Пользовательского поиска
|
жизненной суматохи, подверженные иллюзии
вещей, другие, как Фредерик, стремятся к самопознанию.
Мир толкает человека к личной
самодисциплине, к способности выстоять. Именно в третьей книге Фредерику
предстоит отторгнуть себя от толпы, от хаоса мироздания.
Война, как явление ненормальное,
заполняет страницы собой.
Вот-вот произойдет наступление
австрийцев, и где-то в горах есть места для оборонительных позиций, “но ничего
не предпринято, чтоб подготовить их”, потому что речь уже не идет ни о
стратегии, ни о патриотизме, все пущено на самотек.
Фредерик осознает это: “Когда бы милая
моя с попутной тучей принеслась. Принеси ко мне, Кэтрин, ветер. Что ж, вот мы и
попались. Все на свете попались, и дождику не потушить огня”.
Фронт прорван, в эпицентре суматоха отступления.
Главный герой и его “братья по оружию” пытаются спастись. Некоторые, поддавшись
панике, не выдерживают, бросают товарищей по несчастью и завязшую в слякоти
машину, пытаясь спастись бегством. Фредерик и остальные открывают по ним огонь,
потому что предатели и “слюнтяи” приравниваются к врагам.
“— Я его застрелил, — сказал Бонелло.
— Я за эту войну еще никого не застрелил, и я всю жизнь мечтал застрелить
сержанта.
— Застрелил курицу на насесте, — сказал
Пиани. — Не очень-то быстро он летел, когда ты в него стрелял.
— Все равно. Я теперь всегда буду
помнить об этом. Я убил эту сволочь, сержанта.
— А что ты скажешь на исповеди? —
спросил Аймо.
— Скажу так: благословите меня, отец
мой, я убил сержанта.
Все трое засмеялись.
— Он анархист, сказал Пиани. — Он не
ходит в церковь”.
Люди действуют полуосознанно, исходя
из обстоятельств, ни в коей мере не соизмеряя свои поступки с постулатами
церкви. Она сама по себе, а жизнь вносит свои коррективы. Нет никакого трепета
перед таинством исповеди, ничего святого нет.
Беспорядочное отступление итальянской армии символизирует отсутствие гармонии в мире. Чтобы избежать расстрела по нелепому приговору, нацарапанному равнодушной рукой в карманном блокноте, Фредерик