МОНОЛОГ НАТУРАЛИСТА.

«Без воли Провидения не один волос
не упадёт с головы человека».
А.П. Чехов.

Ну, наконец-то, друзья мои, наконец-то я вырвался на природу. Ура! Читатель, разрешите пожать вашу руку. Моё кредо — будь сказано между нами, — прежде всего — экология. Ах! Как я люблю экологию! Я её просто обожаю, это моя стихия. Так и хочется крикнуть во все лопатки: «Люди! Берегите землю свою, мать вашу!»
Приятно, чёрт побери, брести одному тенистой аллеей по направлению к быстрой, полноводной речке. В ушах почему-то беспричинно звучит мело-дия из оперы Леонкавалло «Паяц», а по телу блуждают токи Бернара. Как ни как, а всё-таки чертовски приятно. Взгляд мой нежно поглаживает без-облачное небо, слегка взъерошивает ветки кустарника, будоража гладь поверхности встречных луж и создавая на них зыбь.
Ощущение лёгкости во всех членесах обусловлено, как мне думается, полётом души.
А вон, кажется, и сорока впереди посреди дороги шествует. Важная пти-ца! Ишь какие вертикулясы выделывает, паршивка! А походка-то, поход-ка, что у пингвина! Между прочим — только между нами, — категориче-ски согласен с теми, кто утверждает, что люди произошли от пингвинов. Кто с этим не согласен, того отсылаю к моей бабушке, под вымышленной фамилией. Ах, майн либер Августин! Читатель, разрешите обнять вас!
Господи, хорошо-то как, прям, как в раю! Я дышу обеими лёгкими, грудь мою распирает гордость от сознания утончённости моей натуры и духовной возвышенности переполняющих меня чувств, хоть я и далёк от мысли возвеличивать себя в глазах общественности.
Не думайте, уважаемый читатель, что, нафаршированный житейской мудростью, ваш покорный слуга, то есть — я, пытается усладить ваш слух аристократическими поползновениями. Нет, и ещё раз — нет! Это не так, это — нечто иное. Я не тот, за кого вы пытаетесь меня принять.
Мою стать окружает благостная, душераздирающая тишина, лишь из-редка нарушаемая весьма непонятными и загадочными звуками, исходя-щими из девственных начал окружающей меня природы. Это необыкно-венные звуки, скажу я вам. Представьте себе, когда всё спит, кроме соло-вья и свиньи.
Нет! Что не говорите, а люблю я матушку-природу, ох уж как люблю, что и не знаю как! Читатель! Разрешите пристально посмотреть вам в гла-за и прижать к своему сердцу.
Ах, как пространно всё это я высказал бы на каком-нибудь иностранном языке. Читатель, вы, случайно, не говорите по-французски? Нет? А по-немецки? Тоже нет? Ну, а хотя бы по-английски?.. Да-а, в таком случае мне будет нелегко найти с вами общий язык. Но ничего, я буду благо-склонным и оставляю за вами право объясняться на русском.
Я так с вами разговорился, уважаемый читатель, что мой язык запутал-ся в моей же бороде. Извольте подождать немного, пока я не освобожу его из тенёт растительности, произрастающей на моём фотогеничном обличье.
Всё, кажись освободил: язык свободно перемещается и парит в замкну-том пространстве.. Так о чём мы? Ах, да, вот я и говорю: природа — моё хобби. Ужасно я её люблю, уж как люблю, натюрель тру-ля-ля!
В душе я натуралист и люблю по этому поводу заниматься всякими раз-мышлизмами, наблюдая regularius prirodes. Приходится всё подмечать, до всего доходить своим умом. До всего мне есть дело, всё-то мне интересно.
Вот, к примеру, веточка какого-то кустарника, а какого? — шут его зна-ет. Так вот… Ой, колется, подлая! А мы возьмём, да и сломаем её. Слома-ли. И не пикнет бедолашная. Понятное дело: не живая ведь, а всё равно ей, наверное, больно. А вот и стебелёк, тоже хочет жить, аус фидер кукер, а мы его измельчим, измельчим.
Вы только посмотрите на цветочке — запамятовал его название, — ка-кой красавец-стрекозёл умостился. Ага, попался? Мы тебе быстро кры-лышки-то обломаем. Проэкспериментируем: оставим по одному с каждой стороны. Полетит или не полетит? Не полетел. Одно слово — природа!
Ух, жук майский, прямо мне в лоб, и — на землю. Экая у него спиноза разноцветная, убористая! Погоди, поганец ты этакий. Знай свою экологи-ческую нишу, дурачок! Это те не перламундия какая! Я тебе сейчас все лапченции повыдёргиваю, будешь знать. Ага, ты ещё сопротивляться? Не на того напал, стервец. На тебе, на тебе… Всё, свободен…
Как легко дышится, читатель. Разрешите обнять вас многократно и разлобызать тысячу раз! Хочется распоясаться, разверзнуться и низверг-нуться. Я люблю-ю тебя жи-изнь…
Ой, кузнечик дорогу мне перескакивает. К чему бы это? А мы ему, пако-стнику этому, путь ножкой своей преградим. Вот так, вот так! Наше вам гранд-мерси с тройным заслоном! Но пасаран! Ишь, зафиндилябрил в дру-гую сторону, соображает.
А вот на листочке жук не жук, таракан, не таракан, а так себе. Ой, за-скворчал! Так ведь это же, наверное, сверчок! Какой отвратительный. Наш пострел всюду поспел! Дай-ка его щёлкну. Вот так! Каждый сверчок знай свой шесток.
Боже мой, какие ароматы источает природа, какие подарки она нам превозносит! Это вам не вандам нотрдам, это о-го-го-о! Правда, мой нос улавливает некоторую примесь запахов не экологически чистого продукта, предопределяя некоторое его несоответствие жизнеутверждающим устоям, определившимся в природе. Повеяло чем-то недостойным моего тонкого обоняния. Ловлю себя на мысли, что здесь что-то не так. Так и есть: ступ-ня моей правой ноги по щиколотки углубилась в экскрементальные от-бросы какой-то коровы. Фу-у, какая гадость! Кстати, самые глупые жи-вотные, так это коровы. Представляете? Выпускают на автомагистраль корову, а она, подлая, начинает нарушать правила дорожного движения! Каково,а? я вас спрашиваю. Ну не тупое ли животное?
Но позвольте — что же это такое? — другая нога моя погрузилась — не побоюсь этого слова — в отвратительный конгломерат отбросов общества, известный под названием gomo sapiens fikalies. Люди, я люблю вас! Но ка-кая сволочь умудрилась всё же посреди дороги пометить подобным обра-зом своё местопребывание? Так уж тяжело было спрятаться за кустик? Так нет же, у всех на виду! А воздух!.. Знал бы, что такое случится, респи-ратор прихватил бы с собой из дома. Читатель, мне стыдно смотреть вам в глаза. Да, природу любить надо, но… в меру. Какая невоспитанность, я бы даже сказал — безнравственность, должны были руководить лицом, по-зволившем себе подобную омерзительную выходку. Ну не свинья ли оно после этого? Хотелось бы посмотреть ему прямо в глаза и воскликнуть: «Да-а!»
Ну, ничего, до баламутки-речки уже недалече; прополоскаю свои орто-педы в её водах, сам в них побарахтаюсь, подраскинусь на травке-муравке, понежусь в лучах дневного светила, полюбуюсь пейзажем, и, до краёв пе-реполненный жизненными силами, ворохом наблюдений и впечатлений, довольный, радостный и счастливый ворочусь в родные пенаты. А пока присяду-ка на тот вон бугорочек под деревом, отдохну. Какой мягкий бу-горок, словно перина. Уф-ф, душно, но всё равно — хорошо-о.
Какое надоедливое насекомое! Кш-ш пчела! Жужжит и жужжит перед носом, запах мой её, видите ли, прельщает. Брысь, обезьянья морда! Ага, полетела в своё осиное гнездо. А я его прутиком разворошу, разворошу, вот так! Разволновалась пчелиная стая? Так тебе! А комары — эти скоты кровожадные, словно взбесились. Так и норовят, так и норовят укусить, да побольнее.
Опять эта пчела — не пчела, а крокодил какой-то, — ну достала. Сколько их кружит возле меня, мать честная! Я к природе со всей душой, а она ко мне задом, нуль внимания, игнорирует значит, агрессивно настрое-на. Понесла меня нелёгкая на природу без соответствующей подготовки, без практических навыков. Но ничего: всё равно их либе натюрлих, хотя она меня не того, не особо-то жалует.
Читатель, я испытываю к вам наилучшие чувства, но в каком именно месте вас видел, что-то не припомню.
Ну, заели комары, а за шиворот, кажись, пчела — это мурло, — заполз-ла, аж мурашки по всему телу. Позвольте, господа! На чём же это я сижу? Никак на муравейник угораздило меня приземлиться. А эта пчела просто достала. Да никак целый рой вокруг меня вьётся. Целый муравейник под одёжей, пчёлы с комарами атакуют, весь в говне и в паутине… Караул!!! Ой! В правую ягодицу ужалила, стервоза! Бежать, бежать куда глаза гля-дят. Нет, лучше к речке, в ней моё спасение. Успею добежать, напрямик, напролом через кусты и овраги. Ой мама! Жалят со всех сторон, оголте-лые.
А-а-а-… Бег на длинную дистанцию с естественными препятствиями, только так. Да что же это такое! Судьба раздавала мне подарки налево и направо. Полнейший отлёт с дискомфортом. А вот и быстрая речка, хотя могла бы течь чуть-чуть и помедленней. Раздеваться? Нет времени. Мура-вьи всё тело облепили, кусаются, а пчёлы с менторским изяществом жалят беспощадно. Нет, только в воду, как есть, не разоблачаясь, была не была. Бултых! О майн гот! Выпустил из виду, что плавать не умею, а выныри-вать-то надо.
Вынырнул. Открыл рот, чтобы набрать в лёгкие побольше воздуха, а какая-то бешеная пчела вонзила своё поганое жало в мой нежный язык.
Всё, погибаю, тону, отдаюсь воле волн и Всевышнего! Но что это? Мои ноги ощущают земную твердь. Оказывается, воды всего ничего, по пояс. Значит не всё ещё потеряно. А я, хороший человек, боялся.
Пчёл и след простыл. Они, по всей вероятности, полетели поминки по мне справлять. И муравьи, эти парнокопытные, уже не кусаются: захлеб-нулись и подохли, видать. Всех их я мысленно казню своим презрением и осуждаю на десять лет тюремного заключения строгого режима и каторж-ных работ.
Пора вылазить из воды. Лицо всё горит, тело неимоверно щипает и ло-мит, под ложечкой сосёт, а глаза на лоб лезут. Но зато обувь хоть чистая, без всяких там примесей и естественных присадок.
В общем, долго придётся расхлёбывать на берегу последствия собствен-ного легкомыслия. Язык распух и уже не помещается во рту. Сейчас про-полощусь, обмоюсь , высушусь и… в больницу, к врачам, пусть выхажи-вают. Теперь у меня такой вид, что и родная мать не узнает.
Нет, читатель, что не говори, природа природой, экология экологией, но покой и здоровье прежде всего. Природой хорошо любоваться с крыши родного дома своего с расстояния в несколько сот локтей. Всё это вам я го-ворю неделю спустя после катастрофических событий, оставивших неиз-гладимый след в моей жизни, полной приключений и всяческих недоразу-мений. Последствия их я перенёс мужественно, но не адекватно и не одно-значно: во мне что-то вначале надтреснулось, а затем, можно сказать, пе-реломилось. Судьба вменила мне в обязанность при определённых обстоя-тельствах недоуменно разводить руками и всему удивляться.
Итак, природа нанесла мне оскорбление действием. Вывод один: жизнь есть ни что иное, как сплошное недоразумение, большой конфуз.
Милостивейший читатель! Спасибо Вам за то, что имел удовольствие виртуально беседовать с Вами. Я понимаю, мои большие проблемы — это ваши маленькие радости. Но всё равно, в глазах моих — мечта, а в душе — музыка. По секрету, между нами: в скором времени намереваюсь посетить Акапульку, затем Антананариву, после чего отправлюсь на берега озера Титикака. Мой вам пламенный привет, читатель, и нижайший поклон от благодарного автора. С содроганием сердца жму вашу руку… Мой адрес не дом и не у-ли-ца-а…