ПОКА ВСЕ ЖИВЫ,  или ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ОТЦА

Двадцать пятого июня – день рождения отца. В этом году ему исполнилось семьдесят шесть лет. Я, его дочь, прибавившая в последнее время к своему статусу разведенной еще и статус безработной, приглашения не получила и подарка не приготовила. Но отлично понимала, что ехать, пока все живы и относительно здоровы, надо.

- Кто бы мог подумать, что он доживет до такого красивого возраста, -  подумалось мне почти вслух.

- Это моя заслуга, - почти явно слышался голос матери, живущей вместе с отцом и пребывающей в здравии в соответствии возрасту. На самом деле оно так и было – мать всю свою жизнь положила на сохранение семьи, воспитание детей и поддержку мужа, отца своих детей. Только,  если расставлять приоритеты, последнее часто было первым по степени важности и необходимости. Мать даже как-то обмолвилась, будто невзначай, что отец был ее самым большим и трудным ребенком.

Отец же, как многие неординарные и даже талантливые люди,  уходил в запои – одним словом, был болен болезнью русской загадочной души. Молитва матери, в прямом и переносном смысле,  была неустанной – и чудо свершилось – отец перестал пить, правда, уже в возрасте весьма зрелом, под шестьдесят. Но после шестидесяти он прожил хороший кусок жизни, по насыщенности сравнимый с его летной военной карьерой. Он прошел реабилитацию по системе Геннадия Алексеевича Шичко, сначала став волонтером, а потом и психологом клуба здорового образа жизни. Разительная перемена была всем заметна, это не было необходимости обсуждать. И только мать, отдав всю себя ради спасения мужа и отца своих детей, не имела сил радоваться свершившемуся чуду.

Мне стало как-то грустно и неуютно на душе от воспоминаний еще оттого, что  я почему-то находилась в контрпозиции к матери, хотя соглашалась с ней в главном.

Можно было просчитать сценарий дня рождения отца наперед. Мать приготовит много вкусных вещей и упакует их в судочки с пакетами, а затем в сумки.  А затем все вместе мы поедем машиной брата на природу,  в посадку к Днепру. Такой сценарий, «совковый», на первый взгляд, и, кстати, не самый плохой, уже много лет отрабатывался в семье по полной программе. Это стало уже семейной традицией. По такому сценарию праздновали и «три семерки», 07.07.2007, золотую свадьбу родителей,  заключивших свой брак в 1957 году.

Тут пришло на ум, что мать выходила замуж «слегка беременной», а значит,  мне самой, в первую очередь, как никому другому, невероятно повезло, что свадьба и брак состоялись, и я смогла спокойно развиваться в материнской утробе. И это тоже было заслугой моей матери, сумевшей пройти первые пару месяцев беременности спокойно, без страха быть опозоренной или покинутой. Наверное, на такое способны только любящие люди, рожающие желанных счастливых детей.

- Я всегда была желанной и любимой, - не говорила, а медитировала я, понимая, как эти аффирмации мне необходимы.

Увлекшись и отдалившись от темы, я вернулась на землю, приняв – таки решение, что надо ехать, с подарками или без, с сыном или без него (попробуй его уговорить), но надо ехать на день рождения отца.

Сразу начала быстро собираться в дорогу. Со сборами в последнее время была проблема, почему-то набиралось много вещей в дорогу, а пользоваться приходилось, как обычно, только минимумом. Как я ни старалась, пришлось взять два платья «на выход» для удовлетворения материнского тщеславия, юбку и брюки, три летние блузки-футболки, не считая нижнего белья и двух пар обуви про запас. От зонтика и куртки,  на случай дождя,  я все же отказалась. Немного еды в дорогу, немного косметики и средств гигиены – и две сумки готовы, не считая женской объемной через плечо.

Побегав по базару, я купила несколько банных полотенец, коробку конфет и две банки  кофе. Добавила к нему подарочный альбом «Одесса».

Влетела на перрон за две минуты до отправки. Покупать билеты в кассе было бессмысленно,  и я пошла вдоль состава, прося взять ее без билета. Никто из проводников не повел даже бровью. Только одна девушка посоветовала обратиться к бригадиру в шестой вагон. Но все же нашелся молодой мужчина, возраста моего сына, молча пропустивший в вагон. Пройдя через несколько вагонов,  я попала в вагон бригадира, который пригрозил ей  штрафом в семнадцать рублей.

Я интуитивно прочувствовала, что штраф платить не придется. Так оно и случилось. Бригадир долго заполнял билет и какое-то приложение к нему, пользуясь при этом калькулятором. Вздохнув, снял очки и взглянул на меня.

- Что с деньгами, у Вас, в самом деле, нет больше денег? - спросил он, глядя на зажатые в кулаке купюры.

- Нет, с деньгами все в порядке, но лишних денег нет, - отвечала я, зная законы Вселенной, в соответствии с которыми никогда,  ни при каких обстоятельствах нельзя жаловаться на безденежье. Надо ехать к родителям,  пока все мы живы и относительно здоровы...

- Да, мне ездить уже не к кому, - грустно ответил бригадир, комкая одну из бумажек, старательно заполненную с минуту назад. - Видно не судьба мне на «Ауди» ездить с такими клиентами, как Вы. Заплатите только за билет, а штраф отменяется, - вынес заключение  бригадир, показавшийся суровым поначалу, но в жизни руководствующийся теми же законами Вселенной, что и я сама.

- Спасибо, - только и вымолвила я.

         В бригадное купе заглянул проводник из другого вагона, предложив мне перейти в купированный вагон на место женщины с больным сердцем, просившей поменять е верхнее место на любое другое, даже в плацкартном вагоне. Мы с бригадиром переглянулись, будто поняв причину, побудившую бригадира отменить штрафную санкцию.

- Я же говорил, что штраф брать с Вас нельзя, - сказал вслух бригадир, думая про себя, каким методом я воспользовалась, чтобы внушить ему, что моя миссия особенная.

- А я не буду доплачивать за купе, - вдруг уперлась я против всякой логики, понимая, что о доплате как раз речь не стоит.

         Промаршировала с другим проводником, несшим одну из сумок в другой конец вагона. Однако, мой обмен все же не состоялся по той причине, что женщина с больным сердцем ехала не до конечной станции следования. Но покровительство Вселенной было таким явным, возведшим свидание с родительской семьей из само собой разумеющихся в ранг благих поступков, что дало мне силу преодолеть все последующие звенья поездки и встречи с родными.

         Дальше все было обычно. Я хорошо доехала и прекрасно встретилась с родителями. Радость, искренняя и животворящая, переполняла всех нас, не видавшихся примерно год.  Я порадовалась, что родители неплохо выглядят в соответствии с возрастом, и отметила, что квартиру,  ухоженную после ремонта, не коснулись удручающе-тягостные стариковские запахи, бывающие  в других домах. 

         Сам день рождения, вернее, его сценарий претерпел изменения. Внешним поводом послужил собирающийся дождь, внутренним - рассогласования между небольшой,  усложненной разводом, и  новой семьей брата. Конкуренция за брата была огромная. Он общался с дочкой от первого брака, ухитряясь ладить с первой, теперь уже бывшей женой, тещей и тестем. Он пытался выстраивать отношения в новой семье, где рос мальчик. На родителей оставалось мало времени и сил, но они не были на него в обиде.

         День рождения решили делать в квартире без выезда на природу. Однако, и тут брату пришлось, наскоро поев, съездить за назначенными дочери лекарствами, которые впопыхах забыли забрать в связи с тем, что на длинные праздничные выходные из больницы всех отпустили домой.

         У меня шевельнулась мысль, что брата оторвали от праздничного стола не просто так, а с умыслом. Я тут же отогнала мысль, потому что племянница болела взаправду, а здоровьем в моем понимании не шутят.

         Скомканность домашнего незамысловатого праздника усугубилась после того, когда новая, гражданская жена, тут же встала за братом, хотя могла вполне остаться за столом со всеми. Недоумение усилилось потому, что она не могла с братом и родственниками от первого брака последовать в больницу. Но все вынуждены были принять ситуацию,  как она есть.

         Брат вернулся слегка уставший. Поездка по городу, ставшая традиционной после приобретения  им машины, тоже была отложена. Ее перенесли на следующий день. Мы все вместе ехали с Бабурки по Набережной, потом,  через спальный район Пески,  вернулись на самый длинный проспект Европы. Проспект по-прежнему носил имя Ленина, и на удивление,  устоял на ветру перемен без изменений. Проспект этот запомнился и полюбился всей душой за строгость и простоту, летящую протяженность и отсутствие новоявленных павильончиков, уродующих городской пейзаж. А еще мосты через Днепр – как их не любить и не удивляться, почему ежедневное обозрение мостов не дает людям такой энергетической подпитки, какое получаешь в приезд раз в году. Подъезжая к Соцгороду, брат  предложил сделать еще виток  на Великий Луг.

Великий Луг благоухал разнотравьем и лесной хвоей. Остановив машину и сделав небольшую передышку,  мы  слушали  соловьев. Говорить о чем-либо никому не хотелось.

         Впервые я почувствовала благодарность  родному городу, выпихнувшему в жизнь без малейшего сожаления еще в юности. Формула счастья звучала просто и незамысловато: «Пока все живы…». Остальное было не столь важно.