ИСТОРИЯ ЛЮБВИ, ОДНА ИЗ МНОГИХ

За свою жизнь мне пришлось выслушать не одну историю о любви, но эта оказалась особенной, и потому запомнилась. Рассказала ее моя бывшая коллега по работе, годящаяся мне по возрасту в матери, и бывшая моложе  моей родной всего-то на пару лет.  Назовем ее Инной.

Что интересно, так это то, что Инна была примерно моего теперешнего возраста – несколько лет накануне перед пенсией. Скажу, что никаких параллелей, проекций и переносов в моем повествовании нет. Моя собственная история даже отдаленно не напоминает истории Инны. Так, что будем считать, что просто наступил тот момент, когда у меня появилось в достаточном количестве времени, чтобы рассказать  историю любви  Инны.

Инна была женщиной открытой и общительной, без комплексов, и ей нравилась работать вместе с молодежью. Выглядела она в соответствии со своим возрастом. Не худая, но и не полная, однако, что называется в теле, каких обычно  мужчины отмечают взглядом и вниманием. Инна продолжала любить свое тело, не особо ухаживая за ним, но поддерживала доступными ей средствами, особенно в летний сезон, морскими купаниями и солнечными ваннами. Инна, как многие одесситы и одесситки,  была фанаткой Куяльницкого лимана и его грязей. Она радостно делилась своими телесными ощущениями после принятия грязей, но удаленность Куяльника  не способствовала тому, чтобы мы, заразившись ее идеями,  в одночасье  переняли здоровый образ жизни.

Инна была женщиной наблюдательной и опытной. Работая в молодежном коллективе, она была свидетельницей ни одного романа без отрыва от производства, что было вполне естественно, когда в коллективе трудилось достаточно молодых людей, стремящихся завязать нормальные здоровые отношения. Инна поглядывала на любовные хороводы без поучений и, тем более, нравоучений. Вообщем, воспринимала любовный зуд молодости  снисходительно и  с пониманием человека, не обделенного радостями жизни. Однако, все шуры-муры действовали на нее ностальгически, всколыхивая ее память и возвращая в молодость.

 В смене, где я была технологом, Инна была единственной женщиной старше меня самой, все остальные были молодые специалисты, выпускники институтов и техникумов. У Инны не было специального технологического образования, ей было нужно доработать несколько лет до пенсии.

Когда-то в молодости она работала кондитером и, по-видимому,  неплохо зарабатывала. Вышла замуж, не засиживаясь в девках,  за моряка, которые всегда считались завидными женихами в Одессе. Уехала вместе с мужем во Владивосток, где на первых порах семьей жила на съемной квартире. Что-то не заладилось между молодыми, и трещина непонимания привела к разводу после того, как Инна сделала аборт, когда муж был в рейсе. То ли муж усомнился в ее верности, то ли она не простила ему бездушия, а, может, были какие-то другие причины, нам неизвестные, но Инна, будучи женщиной решительной, развелась с мужем и приняла решение возвращаться в Одессу.

Возвращение к родителям в Одесскую область не входило в  планы Инны. Ей рассчитывать на чью-либо помощь не приходилось. И тогда Инна решилась на коммерческий проект, накупив на занятые деньги модных болоньевых плащей, пальто джерси, синтетических кофточек и платьев, чтобы  вырученными деньгами оправдать переезд и брошенное хозяйство. Проект удался благодаря ее жизнестойкости. А Инне пришлось пройти через все, в том числе, и руки охочих до наживы и доступного женского тела,  мужчин, находящихся при исполнении служебных обязанностей.

Обустройство в Одессе было делом непростым. Общежитие, в котором  Инна когда-то жила до замужества, она потеряла,  и теперь жить было негде. Имея надежную и перспективную специальность кондитера, но, не имея при этом жилья, Инна оказалась в тупиковом положении. Подруга подсказала выход: служебное жилье в Одессе полагалось дворникам. Как ни было тяжело смириться, но Инне пришлось усмирить свои амбиции и пойти  в дворники.

Однако, молодость и жизнелюбие брали свое. По выходным,  Инна, нарядившись в театральное платье и туфли-лодочки, шла в оперный театр. В толпе нарядных людей вряд ли кому могло прийти в голову, что молодая и красивая женщина, похожая, скорее на актрису,  работает дворником. Она же верила, что это была вынужденная необходимость, которая преодолима без труда, как и многое из того, что ей уже выпало на долю.

Уж не знаю, каким образом Инна встретила Вадима, с которым была знакома еще до замужества. Вадим, как и Иннин первый муж, был моряком.  На момент встречи он был уже женат, но не особо удовлетворен отношениями в семье, где подрастал маленький ребенок. Между Инной и Вадимом вспыхнуло чувство.

Вот тут надо приостановиться и рассказать, как Инна вспоминала эту Богом данную ей любовь.  Инна принесла на работу огромный семейный альбом с вклеенными фотографиями с уголками. Инну не остановило, что альбом был весом в несколько килограммов. В ночную смену, сгрудившись вокруг стола и разложив альбом на нем, мы рассматривали фотографии в альбоме. Инна на фото была похожа на оперную диву в открытом платье с декольте. Гладкое упругое тело выпирало из платья. На манерно сложенных ее руках были крошечные перчаточки. А знакомая улыбка, открывающая два далеко отстоящих друг от друга резца передних зубов, могла свести с ума кого угодно. Инна, что в жизни редко встречается,  улыбалась одновременно глазами и губами, притягивая к себе мужчин. Вадим на фото был, по-видимому на судне, в плавках. Фигура у него и впрямь была замечательная. Он был  ладно скроенным,  с мощным торсом, и при этом ни капли лишнего жира.

Инна, вся в слезах, начинала вспоминать, как они с Вадимом не могли оторваться друг от друга и доводили друг друга до изнеможения. Ситуация складывалась нелепейшим образом. Мне казалось, что сейчас все мои подопечные, годящиеся ей в дети, начнут смеяться или, того хуже, издеваться с бедной Инной. Но ничего подобного не произошло. Инна действительно любила Вадима и плакала о своей несостоявшейся любви, упущенной возможности, том шансе, который дается всем нам свыше. И потому она была,  как святая, с нимбом вокруг головы. И ничего не могло прилепиться к ней: ни осуждение, ни порицание. Нужно было иметь полную душевную неразвитость, чтобы не понять этого.

Инна так и не решилась связать свою судьбу с Вадимом, зная, что не сможет создать полноценной семьи и родить любимому мужчине ребенка, а его родного ребенка она  не желала обрекать на  сиротство, - как известно, на чужом несчастье своего счастья не построишь.

Сама Инна почти сразу вышла замуж во второй раз, если не по расчету, то по уму. Вдовец с мальчиком четырех лет, провел смотрины и выбрал Инну среди многих, потому что она была очень похожа на его жену и мать мальчика. Инна не то, что привязалась к мальчику, а полюбила его всей своей душой, и никто никогда не усомнился в том, что она не является его биологической матерью. Она приняла мальчика и любила его взахлеб, чересчур, также страстно, как когда-то своего Вадима. Выгрызала для сына все возможное и невозможное. Мальчик был слабым и часто простужался. Инна отдала его на плаванье, и ее усилиями он стал пловцом, показывающим  хорошие результаты. Инна контролировала обучение сына в школе, не позволяя ему расслабляться. При поступлении в институт Инна шла в приемную комиссию и говорила, что несет ответственность за судьбу мальчика, раскрывая секрет своего материнства. А вот с мужем близких отношений не получилось.

Вадим был готов связать свою судьбу с Инной. Он не отступался от нее даже после последнего разговора, проведенного  по ее инициативе. Вадим попросил полюбоваться на любимую в последний раз, попросив об этом ее близкую подругу.  Подруга,  не отказав Вадиму, сделала  Инне «медвежью услугу». Она показала Инну, когда та  в синем рабочем халате, с косынкой на волосах и  резиновых сапогах на ногах, поливала со шланга двор. Вадим, привыкший к романтическому образу любимой, не выдержал жестокой прозы жизни. Слезы выступили у него на глазах. Недоумение возникло по поводу бестактности подруги, разрушившую иллюзию. Больше Инна с Вадимом никогда не встречались.

         В жизни Инны, после той исповедальной ночной смены, когда она проплакала нам свою несбывшуюся любовь к Вадиму, произошло еще много разных событий. Инна, выйдя на пенсию, в перестроечные годы ежедневно штурмовала Одесский центральный универмаг, снабжая челноков  дефицитными товарами, сколотив, таким образом, первоначальный капитал для своей семьи и сына. Часть денег была удачно вложена, а часть сгорела на сберегательных книжках.

         В последствии Инна занималась воспитанием внуков, двух мальчиков-погодков.  Она немного болезненно переживала отдаление сына, удачливого бизнесмена, и рациональные отношения с невесткой, казавшейся ей бездушной. Инна пережила своего мужа, умершего  как-то сразу после выхода на пенсию. Она было снова встрепенулась, мечтая о знаковой встрече в жизни, но и это прошло. Однако, Инна все так же оставалась сентиментальной к подробностям личной жизни других. При встрече, расспрашивала меня о девушках, работавших тогда с нами в смене, как у каждой сложилась личная жизнь. И, светлея лицом, говорила, что все наши шашни, что были тогда у нее на глазах, просматривались ею как на рентген-аппарате.  Она нам, общежитейским,  была и мамой, и папой, - всем вместе. За каждую специалисточку, она просила и молилась, чтобы у той, помимо диплома, была еще и женская судьба: муж, дети, дом. И хотелось ей только одного, чтобы все было по-хорошему, а каждая из нас воспользовалась собственным шансом. Меня совсем не удивило то, что Инна с возрастом стала верующей. Думаю, что она сама себя такой всегда считала.