Пользовательского поиска
|
— Я и так счастлив. Всегда счастлив.
— Это совсем другое. Вы не можете
понять, пока не испытаете”.
Оказывается и для Генри есть
непознанное в сфере чувственных восприятий. Для него острота переживания
чувственного мира достигает своей высшей точки, когда он предается алкоголю и
любви. А священник вообще отвергает такой подход: “…Неправда. Те ночи, о
которых вы мне рассказывали. Это не любовь. Это только похоть и страсть. Когда
любишь, хочется что-то делать во имя любви. Хочется жертвовать собой. Хочется
служить”.
Мостик, который выбирает Фредерик,
пытаясь понять священника — любовь к женщине, когда половое влечение уже
достигает статуса любви. Но священнику, как и до определенного времени Генри,
не знакома эта сфера. Фредерик пытается вызвать у него ассоциацию с любовью к
матери, но священника не впечатляет и это сравнение. Он наделен любовью к Богу,
как талантом, как абсолютным музыкальным слухом, с детства. Он посвященный, и в
то же время сторонний наблюдатель, почти равнодушный к своим ближним, отчужденный
от остального мира. Но в большинстве своем и любящие отчуждены от него. Таким
образом, священник — служитель божественной Любви, а любовники — земной.
Конечно, не всех возлюбленных можно назвать служителями, но мы имеем в виду
будущих Кэтрин и Фредерика.
Фредерику предстоял нелегкий путь
духовного мужания. И первой ступенькой для него могла стать только любовь к
женщине, через восприятие ее не только как сиюминутного средства, позволяющего
на мгновение забыть о бессмысленности существования, а как ориентира в поисках
духовного смысла. На момент разговора со священником в госпитале ему еще не
открылся истинный смысл его отношений с Кэтрин. Роль священника — указать на
следующий этап этих отношений, на открытие подлинной сути любви: “желания
жертвовать собой”. Священник уходит, а Фредерик начинает мечтать о высокогорном
местечке Абруцци, которое к этому моменту уже стало символическим обозначением
религиозного отношения к миру.
И все же пока Фредерик находится во
власти совсем примитивных, первобытных ощущений. О сверхъестественном его
заставляет задумываться только темнота. Ночь рождает в нем образ Бога
ветхозаветного, карающего. Даже не Бога, а какой-то обезличенной враждебной
силы, рока. Он не верит, но суеверен. Примерно в таком же состоянии находится и
Кэтрин.