Пользовательского поиска
|
Плоско-смешное
и тошно-трусливое,
Вязко,
болотно и тинно-застойное,
жизни
и смерти равно недостойное,
Рабское,
хамское, гнойное, черное,
Изредка
серое, в сером упорное,
Вечно
лежачее, дьявольски косное,
Глупое,
сохлое, сонное, злостное,
Трупно-холодное,
жалко-ничтожное,
Непереносное,
ложное, ложное!
(1904)
Если одни символисты (Мережковский, Гиппиус) видели смысл поэзии только в воплощении мистической, потусторонней действительности, то другие символисты стремились к гармоническому сочетанию в изображении существующего и потустороннего миров.
Вот как определяет символическую поэзию К. Бальмонт: “Это поэзия, в которой органически, не насильственно, сливаются два содержания: скрытая отвлеченность и очевидная красота, сливаются так же легко и естественно, как в летнее утро воды реки гармонически слиты с солнечным светом. Однако, несмотря на скрытый смысл того и другого символического произведения, непосредственное, конкретное его содержание всегда законченно само по себе, оно имеет в символической поэзии самостоятельное существование, богатое оттенками”. Уход из этого мира, “где истин нет”, взлеты в поднебесную высь, падение ниц пред образом “сущего”, возвеличение себя до сверхчеловека, стоящего над миром, проповедь крайнего индивидуализма и “чистого искусства”, прославление смерти “мечтания о воле свободной” — таков внешне многообразный, а по существу субъективно ограниченный мир ранней поэзии декадентов. Недаром Бальмонт писал:
Я
ненавижу человечество,
Я
от него бегу спеша.
Мое
единое отечество
Моя
пустынная душа.
В ряде работ о символизме популярно утверждение, что “распад”, “кризис” символизма произошел в 1910 году, когда между его лидерами возникла дискуссия по основным вопросам творчества. Это популярное утверждение основывается на мнении самих символистов, ими же оно было и впервые