Твеланис Ш´Анили

 

Формат мыльного пузыря

 

Образ идеального выходного у каждого свой. Кто-то предпочитает начинать утро с пробежки в соседней рощице, кто-то - с чашечки кофе. Манюня обожает, встав по собственному желанию, а не под вопли истошно орущего будильника, и согнав с пробуждающегося тельца громко урчащую  кошку, впутаться без остатка в виртуальные сети «аськи». И чтоб никто не мешал!

Сегодня для Манюни выходной обещал стать идеальным: утро началось в двенадцать, спугнутая кошка поняла свою бестактность с первого раза и попытки взять штурмом хозяйские колени больше не возобновляла, «вконтакте» были одни приятные люди, причем вкупе с хорошим настроением и полным позитивом, – не утро, а мечта.

Время беззаботно кликало под манюниными пальцами по клавиатуре и попискивало в недрах процессора в промежутках между треками. Пожалуй, единственным, что слегка огорчало, было отсутствие возможности включить музыку на полную мощь колонок, поскольку Манюня была дома не одна – мама, судя по звукам, возилась где-то на кухне. Однако, абсолютное уединение в хрущевской двушке – вещь, сами понимаете, практически недостижимая и настолько мимолетная, что априори не тянет на дискомфорт. Наушникам вполне по силам компенсировать этот маленький недостаток, опять же благодаря данному приспособлению, внешнее единение с эфиром даже ярче, по крайней мере, со стороны: прямо-таки не Манюня, а киборг с проводом подключения системы управления к стационарной базе.

Позднее утро Манюни безоблачно и плавно перетекало в день, но тут….

По всем параметрам тихое, даже какое-то сдавленное, мамино восклицание -«Манюнь, господи…» - не должно было вспугнуть Манюнин кайф (его и слышно было еле-еле!), но что-то в нем было такое странное, что заставило ее оторваться от своего долгожданного выходного и быстро направиться в мамин выходной.

Мама Манюни, Софья Андреевна, представляла из себя обычную женщину лет сорока («Ах, что Вы! Вам ни за что больше тридцати пяти не дашь!»), существующую, как и многие, от зарплаты до зарплаты (причем размер зарплаты обычно не имеет значения, ее все равно хватает на первые пять дней, то есть на уплату коммуналки и еще чуть-чуть!). Впрочем, для нас совсем неважно, что являла собой мама, растерянно сидящая в углу у раковины на краешке единственного в кухне табурета (второй, имевшийся в наличии, просто не влезал в метраж), гораздо важней было то, что ее в этот момент окружало. Вся кухня была словно макулатурой усыпана сторублевыми купюрами. Денежные знаки с квадригой Аполлона на одной стороне и Большим театром на другой в живописном беспорядке окружали Софью Андреевну. Они элегантно возлегали на полуотмытой плите и на слегка подранном кошкой условно мягком уголке, на сто лет не чищенной сахарнице и непрезентабельной белой стыренной когда-то из столовой солонке с отбитым краешком, на заставленном всякими нужными ненужностями подоконнике, на приоткрытой хлебнице и на банке с яблочным вареньем. Их не было только на кошке, поскольку та, воинственно подняв хвост и победно мяуча, безостановочно нарезала круги и незамкнутые многоугольники по всем досягаемым Аполлонам, шуршащим под ее лапами. Три купюры маленьким веером были зажаты в пальцах маминой правой руки, безвольно опущенной на колени.

Первое, что Манюня смогла из себя выдавить после двух минут абсолютного шока, было:

- Мам, мы ограбили банк? – слова, как и всякий условный рефлекс, возвращались к ней с трудом.

- Нет… Господи, кажется, у меня развивается не только склероз…И что теперь с ЭТИМ делать?!...- мамин голос был все такой же слабый и растерянный.

- Ты чего? ЭТО ж козырно! А сколько здесь?

- Вероятно, сто тысяч…

- Офигеть… считала?

- Я знаю… Только ты погоди… Они абсолютно бесполезны… Их надо как-то выкинуть…

-  Зачем?!!  Мы ж нормально жить сможем!

- Посмотри на их номер…- мама удрученно протянула дочери три купюры, зажатые в руке.

- СА 9671801, ну и что?

- На ТРЕХ прочитай…

Манюня взглянула на остальные. На второй и третьей сторублевой бумажке значилось то же самое!

- Ничего себе…

- И на остальных, по-моему, такие же…

- Ты смотрела?

Софья Андреевна отрицательно помотала головой. Это движение почему-то помогло Манюне успокоиться.

- Мам, что случилось? – Манюня присела на кухонный диванчик.

- Пока ты не появилась, я думала, что у меня плохо со зрением… Но, похоже, у меня все гораздо хуже с головой…- Софья Андреевна никак не могла собраться с мыслями, - Я опять вчера получила не зарплату, а слезы… А теперь вот ЭТО…

Оказалось, получив вместо обещанных достойных денег копейки и промучившись кошмарами всю ночь, она встала часов в девять с головной болью и решила утешиться наведением порядка на их шестиметровой кухне. В процессе уборки головная боль не то чтобы прошла, скорее, она перешла в такое яростное желание иметь сто тысяч, что появление множества розовых бумажек стало неизбежным. Короче говоря, в их отдельно взятой квартире  под давлением неумолимых обстоятельств произошла материализация субъективного образа конкретного индивидуума. При формулировании данного происшествия наукообразными терминами оно почему-то становилось более нормальным и гораздо менее напоминало бред сумасшедшего. Это успокаивало (телевизор тоже был когда-то чудом, а теперь только часть интерьера и, по крайней мере, четверть жизни человечества!).

После сбивчивых объяснений Софьи Андреевны они с Манюней немного посидели молча, одна - пытаясь смириться с мыслью о сумасшествии и прикидывая, заразно оно или нет, вторая - уясняя себе существующую данность и успокаиваясь (А чё?! Прикольненько!).

- Мам, а почему сто рублей?

- Мне в зарплате попала сотка с этим номером. Говорят, если номер совпадет с инициалами и датой рождения, то это счастливая для человека денежка. А тут и серия и номер как будто для меня печатали. Только вместо счастья и прибыли, похоже, опять одна морока…

 Действительно, выбитые на купюрах знаки СА 9671801 идеально совпадали с инициалами и датой рождения мамы: Софья Андреевна, 18 января 1967 года!

Мама вздохнула: - Вопрос в другом: куда мы будем девать этих клонов. Ничего не купишь же! Посадят как фальшивомонетчиков… Ну почему у меня все всегда через пятую точку! Придется их сжечь.

Тут Манюня засмеялась:

- Почему без толку? Когда ты себе еще сможешь позволить полюбоваться зрелищем горящих ста тысяч?

- Да уж… Красиво жить не запретишь! – Софья Андреевна тоже начала смеяться, - слушай, Манюнь, придется куда-нибудь подальше в лес забраться, а то, не дай бог, свидетели и доброжелатели  к огоньку подгребут погреться и поживиться …

- Только Тёмика дождемся, -  надо заметить, что Тёмик – это сын Софьи Андреевны и младший брат Манюни, находившийся в данный момент в Петербурге на учебе, - если без него жечь пойдем, он нас не простит.

- А то! Богатством делиться  надо! Они, смотри, какие сухонькие, можно на шашлыки в дождик топать… Чудо как будут гореть… - наконец, и Софья Андреевна начала приходить в себя.

Они еще помолчали. Мысли, вернее, какие-то их клочки и кусочки ползали, прыгали и мельтешили в головах обеих, бестолково сталкиваясь и сбиваясь, но, не состыковываясь в логические цепочки. Здравый смысл, поверженный действительностью, обиженно сопел и кряхтел, забившись в самые дальние закоулки сознания.

Однако, не зря Манюня принадлежала к продвинутому поколению юзеров и хакеров. Ее ничуть не удивила вновь открывшаяся мамина способность и именно Манюне пришла в голову идея практического ее применения.

- Мам, а что, если попробовать еще?

- Что, боишься, на костер не хватит?

- Да нет! Раз с деньгами не вышло, может, тебе стоит захотеть что-нибудь предметно? Осуществить, то есть овеществить желание сразу, минуя этап покупки.

- Ну, знаешь… Это получилось случайно.

- Но получилось же! Пока не попробуешь, не выяснишь.

- Бред какой-то, - Софья Андреевна в очередной раз оглядела кухню, вздохнула, затем, наконец, услышала шум льющейся в раковине воды, повернулась, закрыла кран, вытерла полотенцем руки и устало сказала, - лучше принеси сумку, соберем всю эту… растопку. Еще придет кто-нибудь, а у нас новогоднее конфетти для гламурных динозавров.

- Почему гламурных? – уже в коридоре удивилась Манюня.

- Потому, что розовое, - буркнула Софья Андреевна, и они приступили к масштабному сбору новеньких Аполлонов в  потертую сумку – мечту челночника.

Всем давно известно, как физический труд облагородил древнюю обезьяну. Теперь он, то есть труд, принялся за Манюню с Софьей Андреевной. Его благотворное влияние  становилось все очевиднее по мере исчезновения Больших театров в молниеносном (в смысле, оснащенном молнией) зеве клетчатого представителя семейства сумчатых. Когда последняя бумажная квадрига исчезла из поля зрения, присоединившись к остальным, и явно поправившаяся сумка застегнута и упрятана до приезда сына и будущих шашлыков, бизнес-план эксперимента был детально проработан.

Выпитый мамой после уборки кофе и съеденная Манюней печенюшка, запитая молоком, укрепили их решимость попробовать приручить мамино воображение. Даже опасения Софьи Андреевны по поводу собственного сумасшествия были успешно развеяны. Было решено начать с малых форм (во избежание неприятностей и возможных форс-мажорных обстоятельств типа автомобиля с имеющимся на учете в ДПС номером, литым капотом  и напрочь отсутствующими ходовыми механизмами). 

Но нет в мире совершенства! Три попытки воплотить мечту в реальность провалились,  пришлось их прекратить, спуститься с заоблачных высей и заняться тусклыми повседневными делами.

Выходной покатился по привычному пути, но только до ужина.

За вечерним просмотром калейдоскопа телепередач, при очередном переключении с канала на канал Софья Андреевна случайно наткнулась на диалог Ильченко и Карцева, так сочно описывавших приготовление салатика, что что-то совпало в параллельных мирах и в ее уже опустевшей тарелке с легким чмоком возникли свеженарезанные помидоры, пахнущие южным солнцем и заправленные деревенской сметанкой!!! Но пробыли они там недолго – как только Роман Карцев сказал скороговоркой сакраментальную фразу «Сам все съел! Сам, сам!» - тарелка опустела! Остались лишь три кусочка помидорки, сиротливо плавающих на дне… Впору было расстроиться, что не успели вкусить даров юга, гениальных артистов и мозговой активности, но нет – стало ясно, ЧТО надо, чтобы эксперимент дал положительный результат! Предмет воплощения надо  не только ЖАЖДАТЬ, но и четко ПРЕДСТАВЛЯТЬ. До мельчайших деталей, чтобы слюнки текли и мороз продирал.

- Мам, помнишь, год назад мы шубу тебе смотрели? За безумные деньги! – осенило Манюню, - Черный котик.

Софья Андреевна, конечно, помнила. Тогда пришлось купить бордовый мутон, но хотелось-то ту, с переливчатым мехом. Она закрыла глаза и моментально увидела прошлогоднее пушистое чудо. Даже кончиками пальцев и щекой ощутила мех. Постояла немного, не шевелясь, вздохнула, прощаясь с видением, и открыла глаза. Огляделась. Окружающая обстановка ни на йоту не изменилась.

- Все, Манюнь, хватит, я больше не могу, давай спать. Завтра на работу, - ей было грустно и как-то опустошенно, - не вышло из меня волшебника. Не судьба.

Выходной заканчивался. Софья Андреевна легла, погасила свет и… Зачем Манюня полезла в стенной шкаф, где хранилась зимняя одежда, не известно, уж точно без мысли поглазеть на мамин мутон. Зато то, что она там увидела, заставило ее издать победный клич: в шкафу на вешалке вместо бордового недоразумения висела классная шубка из черного котика!!

- Мама! Есть! Получилось! – она схватила находку, бесцеремонно сдернула с вешалки и понеслась с ней в обнимку к Софье Андреевне, - примерь!

Сердце Софьи Андреевны замерло, когда Манюня, подняв ее с постели, накинула ей на плечи шубу из черного котика. Шуба была даже лучше, чем тогда в магазине!

- Манюня, - почему-то шепотом попросила она, - ущипни меня, пожалуйста.

- Это не сон, мама. Все получилось! Ты смогла!

- Да, но… Выходит, я могу воплощать только свои желания, понимаешь? – она виновато посмотрела на дочь.

- Ну, и что? – Манюня чмокнула растерянную маму в щеку и хитро прищурилась, - Забей! Тем более, размерчик-то мне тоже подойдет.

Выходной закончился, но и Софья Андреевна, и Манюня были абсолютно счастливы, ибо прошел он чрезвычайно плодотворно, а главное, позволял надеяться на гораздо более яркие дни.

 

Октябрь 2009 г.