою шутя.
Выйти хотел, но покинуть равнину
Жизни не хватит; ты сердцем устал.
Рухнули в нем уваженья святыни,
Дружбы остался колючий кристалл.
Сдался судьбе и, утратив надежды,
Замер навеки; душа замерла.
Ветер принес ледяные одежды,
Мерзлым укутал покровом стекла –
Стал монументом, бездушья примером.
В жилах студеная держится кровь,
Только внутри еще теплится вера,
Бьется надежда, искрится любовь.
Вспомни о них, попроси исцеленья,
Злобу забудь, улыбнись ей в глаза.
Чувствуешь? Тихо, по капле стремленья,
Панцирь ласкает, нагревшись, слеза.
Теплый ручей, захлестнувший покровы,
Сделал надломы – а дальше тебе
Скинуть придется мороза оковы,
Вновь по тропе направляться к судьбе.
С опытом горьким, зализанной раной,
Нервно готовый, стоишь у черты.
Знаю: добьешься поставленных планов,
В небо отпустишь былые мечты.
Первый шажок. Контратака. Паденье.
Снова удар, неизбежный, прямой.
Рок побежден и отправлен в Забвенье…
Радуйся жизни, достойный герой!
Ода музыке
Когда погода – просто жуть
И слышна ссора за стеной,
Мне грустно? Нет, совсем ничуть,
Пока есть музыка со мной.
Когда друзья мои далеко
И чувствую, что я – изгой,
Так я одна? Не одинока,
Пока есть музыка со мной!
Когда в раздумье опущусь я,
И грусть накатится волной,
Заплачу? Нет же, рассмеюсь я,
Пока есть музыка со мной!
Когда теряю я надежды
И вижу вновь - не быть с тобой,
То рвется сердце? Нет же, нет же –
Твоя есть музыка с душой...
Out from the Deep (навеяно Enigm’ой)
Мы все пришли из глубины
Седого вечности эфира,
С другого, призрачного мира,
Зачем, не зная, созданы.
Умылись чистою водой –
Прозрачной кровью от природы,
Учились жить – в добре, свободе,
И дар любви несли с собой.
Творцами были – в помощь Богу,
Природы стражами, но вдруг
Тревожный любопытства стук
Иную выбрал нам дорогу.
Вот кто-то импульсно, не в стать
Из друга высек боль и слезы.
Другой все понял: было поздно –
Мы научились убивать.
Иной ручей – последних слов,
Багряный, горький и соленый,
Умыл нас, горем опаленных, -
Там человеческая кровь.
Раздвоен мир; и каждый раз
Река спокойная из чести
И тот поток безумной мести
Внутри рождаются – у нас.
Идет извечная борьба –
Стихии вьются, словно змеи.
Они сильны, но ты сильнее,
Исход зависит от тебя.
Посвящение «Троллям...»
Ты хочешь верь, а хочешь – нет,
Доказывать устала,
Что мой рассказ – не сонный бред –
Я в сказке побывала!
Стоял июнь, была жара
Иль ливни моросили,
Темно ль, светло – не помню я,
Но все же это было!
Я точно помню – ветер плыл
Над лунными рожками,
И был концерт, и праздник был,
И кружки с башмаками
Стучали в лад, кутил народ,
Играла там на славу
Пятерка странных – кто поймет? -
Из северной державы.
Косматый тролль с гитарой был,
Он мягко пел, но с силой
О сцену башмаком лупил, -
Большой, но все же милый.
Как лебедь, девушка вилась,
Ребенок, хоббит рыжий,
Но песня вверх ее рвалась
За флейтою все выше.
Эльфийке с рожью в волосах,
Болтавшихся небрежно,
Шептала скрипка на руках
О чем-то очень нежном.
От сцены вверх, вперед и вдаль
Неслись удары грома.
Трещала кожа, гнулась сталь
На барабане гнома.
А светло-русый скандинав –
Не меньше тролля, может,
Гитару тоже подобрав,
Свой вклад на ритм возложит.
Все вместе новую зарю
Мы танцами встречали...
Не сказка это, говорю!
Не веришь? Что ж, печально...
Исповедь Оверлорда
(Внешне Властелин похож на злобные
консервы. Но что будет, если их открыть?)
Доспех пластин, из вечния клинок,
Взлетает парус красного знаменья.
Тяжелой поступью в камнях звучит сапог,
Величественно-ровен шаг из тени.
Обитель зла сияет темнотой,
Там только камни, магма и ущелья,
И прихвостни ушастые ордой
Блестят глазами в сумраке пещерном.
Куда угодно – нА смерть, в бой и рейд
За мной без страха следует упорно
Зеленый, красный, бурый, синий зверь,
По-рабски обреченны и покорны.
Мой красный взгляд у шлема без лица
Лишь только увидав, готовы звери
По жесту рук напасть на подлеца
И на себя напяливать трофеи.
Таким, и лишь таким вам увидать
Меня без рассужденья и со спехом.
Тебе лишь, Кельда, я могу сказать,
Что закупорен в собственном доспехе!
Позволь, скажу: я вырос у пещер,
Где бродят тени, сумрачны и длинны,
И Роза-мать боялася без мер,
Что, как отец, я стану Властелином.
И я ушел – один, без ничего,
Через снега, тогда еще ребенком.
Я мир искал, но жители его
Прогнали красноглазого чертенка!
Проклятый гнев тогда меня побрал,
Усталость сбила с ног, и нет дыханья.
Я помню только как старейший Гнарл
Забрал меня, избавив от страданья.
Шли годы; я крепчал и тихо рос,
И месть захвата людям состоялась.
Из города тебя потом унес –
Единственную, кто не побоялась!
Гнуснейшим мира дал удар под дых,
Их проучил, но больше не желаю,
По воле Гнарла, трогать остальных,
Слепая власть мне истинно чужая.
Рабы не в счет. Я здесь почти один.
Ну почему никто не понимает:
Я бел внутри. Я тоже паладин,
Я тоже зло клинком своим стираю!
Ты думаешь, со злости я шута
Пинаю сапогом, когда он речи
Хвалебные возносит мне шутя,
Не видя низко сдавленные плечи?
Правителем сидеть на целом свете –
То Гнарла роль, она не для меня.
Давай уйдем на завтрашнем рассвете
Из башни прочь, ничто не прокляня.
Баллада о красотке Лорелай
(Крепко задумалась – а красота ли спасет мир?)
В неназванной стране просторов Средиземья,
Где реки серебра прозрачные до дна,
Где лес укрыл навек стелившиеся земли,
Красотка Лорелай жила совсем одна.
Воздушна и быстра, как ветер сероокий,
Глаза как облака, почти эльфийский стан...
Случалось иногда, что путник одинокий
От редкой красоты бывал смертельно пьян.
Он больше ничего не видел в целом свете,
Он душу и свой скарб готов был ей отдать,
Плутовке и царице, красавице и ведьме,
Что слабые сердца умела покорять.
Грехи во имя дивы, и жизни срок короткий,
И сломанные судьбы лежали возле ног.
Но в день один прекрасный, как личико красотки,
Явился к ней поэт с набором дивных строк.
Пришел он из миров, далеких, словно вечность,
Воспитан и высок, умен и очень мир.
Чрез лиги он прошел, неся свою сердечность,
Сжимал в руке тетрадь, бежал что было сил.
Уставши повторять то имя как заклятье,
Он рухнул на крыльце, и та, что без ума
Любима им, пришла, махнув изящным платьем.
Он видел лишь портрет – и вот она сама.
Вскочил на ноги тот и, отдыха не зная,
Схватился за стихи, разлив словесный мед.
«Я – Айвен из Нират», - промолвил он в начале,
Но, не дослушав стих, красотка перебьет.
«Несчастный стихоплет, да разве ты достоин
Вовеки и в веках со мною рядом быть?
Мне нужен не поэт – мне нужен сильный воин,
Пещеру что в лесу очистит от сквернЫ!»
К прискорбию сказать, он родом не из смелых,
И первым для него сегодня стал поход.
Он был всего поэт, и драться не умел он,
Но сила красоты звала его вперед.
Купив себе клинок холодного металла,
На встречу с темной тьмой понесся он один.
Но знал ли он, что там, давно уж поджидая,
Искусно притаилась простушка Джоселин?
Глазами и лицом та звезды не затмила б,
В чертах ее никак не виделась краса,
Простушка, да и все – зато она любила
И тенью шла за ним по чащам и лесам.
Узнав, что за судьба упала на скитальца,
Все мужество свое собрала та в кулак
И раньше, чем поэт, дрожащие те пальцы
Открыли темный ход, превозмогая страх.
Ловушки на пути камнями разрядила,
Послала духов прочь серебряным крестом,
Тайком, пока он спал, дракона напоила
Холодною водой с снотворным порошком.
И после час настал. Вот Айвен на пороге,
Легко и без проблем прошел он по пути
И голову срубил усилием немногим
Дракону, а потом... Не смог уже уйти.
Душою тонок был и понял он все сразу,
Увидев в темноте дрожащий силуэт.
Он жутко удивлен пугливому рассказу,
Но сразу понял он – милей на свете нет!
Серьезен и суров, как памятники древним,
Пришел он с головой: «Держи вот и прощай.
Он страшен как и ты, жестокая царевна,
Не властна надо мной красотка Лорелай!»
Неважно ничего – душа лишь и поступки,
На титул, красоту – на все ему плевать.
С тех пор всегда вдвоем, как голубь и голубка,
Простушка Джоселин и Айвен из Нират.
|
|