Былой наивности нехитрой,

Свой сон записывал Шопен

На черной выпилке пюпитра.

Или, опередивши мир

На поколения четыре,

По крышам городских квартир

Грозой гремел полет Валькирий.

Или консерваторский зал

При адском грохоте и треске

До слез Чайковский потрясал

Судьбой Паола и Франчески.

(из стих. «Музыка»)

Дома у Пастернаков устраивались небольшие домашние концерты, участие в которых принимали и Скрябин, и Рахманинов. Пастернак называл началом своего сознательного детства ночное пробуждение от звуков фортепианного трио Чайковского, которое играли для Л. Н. Толстого и его семьи. Это было 23 ноября 1894 года.

В одиннадцать лет Пастернак поступил в Пятую Московскую гимназию, годы учения в которой совпали с упорными занятиями музыкой, приведшими к мечте о композиторской деятельности. Другим толчком его внутреннего роста послужили звуки сочиняемой «Поэмы экстаза». Он услышал их в лесу и, как оказалось, недалеко от той дачи, в которой жили Скрябины. Было это так. В 1903 году семейство Пастернаков снимало дачу в Оболенском под Москвой. Там они познакомились с соседями Скрябиными. Лето, проведенное в Оболенском, было отмечено двумя событиями, сказавшимися на всей последующей жизни: встречей с музыкой Скрябина, в результате которой он стал мечтать о композиторской деятельности, а с другой стороны — несчастным случаем, сделавшим его хромым.

Уже с 13 лет он начал сочинять музыку. По выражению самого Пастернака, «музыкально лепетать» он начал раньше, чем «лепетать литературно». И эта его музыкальная одержимость не могла не сказаться на его отношении к слову. Музыкальные сочинения Пастернака заслужили одобрение его кумира Скрябина. Ему предсказывалось композиторское будущее. Но Пастернака удручало отсутствие у него абсолютного слуха, этой редкой способности указывать высоту любой произвольно взятой ноты. Он оставил музыку оправданно для себя,