ЛИРИКА А.А. ФЕТА
В личности Афанасия Фета
удивительным образом сошлись два абсолютно разных человека: огрубелый, сильно
тёртый, битый жизнью практик и вдохновенный, неутомимый буквально до последнего
вздоха (а умер он в возрасте 72 лет) певец красоты и любви.
Сын мелкого немецкого чиновника, Фет был за взятку записан сыном орловского
помещика Шеншина, который увез мать поэта от его отца. Но обман раскрылся, и
Фет в течение многих лет испытывал на себе, что значит быть незаконнорожденным.
Главное, что он лишился при этом статуса дворянского сына. Он пытался
"выслужить" дворянство, но 13 лет армейской и гвардейской лямки
ничего не дали. Тогда он женился по расчету на старой и богатой, стал жестоким
и прижимистым сельским хозяином-эксплуататором. Революционерам и даже либералам
Фет никогда не сочувствовал и, чтобы достичь желаемого дворянства, долго и
громко демонстрировал свои верноподданнические чувства. И только когда Фету
было уже 53 года, Александр II изложил благоприятную резолюцию на его прошение.
Доходило до смешного: если тридцатилетний Пушкин считал оскорбленнием
пожалование ему царем камер-юнкерского звания (это придворный чин, обычно
даваемый молодым людям до 20 лет), то этот русский лирик специально выхлопотал
себе камер-юнкерство уже в 70 лет?
И при этом Фет писал божественные стихи. Вот стихотворение 1888 года:
"Полуразрушенный, полужилец могилы,
О таинствах любви зачем ты нам поешь?
Зачем, куда тебя домчать не могут силы,
Как дерзкий юноша, один ты нас зовешь?
Томлюся и пою. Ты слушаешь и млеешь.
В напевах старческих твой юный дух живет. Цыганка старая одна еще поет".
То есть буквально два человека жили в одной, кстати весьма неприятной на вид,
оболочке. Но какая сила чувства, мощь поэзии, какое страстное, юношеское
отношение к красоте, к любви!
Поэзия Фета недолго имела успех у современников в 40-е годы, а в 70- 80-х годах
это был успех весьма камерный, отнюдь не массовый. Но массам Фет был знаком,
хотя они не всегда знали, что популярные романсы, которые они распевают (в том
числе и цыганские), - на слова Фета. "О, долго буду я в молчаньи ночи
тайной", "Какое счастие! и ночь и мы одни", "Сияла ночь.
Луной был полон сад", "Давно в любви отрады мало", "В дымке-невидимке"
и, конечно, "Я тебе ничего не скажу" и "На заре ты ее не
буди" - вот лишь немногие стихотворения Фета, положенные на музыку разными
композиторами.
Лирика Фета тематически крайне бедна: красота природы и женская любовь - вот и
вся тематика. Но какой огромной мощи достигает Фет в этих узких пределах. Вот
стихотворение 1883 года:
"Только в мире и есть, что тенистый
Дремлющих кленов шатер.
Только в мире и есть, что лучистый
Детски задумчивый взор.
Только в мире и есть, что душистый
Милой головки убор.
Только в мире и есть этот чистый
Влево бегущий пробор".
Это своеобразная онтология (философское учение о бытии) Фета, хотя философской
его лирику назвать трудно. Мир поэта очень узкий, но какой же прекрасный,
полный изящества. Грязь жизни, проза и зло жизни не проникали в его поэзию
никогда. Прав ли он в этом?
Видимо, да, если видеть в поэзии искусство по преимуществу. Красота и должна
быть главным в ней.
Гениальна лирика природы Фета: "Я пришел к тебе с приветом",
"Шепот. Робкое дыханье", "Какая грусть! Конец аллеи",
"Это утро, радость эта", "Жду я, тревогой объят" и
множество других лирических миниатюр. Они разнообразны, непохожи, каждая являет
собой неповторимый шедевр. Но есть общее: во всех них Фет утверждает единство,
тождество жизни природы и жизни человеческой души. И поневоле задумываешься:
где источник, откуда эта красота? Творение ли это Отца небесного? Или источник
всего этого - сам поэт, его умение видеть, его светлая, открытая красоте душа,
каждое мгновение готовая восславить окружающую красоту? В своей лирике природы
Фет выступает как антинигилист: если для тургеневского Базарова "природа
не храм, а мастерская, и человек в ней работник", то для Фета природа -
единственно храм, храм и фон прежде всего любви, роскошная декорация для
тончайших сюжетных изгибов любовного чувства, а вовторых, храм для вдохновения,
умиления и молитвы красоте.
Если для Пушкина была проявлением высшей полноты жизни, то для Фета любовь есть
единственное содержание человеческого бытия, единственная вера. Эту мысль он
утверждает в своих стихах с такой силой, что заставляет усомниться, не язычник
ли он. У него и сама природа любит - не вместе, а вместо человека ("В
дымке-невидимке").
В то же время вполне в христианском духе Фет считает человеческую душу частицей
небесного огня, божьей искрой ("Не тем, господь, могуч, непостижим"),
ниспосланной человеку для откровений, дерзаний, вдохновения
("Ласточки", "Учись у них - у дуба, у березы"). Удивительны
поздние стихи Фета, 80-90-х годов. Дряхлый старик в жизни, в поэзии он
превращается в горячего юношу, все мысли которого об одном - о любви, о буйстве
жизни, о трепете молодости ("Нет, я не изменил", "Моего тот
безумства желал", "Люби меня! Как только твой покорный",
"Еще люблю, еще томлюсь").
Разберем стихотворение "Я тебе ничего не скажу", датированное 2
сентября 1885 года. В нем выражена часто встречающаяся у романтиков мысль о
том, что языком слов нельзя передать жизнь души, тонкости чувства. Например,
стихотворение Фета "Как мошки зарею" (1844) кончается мечтой "О,
если б без слова/ Сказать душой было можно!". Поэтому любовное свидание,
как всегда, в окружении роскошной природы, (открывается молчанием: "Я тебе
ничего не скажу...". Романтики не доверяли языку слов как средству
выражения души человека, тем более поэта. Впрочем, назвать Фета романтиком затруднительно:
очень уж он "земной". Тем не менее уделом героя стихотворения
остается "молча твердить" слова любовного признания.
И этот оксюморон (сочетание контрастных по смыслу слов) становится главным
словесно-художественным образом стихотворения. Но все-таки почему он молчит?
Какая мотивировка дается этому? Вторая строка уточняет: "Я тебя не
встревожу ничуть". Да, как свидетельствуют другие стихотворения, его
любовь может и встревожить, взволновать девственную душу его избранницы своими
"томленьями" и даже "содроганьями". Есть и другое
объяснение, оно в последней строке второй строфы: его "сердце
цветет", подобно ночным цветам, о которых сообщается в начале строфы. Вот
тождество человеческой души и природы, выраженное, как и во многих других произведениях
Фета, с помощью особого художественного приема, называемого психологическим
параллелизмом. К тому же грудь, т.е. вместилище эмоционально-духовного начала,
героя "больная, усталая" (первая строка третьей, последней строфы).
"Я дрожу" - от ночного ли холодка или от каких-то внутренних душевных
причин. И поэтому конец стихотворения зеркально повторяет начало: "Я тебя
не встревожу ничуть,/ Я тебе ничего не скажу".
Трехстопный анапест стихотворения звучит напевно: "Я тебе ничего не
скажу" неоднократно вдохновляло многих композиторов.
Стихотворение привлекает тонкостью и изяществом выраженных в нем чувств и
естественностью, негромкой простотой их словесного выражения.