«Девочка».

Рассказ, состоящий из 4-х миниатюр.

 

1 часть

Атавизм

Первое июня – День защиты детей. Хороший день. Только жаль, что он отмечается в первый день каникул. Это неправильно. Праздновать его следует перед финалом каждой учебной четверти, чтобы учителя прониклись к бедным ученичкам сочувствием.

   Лично я – всеми руками «за», что детишек защищать надо!!! Добавлю, а взрослых (от детишек) и подавно. Да что это я о грустном? Управлять эмоциями можно вполне. Что ж, светскую беседу продолжит изысканный разговор о погоде. Итак. Май выдался в этом году странный, мне  хоть и объясняли доступно погодные фортеля («Природы эволюционирует!), легче на сердце от этого не становилось. Льет, ух, и льет… Мой город наблюдал эту истерию сдержанно и с пониманием. У всех сады, а садам вода нужна. И клокочущие ручьи булькали себе не проклятые. А они образовывались многие размером как раз с нашу Какву.

  Сразу поясняю. Каква – это наша река, точнее, речка, а местами, вообще, речонка. Однажды, когда я отдыхала в Ярославле, какая-то женщина во дворе властно подозвала меня и важно спросила:

– Ну, что понравилась тебе наша Волга?

– В смысле? – удивилась вопросу я. – У меня нет привычки пить из речки. Женщина рассвирепела:

– Вы только посмотрите на нее!

– А что на меня смотреть? Узоров на мне нету.

– Бить тебя некому! – подытожила женщина и тут же быстро буркнула: – А в твоем городе речка есть?

– Конечно.

– Какая?

– Каква.

– Как-как?

– Каква     

– Что за невоспитанная девчонка?! – аж задохнулась женщина. – Ее спрашивают по-хорошему, а она квакает.

   Вот и говори правду после этого. Надо было сказать «миссисипи», и тогда пусть думает все, что хочет, вариантов для передразнивания предостаточно.

  А, кстати, море у нас есть в городе, то есть было когда-то, до наводнения. С пляжем и кабинками для переодевания. Шикарное было место! Прямо Сочи местного масштаба.

Раньше так и говорили: «Поедем на «море». Так называли водохранилище, которое находилось за пионерскими лагерями.  

В 1993 году с результате стихийного бедствия – того самого страшного наводнения –  на водохранилище прорвало плотину. Мне было тогда всего три года, но я помню, как сильно плакали люди… У кого дом смыло, кто близкого потерял. Наша воспитательница целых два месяца жила на работе, в детском саду. В городе даже поставили памятную глыбу в знак того жестокого года.

   А «море» высохло. Погибло без плотины. Но поговаривают, что ее восстановят, и я еще сверкну там в ярком купальнике «вырви глаз»!

 Но это будет потом. А сейчас, на повестке дня толстые заумные книжки. «Учиться, учиться и учиться!»

  Я, когда беру книгу Толстого (Льва Николаевича), у меня дух захватывает! Читаю абзац, читаю второй и – закрываю книгу, иначе мой организм просто не выдержит наплыва такого мощного интеллекта. В результате, так и прочитаны два абзаца. Но содержание книги я знаю! (В пересказе моей мамы.)

  Мама читала мои стихи, которые я писала во втором классе, и восклицала: «Детка, ты – Сафо!» Понятия не имею, что такое «Сафо», но стихи были следующего содержания: «Цветут цветы, цветут цветы, и чашку я поставила на стол. И розу белую взяла и вместе с розой уплыла». Чушь. Но маме нравилось

   В девятом классе мама взялась за мое воспитание. Она внимательно изучала мои сочинения, силясь найти искру божию, а потом вынесла вердикт: «Будешь моделью!»

 А затем она принесла горку пухлых книг, которую венчал Достоевский.

Из Достоевского я могла читать в день по предложению…

  Но тут как-то наткнулась я на рассказы какого-то классика. Прочитала все махом, посмеялась от души, затем посмотрела, какой дурак все это написал. Тэффи. М-да. Говорят, что «тэффи» обозначает: «Девочка, которую надо хорошенько отшлепать, за то, что она большая шалунья».

 А еще говорят, что Тэффи обожал сам царь Николай (второй, кажется). Что ж, не мудрено, что его быстро скинули с трона.

  Недавно мама прочитала мои заметки, которые я припасла для газеты, и сказала:

– Ну, ты даешь… Тэффи, да и только!

  Я не обижаюсь. Кто же правду скажет, если не родители?

  Но, дорогие читатели, знайте: следуя логике, можно предположить, что, если вам нравится то, что я пишу, то значит, есть в вас что-то царское.

  

2 часть

 

«А мне приснился сон, что Пушкин был спасен!»

Моя мама родилась с Пушкиным в один день! 6 июня для меня двойной праздник. Нет, стихи я не читаю (пока не читаю). Мне по душе сама личность поэта! Маму я люблю само собой. А поэт… Мне нравится и интересно все, что с ним связано. Больше всего меня прельщает тот факт, что Пушкин был двоечником по математике. Так и хочется воскликнуть: «Ну, совсем, как я!» Да хоть что-то меня связывает с великим классиком!

   Все-таки несправедливо, что он так рано ушел из жизни. Мог бы еще столько потрясающего написать! А сколько красавиц не удостоилось быть увековеченными в стихах?

  …1836 год. Зима.

– Новость слышали? А Дантес-то промахнулся!

– Что вы говорите, а еще блестящий офицер…. Фи!

Шушукались то здесь, то там. А сплетник на санях спешил сообщить новость остальным.

Царь на это известие только фыркнул:

– Фр! Собаке – собачья жизнь.

А прелестная Натали Пушкина облегченно вздохнула:

– Ну, слава богу, в воскресенье теперь обязательно поедем в оперу. А завтра с детьми на каток! Интересно, Сашулька хорошо на коньках катается? А то опозоримся.

Входит Пушкин.

– Ах! – Натали радостно кидается к нему. – Обедать, дорогой, а потом лезвия точить и тренироваться!

Она спохватывается:

– Ты хоть не ранен?

– Да нет, знаешь, жив-здоров, как видишь. А кого резать собираемся?

– А то ты не знаешь?

– Хе! Дантеса?

– Типун тебе на язык! – испуганно вскрикивает Натали.

– А! – машет рукой Пушкин. – Пускай живет французишка, а то пули на него переводить, лезвия для него специально точить.

– Да я про каток!

– А-а-а… – разочарованно выдохнул Александр Сергеевич и тут же заулыбался: – А хорошо придумала, женка!  Меня в лицее знаешь, как звали?

– Знаю. За ловкость тела – обезьяной.

Пушкин покраснел.

– Да я не о том. Меня звали изобретателем!

   Для катка Пушкин изобрел удивительные коньки. Едешь на них и все время падаешь. А когда не умеешь кататься, падаешь еще более интенсивно.

– Господа! – весело воскликнул Александр Сергеевич. – Кто поможет мне доехать до той стороны пруда, будет главным героем моего нового романа!

– Я!

– Я!

– Я

– Не все сразу, – сказал Пушкин и поправил цилиндр. – Вот вы!!!

   Уже через три месяца появилась на свет первая часть романа (прозаического!) «Екатерина».

«Она была прелестна. Легка и изящна. Неуловима как ветер и ловка как обезьяна. Я держался за ее осиную талию и без конца сочинял стихи! О, моя муза! Никогда ранее я не встречал более такой очаровательной барышни.

  Снег падал на ее голубой капор, на ее длинные ресницы, и я не замечал холода, лишь смотрел и смотрел на нее…»

Через сто пятьдесят лет мама обнаружила в моем сочинении по роману Пушкина «Екатерина» двадцать ошибок…

 

Шестого июня я с утра обниму маму и скажу ей: «С днем рождения! В такой день будем читать только твоего любимого «Графа Нулина».  

 

 

3 часть

 

«Где мои семнадцать лет?»

Осенью, в конце октября, мне исполнится чуть больше семнадцати лет. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что это мало! «Ребенок, девочка…» Еще чего! По своему мироощущению я – полноценная девушка. Без пяти минут Кончитта, готовая ждать своего Резанова тридцать, а то и сорок лет (правда, обет молчания я дать не в состоянии, язык от природы мне попался на редкость говорливый.)

  Дед Сережа из соседнего дома в семнадцать лет убежал на фронт. Шел тяжелый сорок второй год. Блокада. Сталинград. Словом, все символы жутких бедствий были на месте. Дед Сережа дошел до Берлина и расписался на стене рейхстага. У него имелись в наличии две медали и какой-то нагрудной знак, поэтому в родной город дед Сережа вернулся орлом.

 В 1988 году он обменял медали на самогон, а в 1991 продал на рынке нагрудной знак и купил буханку хлеба.

  Ежегодно 9 мая и 22 июня дед Сережа с раннего утра начинал отмечать Победу. Он всячески хорохорился, показывая свою крепость, выходил во двор в серой фетровой шляпе, уже с допингом в желудке и пел: «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа Киев бомбили, нам объявили, что началася война».

– Марш домой! – из распахнутого окна высовывалась его жена, баба Люба. – Никакого спасу от тебя нет!

– Где мой черный пистолет? – громогласно вопрошал дед Сережа и присвистывал.

– Тьфу! – чертыхалась баба Люба и захлапывала окно.

Она родилась после войны. А ее сестра, баба Надя, раньше, и даже успела застать злосчастные продразверстки. Баба Надя всю войну проработала санитаркой в госпитале, который был в школе, что рядом.  

  Когда у бабы Нади не так отекали ноги, она ходила к Вечному огню и на могилы солдат, умерших в госпиталях города. Теперь она только молится.

   Деда Сережу неоднократно отправляли на бесплатное лечение в различные санатории. И как-то раз он вернулся раньше положенного времени, в дым пьяный и как собака злой. «Дебошир!» – ругала его жена, но тут же пыталась успокоить, уложить на диван, подсунуть тарелку дымящихся пельменей ручной лепки.

  В общем, дядя Сережа сотворил в санатории что-то политическое, и будь дядя Джо жив, дядю Сережу пустили бы с песней по 58-й статье.

  А дело было так. Лектор рассказывал о чистоте и порядке, о дружбе народов и всепрощении и закончил словами: «Да что говорить? Мы немцам войну простили». Дядя Сережа встрепенулся и весело гаркнул: «А кто конкретно простил? Назовите фамилии!» Что было дальше, история умалчивает. Но лектор отбыл восвояси с очень красным ухом. (А дядя Сережа – с очень красным носом.)

   «Где меня сегодня нет?..»

 

 

4 часть

 

Бабушка

Моя бабушка – учительница математики.

  Несмотря на то, что она вдобавок ко всему страстная поклонница народного хора, которому фанатично предана не один год, бабушка уверена, что мир состоит исключительно из таблицы Брадиса и тригонометрических неравенств. И искренне не понимает, почему я не разделяю ее точку зрения и еле-еле тяну в школе по математике.

  «Математика – абсолютная монархия. Она царит одна и ни с кем власти своей разделить не может». Данное изречение бабушка начертала на внутренней стороне двери туалета, полагая, что именно там ему и место.

   А я люблю рисовать. У нас в Серове одна художественная школа. Но зато какая! С традициями, передающимися из поколения в поколение, со своей изысканной культурой взаимоотношений. Честно-честно. Компетентно заявляю, так как сама там училась и успешно художку закончила.

  В тридцатые годы прошлого века в Серове существовала только небольшая изостудия, ютившаяся в одной из комнат Дворца культуры металлургов. И лишь спустя годы, во многом благодаря усилиям замечательного серовского художника Колодова С.П., была создана настоящая детская художественная школа.

  До сих пор здание небольшое и деревянное, пахнущее архаикой и масляными красками. Но какое оно уютное, увенчанное любовью, трудом и терпением.

  Пройдет какое-то время, и, в связи с модернизацией, потребуется больший комфорт, большее пространство и прочее. «Художка» с помпой переберется в некий архитектурный шедевр и с новой силой забурлит гуашью и акварелью, упрямо заскребет мелками. Но… Но сердце останавливается. Думаю, на века деревянный домик с крылечком, домик, что совсем рядом с автовокзалом, домик, что у всех на виду, он останется в памяти как царство кисти, где люди рисуют детство.

   Домик снесут. Но – парадокс – он все равно останется.

– Наша художественная школа – гордость города! – однажды громко сказала бабушка, когда пришла на очередную выставку.

  Сказала, и, как мне показалось, поискала глазами портрет Пифагора.

Детство бабушки прошло в Ивановской области, близ легендарного города Палеха. На Урал бабушка приехала с детьми в 1972 году. Говорила она тогда нараспев и сильно окала. Это настолько было непривычно для уральского уха, что бабушкины коллеги-учителя специально подходили к двери ее кабинета, чтобы послушать столь удивительную речь.

  Сначала бабушку сильно тянуло на родину. Но в Серове уже прочно обосновалась ее семья, и трогаться с места не имело смысла.

  Несколько лет назад бабушка ездила погостить в Ивановскую область. Вернувшись, она говорила, как невероятно потянуло ее домой, в край, где «горят мартеновские печи». В Серов.

  Бабушка – уралочка. Серовчанка! Но окает упорно по-ивановски. А еще она, знаете, как умеет прыгать со скакалкой? Выучка с детства! Бабушка моя совсем как девочка. (Которую надо хорошенько отшлепать, за то, что она большая шалунья).