Цыганская любовь.

 

Предисловие.

Легенду этих мест  как смог я описал,

Ее старуха Ратри(ночь) рассказала, а я записал.

Давно в местах тех цыган жил Тагар(царь),

Любовь по-настоящему кипела встарь.

Ему женой красавица Чарген(звезда) была,

Пантеры дикой страсть в ее душе жила.

Ее отверженный Кало(черный) любил,

Он за обиду месть коварную взрастил.

Что ждет Чарген беда, она  не знала.

Ей напасть шувихани(ведьма) предсказала,

Вадомой(знания) мать ее с рождения назвала.

Банго( продажный, шкура) участие в той мести принимал,

Чарген навет неправедный он на Тагара передал.

Невинную Папушу(красотка ) пороком очернял.

И если в те места  попасть удастся вам

Вам кто-нибудь легенду ту расскажет там.

Хотя возможно, это я  придумал сам…

 

1глава.

С далеких  пор  уставший,  постаревший,

Хребет  Деведжи  дремлет поседевший.

Бушующей  водой его разрезал  Чекерек,

Напоминая о  несокрушимой силе рек.

 

Несет  волшебные живительные воды,

Стремительный клокочущий Келькит.

От странника  скрывая свои броды,

Опасностями путнику усталому грозит.

Змеею вьется там  ущелье Загадери,

У скал, роднясь с  бурлящею  рекой.

Келькит  пробив  базальтовые  двери,

Ругаясь и гудя, вскипает под скалой.

 

Там древняя дорога, в травах утопает.

Она, то ланью скачет,  то ужом виляет.

К реке она, несясь ручьем,  сбегает,

Извилистою  лентой на скалу себя  бросает.

 

На той скале Коюльхисар с ветрами  спорит,

Луна ночами возле стен его дорожки торит.

И  зверем  завывает бешеный  Келькит,

Со злобой вырывая  ветви у ракит.

 

По вечерам Деведжи солнце пожирает,

И с темнотой природа  сонно замирает.

Там в  крепости красавица Чарген жила,

Более года за Тагаром замужем была.

 

В долинах Гузурата  ее крови был исток,

Была она разбойничьего рода лепесток.

На таборе Тагар был вайдою назначен,

Тростью серебряною  сан его означен.

 

С тех самых пор не помнят здешние места

Чтобы такая  страсть выпархивала  из гнезда.

От тех влюбленных не осталось и следа,

Но помнит их над крепостью горящая звезда.

 

 

Любовь и жизнь жена  Тагару  отдавала,

В глуши коней, украденных им,  укрывала.

Бывало, красила их, на базарах продавала.

За деньги по руке желающим  гадала.

 

Страсть  львицы нежной  в ней  сидела,

От ласк любимого, Чарген  закатом рдела.

 Не помышляла своего менять  удела,

К любимому  Тагару  птицею  она летела.

 

Себе Тагар красивого коня в арабии украл,

Назвал его он - Прал.  Любил его, не продавал.

Жене  увел он  кобылицу,  избежавши плена,

Чарген  дала красивое  ей имя - Пена.

 

Глава вторая.

 

Каменьями сверкает жалящий  кинжал.

Затянуты ногавки, отброшен мартингал,

Котомка собрана, седлом увенчан Прал.

В опасный путь собрался удалой  Тагар.

 

Три желудя удачи - дорожный  талисман,

Чарген зашила мужу в потайной карман.

В объятия заключен жены точеный  стан,

И всадника скрывает задумчивый  туман.

 

С горы Андаг срывается  холодный  ураган,

Он тучи серые взбивает в бархатный  курган,

Затем в одно мгновение их раздирает в хлам,

Иссинив молниями небо,  гром  грохочет  там.

Сырым плащом укутывается природа,

И безраздельно властвует царица Непогода.

Вдруг в небе появляется  пугающая  тень,

И жуткий облик принимает  у тропинки  пень.

 

На ветку старой груши Ворон черный  сел,

Своим колючим глазом  цыганку  осмотрел.

Беду и лихо, каркая, вещун наслать хотел,

Пугать красавицу  Чарген  еще никто не смел.

 

На Ворона метнула шальной цыганка  взгляд,

Вещун беды затих, стараясь  пятиться назад.

Цыганка смехом залилась, а Ворон закряхтел,

В ладоши хлопнула Чарген и Ворон улетел.

 

Но не бывает так, чтобы одна беда пришла,

К Чарген цыганка, старая Вадома, подошла.

Как змеи ее космы развевались  на ветру,

Глаза вулканом изрыгали  жуткую жару.

 

Иссохшая старуха  за руку  Чарген  взяла,

Схвативши очень  цепко немного  потрясла.

Поведала ей  шувихани предсказание свое,

Что роковое испытание ждет Тагара и ее.

 

Чарген,  дослушав ведьму, кинулась домой,

Шумел в порывах ветер  как морской прибой.

Стараясь напасть отогнать, мотала головой,

Шептала: - Я люблю тебя,  Тагар  мой дорогой!

 

 

Через железные ворота  крепости вбежала,

Слезами обливаясь, свою лошадь оседлала.

Держа за  недоуздок к речке Пену повела.

У берега с кобылой верной до ночи была.

 

Летучей мышью прилетела  весточка с Востока,

Ее Тагар изранен в драке был жестоко.

Но не подвел его  отточенный кинжал,

Арабских скакунов он все-таки угнал.

 

От дома он в трех днях пути с заминкой,

Табун он гонит самой тайною тропинкой.

Весь табор будет долго весело  гулять,

Чарген  Тагару будет раны заживлять.

 

Нагулянных в глуши коней на рынки уведут,

Там скакунов за золото татарам продадут.

Их дом украсит радость, убранство,  уют,

А напасти и беды в забвении пропадут.

 

Глава третья

 

Любви и счастью сыщется всегда завистник,

Он справедливых споров ярый ненавистник.

Такой отвергнутый соперник будет мстить,

Из самолюбия желая победителя убить.

 

Но если с победителем он сладить не готов,

Он замахнется своей злобой на Любовь.

В тайной борьбе прольет он семь потов,

И наплевать ему,  что будет литься  кровь.

На таборе жениться на Чарген  хотел  Кало,

Их свадьбе вроде помешать ничто уж не могло.

Но вайда, удалой  Тагар, ему дорогу перешел,

Его любовь красавицу Чарген он у него увел.

 

Спор за любимою свою, решали на ножах,

Кало тот поединок был проигран в пух и прах.

Тагар его обезоружил и к земле прижал,

Острое лезвие ножа на шее у Кало держал.

 

Кало хрипя Тагару  мир и дружбу обещал,

Тагар ему поверил и смертью не стращал.

Ночью поверженный Кало из табора сбежал,

Он иглы злобной мести в сердце насажал.

 

Обида его раненую душу раздирала,

Особенно слова, которые Чарген сказала:

- Прости меня Кало, но я тебе не пара,

Всем своим сердцем я люблю  Тагара.

 

Всю зиму волка дикого он на тропе кормил,

Сырое мясо в человеческой крови ему носил.

Ночами зимними молился  идолам  без сна,

И вот на Чекерек пришла красавица весна.

 

Наточен  снова жалящий  клинок Тагара,

Готовят к дальним переходам  Прала.

Проверена  уловистость узлов аркана,

Не позабыта сила именного талисмана.

 

 

 

Измотанный  Тагар в ночное лошадей увел,

Чарген  весенними цветами украшала их шатёр.

Тушился жирный ёж на красных углях в казане,

Тагар на выпасе забылся в сладком сне.

 

Но рок судьбы, по истине, коварен и хитер,

Беду, окрашенную кровью, к их дому он привел.

Кало задумал так, чтобы  обман  Любовь извел,

Слухи пустив, будто Тагар любовницу завел

 

Вновь появились над Деведжи  грозовые тучи,

Рвет ветер в клочья облачные кручи.

Темнеет крепость, наступил ненастный день,

И каплями дождя забрызганы каменья стен.

 

Глава четвертая.

 

Скрывает стены крепости ночная темнота,

От напастей  закрыты наглухо тяжелые врата.

Кало, позвав к себе банго, дает ему приказ,

Скажи Чарген: - Ее Тагар с другой на этот раз.

 

И золотом оплачивает  подлый свой наказ,

Банго седлает скакуна, рвясь выполнить заказ.

И если пакость  золотом подкреплена,

Несущего ее  не остановит крепкая стена.

 

Угрем банго сквозь стены крепости проник,

И у взволнованной Чарген он оказался вмиг.

Из уст его кощунственная весть слетела,

В венах цыганки кровь рассвирепела.

Мысли Чарген темные тени заметали,

С красивых губ ее суровые слова слетали:

Муж в Першембепазаре тайно побывал?

Какую-то Папушу он ночами навещал?

 

Чарген пантерою схватила родовой кинжал,

Любовь гордой цыганки так  никто не унижал.

Цыганский взгляд покрылся черною золой,

Жалея, что нет Пены, она бросилась тропой.

 

И громко вырывались фразы нервного угара:

О нет, неверный! Не прощу измен Тагара!

Там где скала целуется с рекой Келькит,

Стражник легенды этой - берест вековой стоит.

 

Жемчужиною отливает рукоять кинжала,

Промокшая Чарген вниз со скалы сбежала.

Уже нелегкий путь цыганку в чащу  заводил,

Вдруг серый волк Чарген дорогу преградил.

 

Клыки оскалив злобно, хищник на тропе стоял,

Цыганку молодую страх и ужас обуял.

Попятившись, цыганка к бересту прильнула,

И молнией мысль о спасении мелькнула.

 

Мокрый платок цыганка в хищника швырнула,

Но волка злобного платком она  не отпугнула.

Она в смятении обувью в него бросала,

И от переживаний губы в кровь кусала.

 

 

Но ловкий хищник от ботинок увернулся,

Он холку вздыбил и к земле пригнулся.

Дождь лился  все сильнее и сильнее,

Волк становился злее и смелее.

 

Он, щелкая зубами, подходил все ближе,

А голову свою зверь  пригибал все ниже.

Спиной Чарген вжималась в берест вековой

Вот-вот наступит миг развязки роковой.

 

Кровь от изодранных о камни ног учуял зверь,

Ничто не остановит от броска его теперь.

В те времена цыгане хищников повадки знали,

И до последнего кинжал зверью не выдавали.

 

Раз есть оружие у жертвы, если зверь поймет,

Осадой долгою свою добычу он возьмет.

В руке Чарген умело скрыт спасительный  кинжал,

Не доверяя,  хитрый  хищник все же выжидал.

 

Но вот к броску готовясь, голову немного вжал,

Для мертвой хватки челюсти свои слегка разжал.

До судорог  в сучок Чарген рукою левою вцепилась,

А правою рукою, скрыв кинжал,  прикрылась.

 

И у  цыганки страх пред зверем яростью сменился,

Испуг исчез, в прищуре взгляда вызов появился.

Бросок!!! Матерый хищник подрывается в  полет.

Через мгновение из горла жертвы кровь польет.

 

 

В последний миг сучок цыганка отпускает,

И левою рукою свое горло закрывает.

Молнией  смерти правая рука ее сверкнула,

Цыганка хищника коварно обманула.

 

Повержен волк. Кинжал по рукоятку входит.

Волк  от досады взвыл - жизнь из него уходит.

В предсмертной  злобе в ногу зверь  вцепился,

От крови пар из пасти волка дымкой взвился.

 

Чарген в борьбе за жизнь все силы потеряла,

И рядом с волком у тропы без чувств она упала.

Лицо ее капли дождя обильно омывали,

Над нею листья береста от ветра трепетали.

 

Глава пятая.

 

Хищника этой ночью чуял верный Прал,

Он часто ржал, копытами отчаянно стучал.

Брыкался конь, совсем покоя Пене не давал,

И наконец, им с Пеною разбужен был Тагар.

 

Проснувшийся Тагар,  услышав  шум дождя,

Пошел проведать Пену и верного коня.

Вдруг раскатился  хищника  предсмертный вой,

Тагар вскочил на Прала и ринулся домой.

 

Влетает в крепость коршуном наездник удалой,

Скрипят от ветра двери,  и дом  стоит пустой.

Рванул коня за удила и  поскакал тропой,

Туда откуда он услышал дикий хищный вой.

И вскоре был у береста  под самою скалой.

Тропинка слабо освещалась бледною  луной.

У дерева без чувств любимая Чарген лежала,

Из раны на  ноге ее кровь ручейком  стекала.

 

Убитый волк, вцепившись в ногу ей, лежал,

Луна высвечивала мертвый хищника оскал.

В боку его торчал по рукоять кинжал,

И чудилось, как будто  зверь матерый  просто  спал.

 

И спрыгнув с Прала,  удалой Тагар,

Перед любимою Чарген в забвении стоял.

Потом к губам жены любимой трепетно припал,

Чарген жива была!  Он этого не знал.

 

Из волка мертвого он вытащил кинжал,

И лезвием отточенным  пасть хищнику разжал.

Родную женщину  он на руки поднял,

Сел на коня он с ней и в крепость поскакал.

 

Когда Чарген пришла в себя, она все поняла,

И в  поцелуях страстных мужа обняла.

Когда ж природа в зимние одежды облачилась,

Красавица Чарген  ребенком первым разродилась.

 

Несчастного Кало за месть Всевышний наказал,

Любви и счастья бедный цыган так и не познал.

Озлобленный на всех он в глухомань ушел,

 И говорили, будто он в лесу с ума сошел.

 

 

С тех давних  пор прошло немало сотен лет,

Давно уже у древних стен телег цыганских  нет.

Но если по тропе сойдете к берегу Келькита,

Шум береста укажет, что легенда не забыта.

О дивных выходках любви, что бушевали там,

Старинная легенда в тех местах  поведает и  вам.