Рыкова и возражали против начавшихся массовых репрессий, но этого, конечно, не было. Никто не осуждал политики Сталина и НКВД, все обвиняли Бухарина и Рыкова, требовали привлечения их к ответственности, приводили примеры плохой работы предприятий и учреждений из-за вредительства бывших оппозиционеров.

Второго марта 1938 года открылся последний из крупнейших  проходивших в Москве процессов — спектаклей, под названием судебный процесс по делу «антисоветского правотроцкистского блока». Председателем Военной коллегии был всё тот же В. В. Ульрих, а государственным обвинителем — всё тот же А. Я. Вышинский. Считалось, что это самый важный процесс, так как он «разоблачал» наиболее тайный и наиболее многочисленный из всех «антисоветских центров». Кроме Бухарина, на скамье подсудимых сидел А. И. Рыков, многие годы возглавлявший СНК СССР. Так же здесь были недавние народные комиссары СССР: А. П. Розенгольц, М. А. Чернов, Г. Ф. Гринько, В. И. Иванов и Г. Г. Ягода, который всего два года назад был всесильной главой НКВД; крупнейший советский дипломат Н. Н. Крестинский, крупный деятель российского и международного рабочего движения Х. Г. Раковский, руководители Узбекской ССР А. Икрамов и Ф. Ходжаев, секретарь Горького П. П. Крючков, видные врачи Д. Д. Плетнев, И. Н. Казаков и некоторые другие.

Все обвинения, предъявленные на предыдущих процессах, были полностью повторены (убийство Кирова, подготовка убийства Сталина и др.). К ним ещё были добавлены обвинения в убийстве Горького, Куйбышева и Менжинского, в покушении на В. И. Ленина ещё в 1918 году, а также в стремлении отдать империалистам не только Украину, Белоруссию и Дальний Восток, но и Закавказье со Средней Азией.

Так же как и на предыдущих судах, большинство из обвиняемых сразу же признали себя виновными, а сопротивление оказал только один Крестинский. Когда на первом судебном заседании Ульрих зачитал обвинительное заключение и обратился к каждому из подсудимых с вопросом: «Признаёте ли вы себя виновными?» Бухарин, Рыков и Ягода ответили: «Да, признаю». Все остальные обвиняемые ответили точно так же. Когда очередь дошла до Крестинского, тот неожиданно ответил: «Я не признаю себя виновным. Я не троцкист. Я никогда не был участником «правотроцкистского блока», о существовании которого не знал. Я не совершал также ни одного из тех преступлений, которые вменяются лично мне, в частности не признаю себя виновным в связях с германской разведкой».