Автор: Таширева Ольга, 14 лет, 8 класс

 

                Мурманская область Кольский район

                                           поселок Междуречье

 

 

 

    

 

Рядовой Великой войны – мой прадедушка.

Очерк

           Я никогда не видела своего прадедушку, он умер задолго до того, как родилась я. Но по рассказам его сына, моего дедушки, знаю, что судьба была не милостива к нему: отец, репрессированный в 30-х годах, был выслан в Архангельскую область, а в семье - пятеро детей. Переживали, как могли,  и голод, и холод, но в мирную жизнь маленькой  костромской деревушки вторглась война. Прадедушке было около 19лет, когда надел гимнастерку красноармейца, а потом за долгие четыре года военного лихолетья «пол-Европы по-пластунски пропахал», освобождая  большие города и маленькие деревни от фашистов.

            Все изведавший, все испытавший полной мерой, что судьба отпустила на долю (и боль войны, и горечь утрат), не раз раненный, погибающий от голода и холода, он все мужественно принял на свои плечи. И выстоял.

Рядовой Великой Отечественной войны 1941 – 1945 г.г.  -  мой прадедушка -  Киселев Владимир Лаврентьевич. 

 

Родился в  сентябре 1922 года.

          Боевой путь Киселёва Владимира Лаврентьевича начался в 1941 году с Костромской области и  закончился в 1945 году на Дальнем Востоке.

    11 августа 1941 года на 51й день войны  в числе первых мобилизованных призывов был призван Павинским Райвоенкоматом Костромской области  на воинскую службу.

На сборном пункте в Вологде, после прохождения комиссии,  новобранец Киселев узнал, что направляется служить на Северный флот в морскую пехоту. Что такое «морская пехота» он не представлял, лишь понял, что взяли туда по отменному состоянию здоровья. На настойчивые вопросы только что призванных в ряды  советской  парней и мужчин работники Вологодского областного военкомата отвечали, что сначала придется пройти обучение, вообще-то вроде морская пехота воюет в тылу врага, а больше никто ничего не знает – ни расспрашивать, ни тем более рассказывать об условиях военных действий было  просто- напросто нельзя – война. 

Сформированный эшелон двинулся в город Мурманск. Его состав шел ночами, железная дорога по всей Карелии постоянно в дневное время подвергалась бомбежкам. Очень многие призывники не доехали до места назначения,  где-то около 1/3 погибли в пути.

По прибытии на Северный флот Киселев В.Л. был зачислен в 125 полк морской пехоты, который базировался в губе Оленья на западном берегу Пала-губы города Полярного, где находился штаб Северного флота.

     Информацией, где проходит фронт, рядовые бойцы не обладали никакой, но учебные занятия по театру боевых действий и 7-летнее образование давали  прадедушке понятие,  что война -  совсем рядом. Эти догадки подтверждали ежедневные налёты на головную базу флота. Но бомбили и морской полк, где находился  мой прапрадедушка. Хотя его  и готовили на минометчика, но изучалось всё: немецкое оружие, приемы рукопашного боя, прыжки с парашютом, ходьба на лыжах – это давалось легко и было знакомо, - владение разным стрелковым оружием.

Прикрытие Рыбачьего, баз флота в Полярном, в Сайда-губе, в Порт-Владимире, охрана Кольского залива и оборона Мурманска сливались в одну задачу, поставленную Ставкой Верховного Главнокомандования. И эту задачу должен был выполнить Северный флот.

22 февраля 1942 года состоялось принятие военной присяги бойцами,  что давало возможность командованию направлять солдат на боевые операции в тыл врага.

 

 В  125 полку, куда был зачислен рядовой Киселев В.Л.,  было 3 батальона – всего около 2 тысяч человек.  Из воспоминаний прадедушки: « Ротация была постоянной: взамен убитых и раненых прибывало пополнение.  Воевали отчаянно, подтверждая   чью-то мысль: один моряк - просто моряк, два моряка - взвод, три моряка – рота, а четыре – батальон.  Оборона на участке нашего полка была существенно упрочена. Имелись замаскированные наблюдательные пункты, основные и запасные позиции артбатарей, глубокие окопы пехоты по склонам сопок, ходы сообщения между ними. В землянках появились окна (часто вместо стекол в проемах вставлялись ряды бутылок или стеклянных банок), поставили печки-времянки. Как только выяснялась какая-то слабинка в обороне противника, там обязательно наносился удар. Это заставляло гитлеровцев нервничать, выходить из себя. Особенно досаждали немцам мы, морские пехотинцы».

Северный флот все активнее переходил к целенаправленным наступательным действиям.  28 апреля  1942 года после артиллерийского и минометного обстрела бойцы и командиры 10-й гвардейской стрелковой дивизии, 6-й отдельной лыжной бригады поднялись в атаку, затем в бой втянулись 14 стрелковая дивизия и 12 отдельная морская бригада морской пехоты ( в состав которой входил и полк моего прапрадедушки).  Морские пехотинцы (командир В.В.Рассохин) скрытно от врага произвели высадку в трех пунктах Мотовского залива  и к концу 29 апреля продвинулись до 7-10 километров в юго-западном направлении, выполнив задачу дня. Но наступление развивалось медленно по многим причинам, в том числе и погодным: с моря двинулся мощный циклон, пошел густой снег, температура упала до -15 градусов, завалило все пути подвоза боеприпасов, снарядов, питания, снаряжения, а за  снегопадом, продолжавшимся несколько дней, пришла метель с обжигающим ветром, продолжавшаяся трое суток. Появилось много обмороженных. Наступление  на время остановилось. Прадедушка  вспоминал, что большую помощь в вывозе раненых и обмороженных оказали  коренные жители Кольского полуострова –  лопари (саамы). Закутав раненых в «постель» (так называлась шкура взрослого оленя), оленеводы мчались на нартах к берегу. Здесь сдавали бойцов в медсанбат, а сами грузили снаряды, патроны, мины – и вновь к позициям сражавшихся североморцев.

Таких наступательных операций было достаточно много. Прадедушке, по его словам, где-то полгода везло (хотя участвовал в десантных операциях и один раз в лыжной вылазке во вражеский тыл). Бог миловал, кроме синяков от минометной ленты и царапин от осколков камней, ничего не было,  хотя в иной раз потери достигали до половины группы. Но везение всё-таки закончилось.

В августе 1942 года боец-североморец Киселев В.Л. был тяжело ранен и отправлен в госпиталь. В то время под Сталинград набирали добровольцев с флота, именно там было очень сложное положение. Добровольцев набирали, в основном из числа тех, кто уже воевал на суше – на Рыбачьем и Западной Лице. Выздоровление благополучно завершилось, и прадедушка подал рапорт.

В октябре 1942 года в составе 66-й морской стрелковой бригады Карельского фронта, куда входил Северный флот, Киселев В.Л. попал под Сталинград.

            Из воспоминаний прадедушки, записанных его сыном (моим дедушкой): «Решение моё, да и многих других, было обосновано тем, что среди отправлявшихся под Сталинград царило какое-то особое состояние духа: коль за год не убили – воевать можно, можно побеждать и оставаться в живых. Это давало силы, уверенность, а ещё была ответственность за судьбу Родины».

 Скрытым же желанием была надежда повидать родных, так как переброска могла состояться через город Шарью, и встреча такая казалась реальной.

               Каждый североморец перед отправкой на фронт получил листовку с напутствием. В ней говорилось: «Товарищи краснофлотцы-североморцы! Вы уходите на сухопутный фронт. Родина-мать благословляет вас на ратные подвиги. Сражайтесь с врагом храбро, мужественно, по-матросски! Высоко несите честь русского флота через огонь великих сражений».

            …А домой ему попасть удалось. Командир роты оказался душевным человеком . Несмотря на все строгости военного времени, он взял на себя ответственность и отпустил его из Шарьи с условием догнать эшелон по маршруту следования через двое суток.

             Пешком «дотопал» до дома – 100 км в одну сторону, поцеловал мать, младших сестер и брата, оставил вещмешок с продуктами, который собирали всем взводом и, посидев час, отправился  в обратный путь. Догнать эшелон особого труда не составило: железная дорога была перегружена и остановки состава были дополнительные.

           Сталинград предстал перед североморцами как одна сплошная руина: выжженная земля, страшная гарь, отсутствие воды. Все разбито, запомнилось только одно: с любого места была видна Волга. Из воспоминаний прадедушки: «Бои шли страшные, порой сутками не спали, не ели, сидели без связи. Морские бушлаты были изорваны в первых же боях, хранили какое-то время тельняшки, но вскоре все переоделись в ватники. В наступление шли, надев бескозырки. «Чёрная смерть» - так прозвали нас немцы тогда под Сталинградом».

28 октября 1942 года матрос Киселёв В.Л. был снова  ранен, на этот  раз в правую ногу и отправлен на левый берег в медицинский госпиталь, да и после первого ранения  бедро еще не полностью зажило.

Ко времени выздоровления от бригады морской пехоты ничего не осталось – все были убиты или ранены: остатки морских пехотинцев передали в 37-ю стрелковую дивизию - она находилась в самом пекле.

Наступила зима, а с ней к постоянному недоеданию присоединился холод; не прекращались бомбежки и обстрелы. Но чувствовались уже изменения: прибавилось самолетов, бомбивших вражеские позиции, повеселели политруки. Бойцы догадывались о наступлении.

Под городом Калач прадедушка получил тяжелое ранение, раздробило кость левой ноги, жизнь ему спас щиток пулемета: в то время он был командиром пулеметного отделения. Победное завершение Сталинградской битвы, когда армия Паулюса капитулировала, он вновь встретил в госпитале. Дивизии, в которой воевал Киселёв В.Л., присвоено звание «гвардейская».

            В 1943 году краснофлотец Киселёв В.Л. принимает активное участие в Курско-Белгородской операции. 12 августа 1943 года был в четвертый  раз ранен,  в сентябре того же года снова встал в строй, на этот раз связистом в артиллерийский зенитный полк.

           В октябре 1943 года полк форсировал Днепр в районе города Кременчуг, затем бойцы участвовали в боях в районе Кривого Рога, затем - Корсунь-Шевченковская операция и далее по боевому пути 53 армии.

В июне 1944 года часть, в которой служил мой прадедушка, перешла границу с Румынией.

            Затем он принимал участие в боевых действиях на территории Болгарии, Югославии, Венгрии и Австрии.     9 мая встретил в 40-ка километрах от Вены.

          «Казалось, вот она, Победа! У всех было одно по-детски неистребимое желание: домой, домой, домой.  Встречи, слезы, цветы, радость. Да, все такое было. Но далеко не сразу и не у всех.  Определялись соотношения  сил на Дальнем Востоке». ( Из воспоминаний прадедушки).

           Так он после 2 месяцев окончания Великой Отечественной войны оказался еще на одной войне: в августе 1945 года участвует в Манчьжурской операции (она называлась ещё кампанией на Дальнем Востоке), в результате которой японские войска и режим «Манчьжоу-го» были разгромлены за 23 дня, а Квантунская армия почти полностью сдалась в плен.

            В декабре 1946 года гвардии старший сержант Киселёв В.Л был демобилизован: согласно приказу отслужил 5 лет.

Прадедушка имел награды:

- медали: «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг», «За оборону Советского Заполярья», «За отвагу»

.

 

            К сожалению, прадедушка рано ушел из жизни. Бог отпустил ему всего 61 год пребывания на этой земле.

            Я, правнучка Киселева Владимира Лаврентьевича, в начале 21 века благодарна прадедушке за ту правду о войне, которую он рассказал, за ту память о ней, которую сохранил  и   попытался донести до детей, внуков, правнуков  и, надеюсь, до следующих поколений не только семьи Киселевых, но и всех тех, за кого воевали тысячи таких же,  как мой прадедушка.

                Старые пожелтевшие от времени фотографии, треугольники писем с фронта, документы, удостоверения – материалы маленького музея  моей семьи, семьи  Киселевых. Хранители памяти, связующая нить поколений, неоспоримые факты и доказательства событий, о которых снято множество кинофильмов, написано книг, песен. Но именно после таких биографических откровений мне стал понятнее образ  «священной войны», рядовым которой был мой прадедушка Киселев Владимир Лаврентьевич.

 

                                               Лидийка.

                                                           Рассказ.

                   Приезжая летом на каникулы к бабушке в небольшое село Костромской области, я часто видела эту старушку, всегда спешащую куда-то,  чуть сгорбленную и  совсем седую. Оказалось, что она живет на нашей  улице. В один из дней  Лидия Васильевна (так звали старушку) зашла к бабушке  «на чай». На мое «здравствуйте» приветливо улыбнулась, погладила меня по голове и сказала: «В войну у меня брат погиб под Мурманском, пропал без вести», горько вздохнула и, попрощавшись, заторопилась по своим делам. Я стала расспрашивать бабушку о Лидии Васильевне и услышала историю не только о судьбе одного человека, но и целой семьи, в свое время  большой и  дружной.

                  Много лет хранит за образами  Лидия Васильевна  пожелтевшие  от времени листочки. Их пять. На четырех -  одни и те же слова: «Пал смертью храбрых», а на пятом - еще больнее: «Без вести пропал …». И всякий раз глаза ее наполняются тоской, а губы скорбно сжимаются. Кажется, одна она таит свое горе, никто больше не помнит.

                …Пятеро было у нее  братьев, дорогих сердцу, любимых. Стройные, красивые, работящие, братья Скочиловы были всегда вместе: и на колхозных полях, и на деревенских гулянках-игрищах.  Лидийка (Лидия Васильевна) была последней в большой семье. По-своему, горячо и преданно, любила всех пятерых, а младшего из братьев, Шурку, больше всех.

                     И гулять бы деревне  на пяти свадьбах, да судьба распорядилась по-своему в 1941 году. В первые месяцы войны ушли на фронт все пятеро, по очереди, друг за другом, по возрасту. Александр, Шурка, уезжал последним. Долго махал  смятой в руке шапкой и кричал: «Жалей маманю, Лидийка! Жалей!» 

 Жалела Лидийка  мать, но и сама решила попробовать военного «счастья». Однако в военкомате, узнав, что она шестая из семьи Скочиловых, направили  шестнадцатилетнюю девчушку на строительство окопов в город Архангельск.  А в деревню Вторунка Павинского района Костромской области летели короткие по содержанию треугольники с лиловым штампом «полевая почта». «Обо мне не беспокойтесь. Воюю, как все», - писали сыновья матери. Ни жалоб в них не было, ни слез. Суровые мужские письма.

                       Лидийка вернулась в деревню летним утром 1943 года. А в октябре пришло «казенное» письмо – похоронка на Григория, старшего из пятерых братьев. Но, знать, беда ходит не по лесу, а по людям, (сокрушалась мать) через  месяц – два  получили известия о гибели Анатолия и Петра.  Сердце матери не выдержало: слегла, долго не вставала и  ни с кем не разговаривала. А в  январе 1944   пропал без вести  Михаил.

                   Лидийка ездила к гадалке, тайно от подруг-девчонок молила бога за младшего брата: весточки от Шурки не было уже полгода. И вдруг в морозный февральский день принесла почтальонка Настя долгожданный треугольник: брат извещал, что жив, здоров, воюет, мстит за погибших братьев. От счастья Лидийка и мать  проревели всю ночь. А в сентябре прямо с поля (убирали картофель) председатель колхоза вызвал Лидийку к себе, сам запряг лошадь и повез в район. В военкомате люди в форме говорили долго о войне.  Лидийка поняла: случилось с Шуркой что-то. Очнулась, когда ощутила, что ей жмут все по очереди руку. А самый главный начальник протянул красную коробочку. Шурка был награжден Звездой Героя Советского Союза /посмертно/. Только после войны узнала Лидия Васильевна о том, как погиб младший брат, в центральной областной газете написали целую статью о нем.

 

            «…Александр Васильевич Скочилов во время войны командовал третьим эскадроном 11-го гвардейского полка четвертой гвардейской кавказской дивизии Первого Белорусского фронта. Особенно отличился эскадрон Скочилова при освобождении  города Мендзыжец.  По собственной инициативе командир эскадрона организовал решительный удар по противнику. Здесь он «оседлал» железную дорогу, уничтожил 8 огневых точек и до 85 солдат и офицеров противника, ворвался на станцию Мендзыжец, где захватил 6 железнодорожных эшелонов, груженных продовольствием, боеприпасами и другими военными материалами, несколько автомашин, радиостанцию  с радистом и штабным офицером.

                 С 3 по 5 августа без передышки шли кровопролитные бои на рубеже реки Занза, севернее Конты. Вместе с пехотой немецкие  танкисты атаковали советских конников. В решительный момент атаки в рядах эскадрона появилось смятение, и тогда бойцы услышали призывный голос своего командира. «Вперед, за Родину!» - крикнул Скочилов и первый с гранатами в руках пошел на танк. Бойцы вновь обрели мужество – они все, как один, поднялись вслед за командиром и бросились в контратаку. Враг не прошел. Атака была отбита, важный опорный пункт не был сдан врагам.

                 После боя конники хоронили своего командира, который погиб в этом бою.    В деревне Гише Варшавского воеводства стоит обелиск. Под ним  покоится прах командира Краснознаменного кавалерийского полка 4-й гвардейской дивизии 1-го Белорусского фронта капитана Александра Васильевича Скочилова».

 

                  На следующий день после военкомата  Лидийка пошла на кладбище, нагребла на могиле отца бугорок земли, поставила сколоченный еще вечером крестик и написала карандашом имена братьев: Григорий, Анатолий, Петр, Михаил и Александр.

                   Старая мать ненадолго пережила своих сыновей. Часто она всматривалась в дорогие лица на фотокарточках и смахивала со своих глаз горькую слезу. Она верила, что все ее дети были героями, хотя звание Героя Советского Союза удостоился лишь один из них -  меньшенький, Шурка, Александр Васильевич Скочилов.

                   А,  Лидийка,  Лидия Васильевна, вот уже более шестидесяти лет разговаривает с братьями, глядящими на нее со старого пожелтевшего снимка, сделанного перед самой войной. Седая, сгорбившаяся. А они все такие же молодые и красивые. Надежды на возвращение дорогих и любимых братьев нет давно. Осталась мечта: побывать там, где они похоронены. Постоять, помолчать, поклониться. Наверное, там стоит особая тишина.