Пользовательского поиска
|
был прав, когда требовал
гибкости применения методов обучения. Всякий метод, заявлял он, можно
извратить, если подойти к нему формально, не поняв его существа, не
почувствовав живую душу. В этом выводы Толстого полностью совпадали с
высказываниями немецкого педагога А. Дистервега, который утверждал, что всякий
метод плох, если приучает учащихся к простой восприимчивости или пассивности, и
хорош, если возбуждает в них самостоятельность.
В “Общих замечаниях для учителя” Лев
Николаевич рекомендовал давать ученику как можно больше сведений и создавать
условия для большего числа наблюдений по всем предметам; стремиться вызывать
эти наблюдения. Вместе с этим он советовал меньше сообщать ученику общих
выводов, определений и всяких терминов, то есть выдавать готовые знания.
Сообщение выводов возможно только тогда, когда ученик, опираясь на добытые
знания, может сам проверить их. Только в этом случае выводы и определения не
затрудняют учение, а, наоборот, стимулируют его. Нехорошо, когда учитель
слишком длинно и сложно объясняет то, что уже понятно и известно ученику. Из-за
этого урок становится неприятным и незанимательным, снижается мотивация
учеников.
2.2.5. Известно, что в активизации учебной
работы большое значение имеет индивидуальный подход к учащимся. Л. Н. Толстой
постоянно изучал особенности своих питомцев, различал каждую черту
индивидуальности ученика.
В этом отношении особый интерес представляет его рассказ о двух школьниках -
Марфутке и Савине. Марфутка была очень стеснительной, а Савин, несмотря на свои
математические способности, не умел рассказывать. Эти недостатки Толстой
объяснял страхом перед учителем, недоверием к себе, оскорбленным самолюбием.
Индивидуальный подход к ученице Марфутке и ученику Савину, правильно
проведенная диагностика привели к тому, что дети были выведены из состояния
забитости и молчания. Толстой обладал исключительным талантом педагогической
наблюдательности. Он чутко прислушивался к ошибкам детей в родном языке, в
арифметике, устанавливал психолого-педагогические причины их ошибок, проникал в
интимные переживания школьников. Он изумительно точно раскрыл такие своеобразные
черты в психологии детей, как непосредственность, образность, конкретность их
мышления, непосредственность и искренность в выражении мыслей и чувств.
Вот как писал об этом таланте П. Анненков в
1869 году в “Санкт-Петербургских ведомостях”: “Ни общество, ни литература
никогда не забудут великих педагогических заслуг Толстого по открытию целого
мира богатой внутренней жизни детей, мира, существование которого только
предчувствовали до него немногие. Он проник в самые скрытые уголки этого мира
и, вероятно, не один раз придется всякому учителю и наставнику, понимающему
свое призвание, справляться с открытиями Толстого для того, чтобы проверить
свои планы образования, уяснить многие загадочные проявления детской воли и
души”[1].(Арискин
и.т. Вопромы дидактики в творчестве ЛНТолстого -толстой как педагог т 1967 )