// Все дни его здесь, // Да и не похвально // Обходится весь. // Чувствия не зная, // Кажется свиреп, А и рассуждая, // Рассужденьем слеп. // Утешает сильно // Всякую печаль, // Сам смотрит умильно, // Отгонит весь жаль. // Стати и прекрасы // Все в его руках, // Мусикийски гласы // И танцы в ногах. // Разные потехи — // Также забав род, // Веселые смехи — // Его все то плод. // Ты, юность прекрасна, // Сим употребляй. // Везде повсечасно // В любви пребывай. // Варварству прилично // Любовь презирать, // Младым будь обычно // Его все играть".

В этой песне и в других, более ранних стихах Тредиаковского излагается осознанное отношение к любви как основе жизни, источнику радости и счастья, любви, воспринимаемой как вечный праздник, как пир молодости и веселья.

Эта же мысль прослеживается и в песне Тредиаковского “Без любви и без страсти...”: "Ох, коль жизнь есть несносна, // Кто страсти не имеет! // А душа, к любви косна, // Без потех вся стареет".

Судя по стихам Тредиаковского, можно прийти к такому выводу, что для него без любви нет ни молодости, ни радости, если это чувство отсутствует в жизни, то для чего же нужна жизнь: "Чем день всякий провождать,
Ежели без любви жить? // Буде престать угождать, // То что ж надлежит чинить?".

В своей “Элегии” Тредиаковский рассуждает о любви как о всепоглощающем чувстве: "Безнадеждие, мятеж, горесть и печали, // И несносная тоска ввек на мя напали".

Это чувство забирает человека всего целиком, и от него невозможно освободиться: "Мысли, зря смущенный ум, сами все мятутся, // Не велишь хотя слезам, самовольно льются, // Вдруг безмолвствую, и вдруг со стоном воздыхаю, // Сам не вом, чего желать и чего желаю. // И даже за порогом смерти любовь не оставляет: // И молчу я, и горю, и стражду невольно, // А не может никогда сердце быть довольно: // Илидара ввек хладна ныне пребывает! // Нагла жара моего та не ощущает".

Освободить от любви может только тот, кто послал эту любовь человеку — бог любви Купидон: "О, изволь от страсти к ней мя избавить! //
Ту из сердца вынять всю, в мыслях же оставить".

К середине 18 века появилась потребность в создании поэтического языка в пределах среднего стиля, более близкого к разговорной речи, но обладающего эстетической значимостью, “нежностью”. И именно Тредиаковский начал реформу стихосложения.